Суд рассматривает дело Евгении Беркович и Светланы Петрийчук с 20 мая. На первом заседании выяснилось, что обвинение по делу Беркович и Петрийчук строится на противоречивых показаниях анонимных свидетелей.
После этого суд допросил многочисленных театральных деятелей: директора театра «Дочери Сосо» Александра Андриевича, актрису Мариэтту Цигаль-Полищук, актрис Юлию Витковскую, Анастасию Сапожникову, Маргариту Толстоганову, Наталью Сапожникову и Светлану Сперанскую, Ирину Шушлебину и Леонику Константинову. Все они дали показания в пользу Евгении Беркович и Светланы Петрийчук.
Далее суд допросил театрального критика Николая Песочинского, который пять раз был в жюри «Золотой маски» — в том числе в тот год, когда премию присудили спектаклю «Финист Ясный Сокол». Допрашивая Песочинского, прокурор Екатерина Денисова попыталась намекнуть на русофобию жюри премии «Золотая маска». На седьмом заседании допросили еще одного эксперта премии — театрального критика Татьяну Тихоновец, которая рассказала, как работает жюри премии «Золотая маска», и о том, как театральное сообщество было впечатлено постановкой «Финист Ясный Сокол».
На четвертом заседании в суде выступил единственный свидетель обвинения, настроенный против фигуранток дела — актер Владимир Карпук, написавший донос на спектакль — из-за него в октябре 2022 года показ «Финиста» был сорван в Нижнем Новгороде.
Спектакль он назвал «русофобским» и «деструктивным» для патриархального государства, какой он считает Россию, и возмутился, что в нем предполагается, что девушку, ставшую жертвой вербовщика, «надо пожалеть и простить». Вследствие этого Карпук сделал вывод, что постановка оправдывает терроризм, несмотря на то, что по сюжету героине выносят обвинительный приговор.
На следующем заседании в суде выступила еще одна актриса — Наталья Горбас. Ее показания поставили под сомнение, что доносчик Карпук действительно посещал спектакль: Карпук не смог подробно описать обстановку в зале и детали постановки, к тому же сообщил, что купил билет на спектакль с рук на улице перед театром. Горбас рассказала, что зрительских мест в зале немного и билеты продавали исключительно через Timepad — на входе надо было показать только QR-код.
На прошлом заседании выступил сотрудник центра «Э», который составлял рапорт о спетакле «Финист Ясный Сокол» на основании показаний анонимного «неравнодушного гражданина». Он также обвинил ИГИЛ в совершении теракта в «Крокусе», хотя российские власти утверждали, что за атакой стоит Украина.
На этом же заседании выступил известный актер Вениамин Смехов. Прокурор Денисова пыталась «подколоть» Смехова тем, что режиссером его постановки, которая также номинировалась на «Золотую маску», был заочно осужденный за военные «фейки» Иван Вырыпаев.
Суд также допросил актрису Ксению Раппопорт, которая объяснила, что героини спектакля рассуждали в своих монологах об абстрактных мужчинах в бытовом смысле и глобальная идея была другая: «Смотрите, какая дура! Ей муж про борщ сказал, а она угодила в ИГИЛ!».
— Это настолько внятно и настолько просто, что даже не подкопаться.
— Ну вот, [видишь], подкопались! — ответила Беркович.
«Евгения, вам плохо?» — в зал заходит прокурор Екатерина Денисова и сразу обращается к Беркович. До этого ей что-то сказала адвокат Елена Орешникова.
Беркович сидит прямо и что-то обсуждает со своим вторым адвокатом Ксенией Карпинской. Подходит офицер полицейского конвоя, и к обсуждению подключаются другие защитники.
Судья Массин, вернувшись в зал, сразу спрашивает Беркович, как она себя чувствует.
«Удовлетворительно, спасибо», — отвечает она и говорит, что готова участвовать в заседании.
Судья намекает, не надо ли освободить зал от прессы и слушателей, чтобы легче дышалось. Беркович сразу говорит, что не надо.
Фото: Александра Астахова / Медиазона
Гособвинитель Екатерина Денисова говорит, что она «добыла» сведения о засекреченном доброжелателе, который принес тайную запись спектакля в ЦПЭ. Она просит допросить его в режиме сохранения анонимности.
Судья Массин изучает заявление об «опасении за свою жизнь и здоровье» от анонима, который отдал полиции подпольную запись спектакля.
Адвокат Карпинская против, так как этот человек не был в статусе свидетеля на следствии и не был заранее заявлен. «Мне непонятно, каким образом и чего он опасается», — добавляет защитница.
Адвокат Орешникова также называет ходатайство немотивированным.
Евгения Беркович тоже против допроса засекреченного свидетеля от ЦПЭ.
Адвокат Сергей Бадамшин против допроса, так как свидетель, согласно имеющимся данным, не обеспечивался мерами безопасности и госзащиты. Нет обоснований, почему теперь его надо прятать ото всех.
«Данный квази-свидетель не обладает теми сведениями, которые надо представить суду», — говорит адвокат.
Судья вернулся и зачитывает собственное решение, что он присвоил свидетелю псевдоним «Никита» и будет допрашивать его с соблюдением тайны личности.
Гособвинитель Денисова говорит, что может вызвать свидетеля в течение часа, чтобы того допросили в этом же суде, но через видеосвязь без картинки с искажением голоса.
Объявляется перерыв на час.
Экраны в зале суда уже включены. По процедуре секретного свидетеля втайне ото всех заводят в другой зал этого же суда. Там судья Массин должен будет проверить его документы.
Затем этого свидетеля подключат по аудиосвязи с измененным голосом, чтобы сторона защиты могла его допрашивать, но не могла узнать, кто он.
Гособвинитель Денисова просит «Никиту» подтвердить, что это он тайком снимал спектакль и передал запись в ЦПЭ.
В ответ слышно бурчание, но понятно, что он соглашается.
На вопрос, по какому адресу и когда он сделал запись, «Никита» отвечает: «Казакова, 8/3» — это адрес «Пространства внутри», где проходил показ спектакля.
Судья Массин просит свидетеля говорить медленнее и просит слушателей и журналистов не жаловаться на качество звука, иначе они будут удалены.
Свидетель повторяет, что снимал спектакль в «Пространстве внутри» — на мобильный телефон.
«Запись, которая была на телефоне марки [неразборчиво], я сделал запись на диск и передал сотрудникам», — говорит «Никита».
Прокурор Денисова внезапно спрашивает, видел ли «Никита» спектакль раньше. Тот отвечает, что был на читке «Финиста» еще на фестивале «Любимовка» осенью 2019 года.
«После нее было обсуждение», — говорит свидетель без дополнительного вопроса формулировками из материалов дела. Прокурор Денисова радостно спрашивает, что было на этом обсуждении.
«Никита» отвечает, что видеозапись выложена в интернете, где все могут ее посмотреть. И снова без каких-то дополнительных вопросов он говорит, что он лично видел, как Петрийчук и ее муж Юрий Шехватов обсуждали, когда публиковать видео читки. Он называет их Светой и Юрой.
— Вам известно, что Евгения Беркович или Светлана Петрийчук просили об этом?
— Да, конечно. Был спор только о том, когда это сделать.
«Никита» уверенно называет компанию, которую наняли для съемки читки на фестивале «Любимовка». Кроме этого от организаторов самого фестиваля присутствовала «девушка», которая тоже снимала читку, рассказывает секретный свидетель.
Адвокат Карпинская протестует: она не расслышала название упомянутой компании. «Это ваше субъективное восприятие происходящего», — улыбается судья Массин и напоминает, что защита сможет выступить в прениях.
Гособвинитель Денисова продолжает и просит «Никиту» описать, чем спектакль отличался от читки. Но тот сначала добавляет, что читку транслировали напрямую в интернете.
«Читка достаточно серьезно отличалась от спектакля, который я увидел. Но это нормально. Спектакль мне даже в большей мере не понравился. Вызвал больше вопросов, — делится свидетель. — Мне показалось, что главные героини представляются жертвами, и они ни в чем совершенно не виноваты. Но кто тогда виноват?!».
Дальше «Никита» пускается в рассуждения и говорит, что спектакль подводит к выводу: «Виноваты в данной ситуации не девушки, а российские институты государства и общества».
Про женихов-«Финистов» тайный свидетель говорит так: «Если бы они были любящими, думаю, девушки с удовольствием продолжили оказывать помощь террористам и участвовать в джихаде».
Адвокат Карпинская протестует против наводящего вопроса прокурора Денисовой о том, стоило ли вообще публиковать видео читки. Судья Массин делает защитнице замечание.
Но после этого он спрашивает, может ли вообще свидетель что-то знать о процессе публикации видео и рассуждать об этом. «Да, я могу, я участвовал в работе фестиваля», — внезапно раскрывается свидетель.
Гособвинитель Денисова после такого признания начинает спрашивать «Никиту» об авторских договорах и прочих организационных деталях.
Далее вопросы задает адвокат Карпинская.
— Вам кто-то когда-то угрожал?
— Да, такое случалось в моей жизни.
— Беркович или Петрийчук?
— Нет, никогда.
— Чего вы опасаетесь?
— Я работаю в театральной сфере и знаю отношение к данному вопросу. Боюсь за свою карьеру.
— Боитесь за свою репутацию, а физически вам никто не угрожает?
Судья Массин снимает вопрос.
Фото: Александра Астахова / Медиазона
«Никита» говорит, что за свое здоровье и жизнь он тоже опасается, так как «дело резонансное», но прямо сейчас ему никто не угрожает.
Съемку спектакля «Никита» тайком сделал в конце 2022 года. Билет на показ он вообще не покупал.
— Я пришел по приглашению.
— Кто вас пригласил?
— Я не могу сказать, это может указать на мою личность.
«Никита» говорит, что никто не просил и не приказывал ему относить запись в полицию.
По словам свидетеля, у него есть друг-мусульманин, для которого он сделал запись, так как тот не мог прийти на спектакль сам: «Он проживает в другом городе. Скажем так, он живет на Северном Кавказе».
Затем этот же друг убедил «Никиту», что надо совершить «правильный поступок» и отнести запись в полицию.
Адвокат Орешникова просит свидетеля назвать, кто он по образованию. Тот ожидаемо отказывается, так как это раскроет его личность.
«Я скинул запись с телефона на ноутбук, потом был внешний привод пишущий, и я записал на диск видео. Это был период новогодних праздников», — описывает «Никита» свои действия.
Но сейчас, утверждает свидетель, записи на телефоне у него уже нет: «Зачем мне ее хранить на телефоне?».
Более того, он «не думает», что запись была у него на телефоне в марте 2023 года, когда он передавал диск оперативнику ЦПЭ Лисукову.
«Я написал объяснительную, передал ему диск, попросил о конфиденциальности», — рассказывает «Никита».
— Вы помните адрес отделения, куда вы обратились?
— Да. Петровка, 38.
Свидетель «Никита» узнал о спектакле в 2021 году, но целый год «по личным причинам» не мог его посмотреть.
Теперь вопросы задает Евгения Беркович. Она просит «Никиту» описать обсуждение читки на фестивале «Любимовка». Свидетель говорит, что обсуждение длилось около часа, но он не помнит подробностей. Беркович говорит, что она не расслышала его рассказ про беседу.
«Это был разговор между тобой, Женя, и Юрой Шехватовым — сейчас он муж Светы. По поводу публикации читки. Света хотела сделать это как можно скорее, а ты настаивала, что надо сделать это позже», — отвечает свидетель.
Беркович просит уточнить, где был этот разговор. «Не могу, это раскроет мою личность», — следует ожидаемый ответ.
Фото: Александра Астахова / Медиазона
Тогда режиссерка напоминает, что после читок все они выкладываются в интернете. В чем тогда ее интерес, что якобы надо опубликовать раньше или позже.
«В этом есть какой-то элемент планирования рекламной кампании», — предполагает свидетель.
По просьбе Беркович секретный свидетель подтверждает, что в интернете транслировалась читка не только «Финиста», но и всех пьес на фестивале «Любимовка».
«Мы обсуждали этот спектакль с другом. Я ему рассказывал. И он говорит: "Лучше бы это увидеть самому". Но у него такой возможности не было. И я решил схитрить», — рассказывает «Никита», зачем он якобы делал запись.
— От самого начала до самого конца велась съемка?
— Да.
— Слышали ли вы, было ли уведомление о недопустимости аудио- и видеосъемки?
— Не могу вспомнить.
Вопросы продолжает задавать Евгения Беркович:
— Вы сами эту запись пересматривали?
— Нет. Когда показывал только другим. Я же видел сам спектакль. Зачем мне смотреть еще раз видеозапись?
Тогда вдруг выясняется, что другу свидетель показывал спектакль не целиком, а лишь фрагментами.
— Целиком вы эту запись не видели ни разу?
— Зачем мне смотреть?!
Вопросы задает Светлана Петрийчук.
Она спрашивает свидетеля, сколько других читок было в тот день в 2019 году. «Никита» говорит, что не помнит, но их точно было больше одной, так как это был финал фестиваля.
— Кто был арт-директором фестиваля в то время?
— Несколько человек, в том числе Юра Шехватов, Катя Бондаренко, Полина Бородина, Андрей Иванов, Маша Огнина, Олжас входил.
— Вы абсолютно уверены, что на моей читке арт-дирекция состояла из людей, которых вы перечислили сейчас?
— Я озвучил людей из арт-дирекции фестиваля.
После уточняющих вопросов «Никита» конкретизирует, что на тот момент непосредственно руководили Юрий Шехватов и Олжас Жанайдаров. Представлял читку со сцены Евгений Казачков.
Фото: Александра Астахова / Медиазона
Петрийчук задает «Никите» несколько вопросов по поводу организационной структуры фестиваля. Тот отвечает с явным пониманием мельчайших подробностей.
«Сайтом занимался именно Юра Шехватов, именно он публиковал эти читки и обсуждения», — говорит тайный свидетель.
— Он публиковал то, что было на фестивале, или то, что считал нужным?
— Все публикуется, на самом деле, это знают все драматурги.
— Совершенно с вами согласна.
Тогда Петрийчук недоумевает, в чем состоял их сговор втроем с Юрием Шехватовым и Евгенией Беркович.
«Решался вопрос не о том, публиковать или нет, а о том, когда это лучше сделать. Когда это наиболее выгодно», — отвечает «Никита».
— Мы вели это обсуждение в театре?
— Да.
— В процессе обсуждения читки на сцене?
— Нет. Это было после, я не могу сейчас вспомнить, где именно.
Теперь вопросы задает адвокат Сергей Бадамшин. Он спрашивает про передачу записи в полицию: «Почему так долго вы шли до правоохранителей?».
— Это не так просто — прийти к правоохранителям. Нужно быть уверенным в том, что делаешь. Нужно сформировать какую-то позицию. Вы правильно задали вопрос, что повлияло на меня. Со мной происходили разные вещи. Я испытал душевные переживания.
Можно даже сказать гражданская ответственность, совесть меня мучила, что есть такое произведение, которое рекламирует ценности радикального ислама, что Россия плохая, мужчины плохие тут, а они там все хорошие. Я когда эти мысли собрал внутри себя, отправился — пускай разберутся те, кто там специалисты. Поэтому я отправился на Петровку.
— Почему на Петровку?
— Набрал в интернете, где дежурная часть.
Адвокат Бадамшин просит привести пример, как в спектакле обвиняют государство и общество. «Никита» говорит, что после читки в спектакль добавили «хрестоматийные, узнаваемые» ситуации для создания отклика у зрителя.
Он отказывается назвать конкретные примеры: «Люди узнают и делают соответствующие выводы, потому что зрителя подталкивают к этим выводам».
Бадамшин спрашивает, кому еще «Никита» показывал запись. Тот отвечает, что не помнит.
— Кроме вашего друга, показывали кому-то?
— По большому счету, только другу.
— То есть распространили этот спектакль, показали другу. Скинули ему этот файл?
— Показывал с телефона.
— Почему не присылали? Он же в другом городе.
— Когда был у него в гостях.
На вопрос, какие конкретно сцены или диалоги он показывал другу, свидетель также говорит, что не помнит, что его тогда задело. Наконец «Никита» называет конкретный пример: «Момент, когда героиня была Варвара Караулова. Она в концовке совершенно не раскаялась»
«Никита» говорит небольшую речь, где повторяет свое видение спектакля.
В его интерпретации, женщины «терпят унижения как от государства, так и от общества, различных институтов, подвергаются насилию», а потом «появляется альтернатива в виде Исламского государства, где есть любовь и понимание», при этом «девушки показаны абсолютно невинными жертвами».
«И повторюсь, должен быть кто-то виноватым, и виноватым авторы показывают — как я понимаю это сейчас — государство и общество России», — завершает свою тираду «Никита».
Адвокат Карпинская возвращается к визиту на Петровку, 38. Свидетель не помнит, как туда приходил, но там его встретил сотрудник, затем пришел оперативник Роман Лисуков.
— Приемная Петровки, 38 на какой улице находится?
— Как это на какой? На Петровке!
— Вы уверены?
— Ну да, а где еще?
Адвокат Карпинская продолжает спрашивать:
— Вашему другу-мусульманину не понравилось, как готовили халяльный торт?
— Вы шутите сейчас.
— Этот момент задел вас и вашего друга?
— Да, я думаю, его это могло задеть, но точно не помню, поскольку, наверняка, я ему этот момент не показывал. Я смотрю за год более 50 спектаклей, и мне тяжело какие-то моменты вспоминать.
На предложение привести примеры моментов, которые свидетель показывал другу, он снова отвечает, что не помнит.
Фото: Александра Астахова / Медиазона
«Никита» продолжает отвечать на вопросы защиты о том, что он показывал другу-мусульманину:
— Как повязывать платок, показывали?
— Да, конечно, показывал, поскольку здесь сравнивается Россия и Исламское государство. Их как бы не противопоставляют, а приравнивают друг к другу.
— Что приравнивают друг к другу?
— Россию и Исламское государство. Что отношение к женщинам и там, и тут очень похоже.
— Во время повязывания платка?!
— Нет. Это можно сделать такой вывод, поскольку обе сцены, они идентичны. Я комплексно рассматриваю произведение.
Свидетель рассказывает, что некоторые детали исламской культуры ему были непонятны, и он их гуглил.
«Например, свадьба, никях по скайпу — действительно так бывает или нет. Она меня задела тем, что… вы меня к каким-то частным моментам подводите, а я рассматривал произведение в целом», — внезапно соскакивает с ответа свидетель.
Он говорит, что, по словам его друга, «не женятся в том регионе по скайпу».
— Вы показывали ему, как играли на музыкальном инструменте уд? — спрашивает Карпинская.
— Возможно показывал, точно не помню. Но было красиво, вот это помню.
Адвокат Карпинская после очередного ответа «не помню» возмущается, как же так свидетель решился и пошел на Петровку, а теперь все забыл. Она просит его напомнить, чем ему не понравился спектакль, еще раз.
— Тем, что террористки показаны жертвами, а виновными назначены российское государство и общество. Потому что именно они подтолкнули девушек — это следует из их собственных историй — вступить в ИГИЛ.
— В какой момент виновными признаются российское государство и общество?
— На протяжении всего спектакля. Мы получаем вполне направленный посыл: здесь в России плохо женщине, она живет в унижении и без любви. И к этим посылам обращаются террористы. И этот посыл в спектакле никак не отвергается, не критикуется.
Затем внезапно выясняется, что под критикой российских «институтов» свидетель «Никита» понимает в том числе эпизод, где представитель РПЦ в летнем лагере насилует одну из Марьюшек.
— Когда кого-то убивают, когда кого-то изнасилуют — во всем виновато государство?
— Не только государство, а также институты. Мы имеем дело не с частным случаем, информация идет последовательно, тенденциозно, все это соответствует замыслу авторов.
Никакие события, по мнению свидетеля, не могут оправдать «переход на сторону врага».
Евгения Беркович возвращается к «сговору» по поводу публикации видео.
— Выгоднее [выложить] для чего?
— Не помню конкретно, для чего. Мне показалось, в тот момент вы обсуждали, как сделать так, чтобы привлечь больше внимания.
— Видео публикуются всегда?
— Да, видео публикуется всегда.
— О чем бы мы ни просили Юру, это видео было бы выложено, хотим мы со Светой или нет? Мы говорили: давай раньше или давай позже.
— Думаю, да. Видео было бы опубликовано в любом случае. Возможно, Света могла бы как-то повлиять на Юру, но было бы опубликовано.
Свидетель «Никита» утверждает, что Беркович и Петрийчук еще до читки договорились о постановке спектакля: «Я не могу сказать, кто там договаривался, это на меня укажет. Но это было даже очевидно на обсуждении после читки. На самом мероприятии говорили, что будете ставить, что есть договоренность заранее».
— Вы — это кто?
— Женя, ты. Извини, что на вы.
— Давайте на вы пока останемся.
На прямой вопрос, есть ли у «Никиты» конкретное подтверждение, что до сентября 2019 года была договоренность о постановке, он отвечает: «Да, я обладаю такой информацией». Он отказывается раскрыть подробности.
Свидетель говорит, что в читке все плохое, что он нашел в спектакле, тоже было, но «в значительно меньшей мере».
Тогда Беркович спрашивает, почему же он не пошел в полицию после читки. Свидетель отвечает, что читка его «напрягла», но тогда произведение еще не было доведено до совершенства.
«Спасибо за слово "совершенство"», — язвит в ответ Беркович.
На вопрос, почему же прямо на обсуждении после читки «Никита» не высказал свои претензии, он отвечает так: «Был бы шанс, что меня осмеяли или я бы показался дураком».
Свидетель «Никита» ожидаемо отказывается говорить, где он сидел, когда снимал на телефон, так как эта информация раскроет его личность.
Беркович спрашивает, когда свидетель показывал спектакль другу-мусульманину. Тот отвечает, что в конце января или феврале 2023 года.
Тогда режиссерка ловит его на том, что он раньше говорил, как копировал видео на диск «в новогодние праздники». Свидетель сразу отказывается от своих слов и говорит, что не помнит, когда скидывал запись.
Вопросы продолжает задавать Евгения Беркович:
— Вы говорите, что главная проблема — это что девушки представлены жертвами. Жертвами чего стали девушки?
— В каждой биографии приведены различные примеры. Будь то абьюз или же насилие, или другие факты из биографии, которые, возможно, были как-то искажены в пользу привлечения интереса.
— Ого! Главная проблема в том, что девушки показаны жертвами абьюза и насилия?
— Помимо прочего, это тоже там есть.
— Это, кажется, пока не уголовная статья.
— Это не уголовная статья, но когда вы используете это, чтобы оправдывать участие в террористической организации и пособничество, это уже проблема.
Беркович спрашивает, какая из Марьюшек (а не вообще любых девушек) находилась в Сирии, оказывала помощь или участвовала в джихаде.
«Кто-то из героинь точно стирали одежду, ухаживали за детьми, хозяйственную деятельность вели», — отвечает «Никита».
В ответ Евгения Беркович молча кивает с вытянутым лицом, явно намекая, что в спектакле такого нет.
Фото: Александра Астахова / Медиазона
Вот как свидетель «Никита» описывает как бы положительную судьбу Марьюшек: «Может быть, не нашла мужа, но нашла свою любовь, свою веру в идеологии радикального ислама».
Отрицательные истории Марьюшек свидетель ожидаемо «затрудняется вспомнить».
На вопрос, были ли в спектакле сцены описания насилия над женщинами в Сирии, свидетель «Никита» жалуется, что он не помнит, а допрос идет уже два часа, и он устал «напрягать голос».
Беркович завершает допрос риторическим вопросом:
— Известно ли вам понятие «испанский стыд»?
— Надеюсь, вы его иногда испытываете.
Адвокат Карпинская требует, чтобы свидетеля заставили ответить на вопрос о цвете браслета, который был у него на руке. Судья Массин считает, что свидетель не отказывается от дачи показаний и ответственность ему за отказ от ответа на эти вопросы не грозит.
Карпинская обвиняет судью Массина в том, что он «встал на сторону обвинения», позволяя свидетелю уклоняться от ответа. «Вы помогаете следствию, которое неправильно собрало доказательства», — добавляет адвокат.
Она объясняет, что защита намеревалась признать видеозапись неправомерным доказательством, так как она была получена с нарушениями. Поэтому теперь гособвинитель привела секретного свидетеля, который должен подтвердить все, что оказалось на видеозаписи.
Почти в каждой реплике, обращенной к Карпинской, судья Массин снисходительно называет ее «опытным юристом», который якобы допускает дилетантские ошибки. Адвокат Карпинская просит не оскорблять ее в присутствии прессы. Судья Массин сворачивает дискуссию и предлагает Светлане Петрийчук продолжить допрос.
Внезапно свидетель проговаривается, что тот самый разговор на троих про публикацию читки мог происходить где угодно: в курилке, на фуршете, где-то еще. Петрийчук сразу же цепляется за слово «фуршет».
— Вы присутствовали на фуршете?
— Нет, нет, нет!
— Но вы же говорили, что мы там…
— Нет, нет! Я не буду отвечать на эти вопросы, где я был, в какой компании!
Тогда Петрийчук спрашивает, как выглядело ее влияние на Юрия Шехватова в тот момент, ведь они еще не были женаты.
— Все знают в театральной среде, что примерно в это время у вас начались близкие отношения.
— Вообще никто не знает, потому что они начались примерно через год после этого.
— Скажем так, романтические. Конфетно-буфетный период, скажем так, искра проскочила.
Свидетель предлагает Петрийчук не юлить, ведь все знают, что сейчас они с Шехватовым муж и жена. Та парирует, что тогда Шехватов был женат на другой женщине.
«Вы точно были знакомы во время фестиваля, это абсолютно точно. Как он без вас мог выложить пьесу», — теряется секретный свидетель.
Фото: Александра Астахова / Медиазона
Адвокат Мария Куракина спрашивает свидетеля, почему он просто не отправил видео своему другу-мусульманину или не переслал, а вместо этого показывал с телефона. Тот в ответ, как и раньше на похожий вопрос адвоката Бадамшина, говорит, что не будет отвечать, так как это раскроет его «профессиональные навыки».
Адвокат Куракина снова пытается спросить, по каким браслетам или другим значкам свидетель проходил на показ. Тот ожидаемо отказывается отвечать, так как это укажет на его личность. Судья Массин его поддерживает.
Фото: Александра Астахова / Медиазона
Последняя очередь вопросов достается адвокату Бадамшину. Тот начинает с реплики в адрес «робота Вертера», имея в виду, что голос свидетеля проходит компьютерную обработку. Защитник объясняет, что все эти вопросы про пропуска задаются, чтобы понять, был свидетель действительно на фестивале «Любимовка», как он утверждает, или нет.
— Чем вы можете подтвердить, что вы были на «Любимовке»? Как вы туда попали? На основании чего?
— Я воздержусь от ответа, вы меня можете узнать.
— Ваша честь, вопросов нет.
Фото: Александра Астахова / Медиазона
Судья Массин задает формальные вопросы по поводу заполнения объяснительной свидетеля на Петровке, 38. Выясняется, что «Никита» даже не читал написанную с его слов «объяснительную». «Я доверяю сотрудникам полиции», — поясняет он.
Судья Массин, кажется, не верит в то, что он сейчас слышит, и повышает голос:
— Все там в этом документе правильно было написано?
— Я думаю, да. У меня нет оснований не верить ему.
Тогда судья спрашивает про то, почему свидетель скрывает свою личность. Его ответ: «Опасение в области карьеры, жизни, здоровья. Порой бывают личности истероидные, могут с ножом напасть, чтобы отомстить. Мало ли что-то в голову придет. Я не хочу рисковать!».
— В театре настолько трудная обстановка, что это обыденно, кто-то на кого-то может напасть? — не выдерживает судья.
— В театре люди особенно эмоциональные. Могут остро реагировать. Я просто не знаю, чего ждать. Лучше быть в безопасности. Необязательно это могут быть люди из театра. Сами знаете, какое сейчас время.
Свидетель «Никита» по просьбе судьи Массина подтверждает, что ютуб-канал «Любимовки» администрировал прежде всего Юрий Шехватов, он же, видимо, принимал решение по публикации.
«После возбуждения уголовного дела спектакль появился в сети. Возможно, Юра его и опубликовал», — добавляет свидетель.
Беркович и Петрийчук под конец допроса свидетеля «Никиты» явно повеселели, активно общаются в «аквариуме». Судья Массин, никого не выпуская из зала, разрешает «Никите» после окончания допроса покинуть здание суда.
Гособвинитель Денисова просит направить в Минкульт запрос, чтобы выяснить, не было ли нарушено законодательство об авторских правах, когда «Любимовка» выложила пьесу, и были ли жалобы со стороны авторов.
После этого прокурор намерена огласить показания еще одного свидетеля из материалов дела. На этом обвинение закончит представлять свои доказательства и передаст слово защите.
Адвокат Бадамшин считает, что запросы по поводу авторских прав выходят за рамки уголовного дела. «Нарушение авторского права там ни словом никак не упоминается», — говорит защитник.
Светлана Петрийчук предлагает для экономии времени не направлять запросы, а просто спросить ее саму и Евгению Беркович.
Судья Массин охотно соглашается и дает ей слово.
«Мы не зарегистрированы обе и никак не работаем с "Театральным агентом". Соблюдением моих авторских прав занимались совершенно другие люди и органы», — говорит драматург.
Более подробно Петрийчук и Беркович обещают рассказать о том, были ли претензии по авторским правам, когда их самих будут допрашивать как подсудимых.
Судья Массин решает, что может отправить запросы дополнительно уже после допроса подсудимых в суде.
Начинается оглашение показаний последнего свидетеля обвинения, администратора «Боярских палат СТД» Константина Горина. Его допрашивали 4 мая 2023 года.
Горин рассказал следователю о процедуре согласования показа в «Боярских палатах». Там нет никаких новых подробностей. «В случае, если бы спектакль содержал оправдание экстремистской деятельности, сотрудничество с данным коллективом было бы прекращено», — завершается допрос.
Государственное обвинение закончило представлять доказательства.
Сторона защиты, как сообщает адвокат Бадамшин, хотела бы сначала огласить часть материалов дела в суде, а потом допросить свидетелей.
Но эта процедура начнется уже 13 июня.
Защита просит 13 июня поработать с материалами, затем выделить еще одно целое заседание на допрос свидетелей, а только потом допросить самих подсудимых. Адвокаты сразу упоминают, что планируют посмотреть видеозапись спектакля из материалов дела.
Судья Массин объявляет перерыв до 11:00 13 июня.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке