Дело против режиссерки Евгении Беркович и драматурга Светланы Петрийчук поступило во 2-й Западный окружной военный суд еще несколько недель назад — последний раз меру пресечения фигуранткам дела продлевали уже там.
Беркович и Петрийчук с 5 мая 2023 года находятся в СИЗО по делу об оправдании терроризма (часть 2 статьи 205.2 УК) из-за спектакля «Финист Ясный Сокол» — о женщинах из России, которые решили выйти замуж за исламистов и уехать в Сирию.
19 апреля Евгении Беркович и Светлане Петрийчук утвердили обвинение. По версии следствия, Петрийчук подготовила сценарий пьесы, в котором согласно психолого-лингвистической экспертиза нашла«признаки оправдания и пропаганды террористической деятельности», а затем вместе с Беркович они «совместно осуществили постановку пьесы, которую публично демонстрировали на различных фестивалях, в театральных организациях, а также в сети Интернет».
В 2022 году «Финист Ясный Сокол» победил в двух номинациях на премии «Золотая маска» — за работу драматурга и за лучшие костюмы. Художница по костюмам Ксения Сорокина передала свою награду петербургской художнице Саше Скочиленко, осужденной за «фейки» о российской армии.
Адвокат Светланы Петрийчук Сергей Бадамшин отмечал, что «спектакль помимо театральной общественности понравился и структурами ФСИН России». На официальном сайте УФСИН по Томской области действительно сохранился комплиментарный отзыв о постановке.
Дело возбудили еще 10 апреля 2023 года, а экспертизу по делу об оправдании терроризма из-за пьесы «Финист Ясный Сокол» проводил Роман Силантьев, который называет себя создателем «деструктологии».
На одном из заседаний по мере пресечения адвокат Петрийчук Сергей Бадамшин привел официальный ответ из Минюста о том, что «деструктологическая» экспертиза, легшая в основу дела, не может быть доказательством «по причине отсутствия научной обоснованности». Через неделю следствие просто назначило новую экспертизу по делу.
На заседании 9 января адвокат Ксения Карпинская рассказала, что уже после передачи материалов о продлении ареста в суд защита Беркович и Петрийчук получила заключение эксперта УФСБ по Свердловского области Светланы Молчановой. Новая экспертиза, рассказала защитница, по выводам «прямо противоположна» той, которая легла в основу уголовного дела.
Протокольная съемка закончилась, теперь в зал запускают посетителей. В просторное помещение без труда помещаются все желающие — под сегодняшнее заседание выделили самый большой зал суда. В зале даже остается около 10 свободных мест.
Журналистов традиционно сажают отдельно на места для присяжных — прямо напротив адвокатов и «аквариума» с подсудимыми.
Беркович и Петрийчук переглядываются с пришедшими в первом ряду, иногда слегка улыбаясь.
Через несколько минут после того, как в зал вошли пришедшие поддержать фигуранток дела, Петрийчук меняется местами с Беркович и пересаживается поближе к скамьям посетителей, где ей улыбаются близкие.
Беркович напоминает, что у нее фактически на иждивении трое человек: двое детей с инвалидностью и 90-летняя бабушка.
Судья Массин задает вопросы:
— Когда были задержаны?
— 4 мая 2023 года.
— Как вы оцениваете свое состояние здоровья?
— Как положительное, удовлетворительное, — улыбается Беркович.
Фото: Александра Астахова / Медиазона
Встает Светлана Петрийчук. Она, как и Беркович, быстро называет свои анкетные данные. По поводу того, есть ли у нее кто-то на иждивении, Петрийчук, как и раньше, рассказывает про младшую сестру и пожилых родителей.
На вопрос о состоянии здоровья она отвечает: «Хорошее». Судья задает этот вопрос, чтобы решить, можно ли начинать судебное разбирательство.
Фото: Александра Астахова / Медиазона
Далее судья Массин объясняет подсудимым право на заявление отвода участникам процесса, а также право не давать показания против себя. Беркович и Петрийчук обе намерены выступать в суде.
В суд явились четверо заявленных обвинением свидетелей. Их просят встать и выйти до начала рассмотрения.
Адвокат Евгении Беркович Елена Орешникова заявляет техническое ходатайство о приобщении документов о личности своей подзащитной, которые почему-то в последний момент пропали из материалов дела. Ее поддерживает коллега Ксения Карпинская.
Судье передают две папки документов. Они, по словам адвокатов, уже упомянуты в деле, но обозначены как «приложения».
Адвокат Светланы Петрийчук Мария Куракина просит учесть, что 3 мая ее коллега Сергей Бадамшин уведомил суд о невозможности приехать в суд конкретно сегодня. Куракина намекает, что к Бадамшину не прислушались и все равно назначили заседание без него.
Куракина и ее подзащитная хотели бы допрашивать свидетелей с участием Бадамшина, но не против того, чтобы начать рассмотрение прямо сейчас.
Судья Массин несмотря на возражения гособвинения приобщил документы от адвокатов Евгении Беркович.
Вступление завершено, начинается судебное следствие. Прокурор Екатерина Денисова начинает читать обвинительное заключение.
Беркович и Петрийчук обвиняют в публичном оправдании и пропаганде терроризма. Не позднее 5 августа 2019 года у них якобы возник преступный умысел, они решили написать пьесу, которая будет формировать у зрителя привлекательный образ терроризма.
По версии обвинения, Светлана Петрийчук, «разделяя крайне агрессивные идеологии ислама», в неустановленное время в неустановленном месте, «сформироровав для себя положительное мнение» об ИГИЛ — написала пьесу «Финист Ясный сокол» с признаками оправдания терроризма.
Затем она обратилась к неустановленному лицу, чтобы распространить пьесу на фестивале «Любимовка», в том числе через онлайн-трансляцию. 5 августа 2019 года текст пьесы появился на сайте «Любимовки».
Евгения Беркович, считает обвинение, прочитала пьесу, и у нее тоже возник преступный умысел на «публичные заявления о признании идеологии терроризма правильной».
В сентябре 2019 года она в пространстве «Внутри» предложила Петрийчук поставить спектакль. Преступный умысел после этого, согласно обвинению, стал совместным: они решили ставить пьесу на различных площадках.
«Преступная роль» Светланы Петрийчук, по мнению государственного обвинителя, в предоставлении текста и контроле за постановкой. Евгения Беркович же «отвечала» за поиск площадок, работу с актерами и распространение публикаций о пьесе.
«С целью публичного оправдания терроризма» обе подсудимые таким образом организовали показ спектакля на различных площадках. Затем в октябре 2019 года неустановленное лицо записало спектакль на видео, которое потом выложили на канале фестиваля «Любимовка» на YouTube.
Показы спектакля проходили в Москве, Петербурге и Екатеринбурге с 2020 по 2022 годы.
Обвинительное заключение зачитано. Первой на него отвечает Евгения Беркович:
— Мне непонятна сама постановка вопроса, понятно ли мне обвинение. Мне понятно обвинение просто потому, что я умею читать. Мне абсолютно непонятно, какое отношение этот набор слов имеет ко мне. Во-первых, там пишется, что Беркович Евгения Борисовна имеет идеологические убеждения, связанные с оправданием терроризма, разделяет крайне агрессивные формы ислама, исповедует форму насильственного воздействия на государственные власти и так далее.
Я не испытывала чувство единства с участниками террористических организаций и не разделяла религиозные убеждения, хоть как-то связанные с оправданием терроризма. Я никогда не разделяла никаких форм ислама: ни радикальных, никаких. Я испытываю уважение к мирным законопослушным представителям религии ислама, как и к любым другим представителям этнических или религиозных групп. К террористам, какими бы идеями они ни прикрывались, я не испытываю ничего, кроме осуждения и отвращения.
Не существует в природе религиозной мусульманской женщины, которая бы не соблюдала правил в ношении одежды, еды и образа жизни. Я никогда не носила хиджаб. Я состою в светском браке с нерелигиозным мужчиной. Я ем свинину, фотографируюсь на пляже.
Невозможно при всем выше сказанном быть исламисткой. Я не покрываю головы своих детей, хотя по возрасту они бы должны были носить платок, если бы жили в мусульманской традиции. Я этого не делала, не делаю и не собираюсь, при всем уважении к религии ислама. Когда я только переехала в Москву и поступила в театральное училище, я вела очень активный и прозрачный образ жизни. Такая особенность нашей среды: мы все, как под микроскопом, если бы я была исламисткой, это было бы заметно со стороны. Не бывает исламской женщины, которая ведет светский образ жизни и регулярно посещает православную церковь.
Я лично четыре раза давала показания следователю: в качестве свидетеля, подозреваемой. Следствие не интересовалось никакими моими религиозными или идеологическими убеждениями, мне ни разу не задавали об этом вопросов. Насколько я знаю, не только мне, а вообще никому таких вопросов не задавалось.
4 мая [2023 года] в моей квартире был проведен обыск. Там не было обнаружено ничего, что могло бы указывать на мою связь с радикальным исламом. Я убеждена, что данная формулировка, которая появилась в окончательной редакции (в целом ее не было), она появилась там только потому, что следствию в конце концов нужен какой-то мотив, поэтому в последний момент, перед тем, как передать материалы в суд, туда просто механически вставили стандартную для других дел по такой статье формулировку.
В деле множество неточностей и несостыковок. Ну, то есть в обвинении буквально написано, что всю эту гигантскую работу, требующую участия десятков людей и институций, я провела, за две, максимум четыре недели, включая создание целого коллектива.
Но только согласование будущей постановки с любой театральной площадкой занимает не неделю, обычно месяц. Актрисы не могут за несколько дней получить текст сложной пьесы, отрепетировать, выучить сложнейшую музыкальную процедуру, ну и все это, в общем, как-то быстренько еще за два дня доделать. То есть снять костюмы, которые ждутся три-четыре месяца и так далее. Этот объем работы можно сделать за полгода, если торопиться. А не за две-четыре недели, как указано в примере.
Это только первая страница, я не буду дальше подробно сейчас говорить. Все это говорит о том, что следствие даже не пыталось соблюсти какую-то минимальную логику и разобраться в том, как вообще в принципе может быть поставлен спектакль.
Я понимаю, что мы все, наверное, в детстве участвовали в школе в театральных сценках. И, может быть, для человека, который сидит на скамеечке или даже сидит в зале театра, или вышел из зала и обсуждает спектакль, или пишет про него на страничке ВКонтакте, этих знаний достаточно.
А вот для следователя, который делает обвинение по тяжкому уголовному делу… Мы год сидим в тюрьме, за это время не разобраться, что такое поставить спектакль, показать спектакль и чем эти вещи отличаются, не разобраться ни в одном слове, не разобраться в технологии, не разобраться в том, как делается любой спектакль, содержит он что-то или не содержит — это значит просто выдавать некачественную работу, некачественный материал.
Важная часть обвинения — не просто призывы к совершению террористической деятельности, а распространение с помощью телекоммуникационных сетей и тому подобное. Я лично никогда нигде ничего не публиковала, ничего не передавала с целью размещения. Тем более неустановленное лицо опубликовало видео спектакля уже после нашего ареста. Это голословное обвинение.
Я поставила спектакль с целью профилактики терроризма, и именно таким он и получился. К предъявленному мне обвинению отношусь отрицательно, считаю этот документ не соответствующим правовым нормам, законам и обоснованиям.
Следующей выступает Светлана Петрийчук:
— К словам Евгении добавлю, разве что, еще одно предложение. Вряд ли бы исламские радикалы пользовались театром современным для продвижения своих идей, потому что, вроде как, они эти виды искусства запрещают.
Есть ощущение, что это как будто шаблон чьего-то чужого обвинения, которое к нам хотят применить.
В моей пьесе, написанной шесть лет назад, нет и не может быть никакого оправдания терроризма. Подробнее я обо всем, конечно, расскажу на следующих заседаниях.
Резюмировать могу только с той же фразой, что целью написания пьесы было, конечно, не оправдание запрещенной в России организации, была цель подсветить, что есть вот такая социальная проблема, предупредить подобные ситуации.
Виновной себя не признаю.
Теперь составляется план рассмотрения дела. Прокурор Денисова хочет сначала зачитать материалы дела, а потом допросить свидетелей обвинения. Допрос подсудимых Беркович и Петрийчук предложено провести в самом конце.
Подсудимые согласны, что их допрос надо будет провести в самом конце процесса.
Адвокат Орешникова уточняет, планирует ли обвинение показать в суде сам спектакль, чтобы было ясно, о чем вообще речь.
Прокурор Денисова отвечает, что ей хватит «протокола осмотра» спектакля.
Орешникова протестует и настаивает, что «объектом» дела стал непосредственно спектакль, который приложен к делу как видео на диске. Она просит в самом начале процесса посмотреть этот диск: «Он довольно короткий».
Ксения Карпинская просит помимо самого спектакля показать в суде читку пьесы, чтобы обозначить разницу между текстом пьесы и спектаклем. Адвокат Мария Куракина также настаивает на просмотре спектакля в суде в самом начале процесса.
Судья Массин утверждает порядок исследования доказательств стороны обвинения. Сначала обвинение зачитает протоколы осмотра и допросит свидетелей, а только потом на стадии выступления защиты появится возможность посмотреть спектакль.
Прокурор Денисова начинает начинает зачитывать материалы дела. 10 апреля 2023 года в следственный отдел Басманный поступил рапорт об «оправдании терроризма». Она перечисляет оперативные материалы.
Адвокат Карпинская просит у судьи разрешения сразу давать короткие комментарии, когда прокурор пропускает какие-то детали из материалов. Судья Массин отвечает, что никаких комментариев защита сейчас давать не будет: она сможет сама заново исследовать те же материалы уже на своей очереди судебного следствия.
Защитница просит для экономии времени позволить прямо сейчас обращать внимание на какие-то тонкости, как это происходит обычно в районных судах.
«Мы не в районных судах, у нас состязательность сторон соблюдается», — резко отвечает судья Массин. Он имеет в виду, что обвинение имеет право зачитывать то, что хочет, после чего такое же право получит и защита.
Но сразу после этого судья внезапно разрешает Карпинской давать пояснения и сейчас и дальше, пока обвинение читает материалы.
Отправной точкой для уголовного дела, согласно материалам дела, стали рапорты оперативников Центра по противодействию экстремизму, которые решили, что не позднее 7 сентября 2019 года Петрийчук решила поставить спектакль, оправдывающий терроризм.
В материалах перечисляются технические документы по поводу сайта фестиваля «Любимовка», где публиковали текст пьесы. 20 января 2023 года оперативник ЦПЭ через служебный поисковик «Следопыт-М» выяснил, что администратор сайта «Любимовки» Елена Миндадзе скончалась еще в 2018 году.
Далее в материалах дела ставшая уже знаменитой «деструктологическая» экспертиза из Московского государственного лингвистического университета от 27 января 2023 года. Прокурор Денисова зачитывает выводы, ни разу не упомянув «деструктологию».
Карпинская снова прерывает обвинение и акцентирует внимание суда на том, что экспертизу провела лингвист Галина Хизриева, которая работает в лаборатории «деструктологии».
Экспертиза проводилась под руководством Романа Силантьева, который называет себя создателем «деструктологии».
Первый том дела завершается всевозможными распечатками из разных баз и поисковых систем МВД по поводу личных данных Беркович и Петрийчук, их близких и других заинтересовавших следствие людей, которые оперативник ЦПЭ собрал в конце января 2023 года.
Например, 19 января 2023 года оперативник ЦПЭ, помимо прочего, провел «отождествление личности», проще говоря — сравнил фотографии Петрийчук из учетной формы №1 и на сайте театра.
Адвокат Карпинская обращает внимание, что все эти распечатки из баз на половину первого тома не имеют никакого отношения к делу. «Вот это все, что было проделано, и что вам хотят представить как доказательство виновности», — говорит она судье Массину.
В ответ судья Массин объявляет получасовой перерыв.
Накануне задержания Беркович и Петрийчук, 2 мая 2023 года оперативник собрал данные об их квартирах.
Тогда же 2 мая оперативник проследил за Петрийчук и выяснил, что она живет не по месту постоянной регистрации. Слежка за Беркович 1-2 мая также подтвердила, что та живет «по прописке».
3 мая 2023 года оперативники составили рапорт, что в петербургской квартире сестры Беркович могут быть документы, которые также надо изъять во время обыска.
В квартире матери Евгении Беркович Елены Эфрос в Петербурге следователи забрали два системных блока компьютеров, ноутбук Asus и одну флешку.
Телефоны Беркович следователи никак не исследовали. Они написали в рапортах, что им не сказали код-пароли, не упомянув ничего про попытки их взломать. А изъятый макбук не включился — не нашлось нужной зарядки.
Обыск также прошел у драматурга Олжаса Жанайдарова. Тот назвал следователю пароль от своего макбука и показал, как зайти в панель управления сайтом фестиваля «Любимовка».
Оттуда следователь переписал перечень администраторов: сам Жанайдаров, муж Петрийчук Юрий Шехватов и арт-директор «Любимовки» Евгений Казачков. Жанайдаров сказал следователю, что именно Шехватов администрировал ютуб-канал фестиваля.
Беркович встает и комментирует обыск. Она подчеркивает, что не отказывалась выдавать телефоны или сообщать пароли, как это указано в рапорте. Только один телефон пришлось забирать принудительно — ее дочь в стрессовой ситуации отказалась сразу его выдать.
Адвокат Карпинская дополняет. Никакая техника не просто не использовалась в ходе следствия, ее уже вернули подсудимым.
Прокурор Денисова невозмутимо открывает третий том. Он начинается с амбулаторных экспертиз Беркович и Петрийчук, которые провели летом 2023 года.
Врачи решили, что обвиняемые не страдают психическими расстройствами, которые могли бы повлиять на привлечение к уголовной ответственности.
К делу приложен самый ранний рапорт от 17 января 2023 года. Тогда оперативник сначала скачал текст «Финиста» с сайта «Любимовки», где тот лежал с августа 2019 года, и открыл канал «Любимовки» на ютубе с записью читки пьесы от 15 октября 2019 года. Когда в январе 2023 года оперативник открыл видео, у него спустя три с половиной года было всего 1289 просмотров.
На сайте и ютуб-канале театра «Дочери Сосо» оперативник нашел афиши «Финиста» с билетами 1500-3000 рублей и видеозапись самого спектакля. Она была выложена 30 октября 2020 года и за два с половиной года собрала 2 132 просмотра.
Адвокат Мария Куракина отмечает, что прокурор перечислила, что в материалах дела есть текст пьесы, но не зачитала его. Адвокат Ксения Карпинская просит уточнить, означает ли это, что формально текст не был оглашен в суде.
Судья Массин подтверждает, что текст пьесы пока не считается оглашенным в суде, то есть на него пока нельзя ссылаться в последующих процессуальных действиях.
Когда прокурор зачитывает очередной акт осмотра интернет-сайта, посвященного читке «Финиста» в сентябре 2019 года, адвокат Карпинская обращает внимание, что это не просто читка, но еще и обсуждение с различными экспертами.
Светлана Петрийчук добавляет, что обвинение пытается сделать вид, будто это она «сама тиснула текст» пьесы на сайт «Любимовки», хотя из осмотров явно следует, что там было много пьес в конкурсе.
В материалах дела явное нарушение хронологии. Согласно рапортам, 2 марта 2023 года был опрошен некий человек, пожелавший остаться анонимным, который выдал следствию подпольную видеозапись спектакля. Но стенограмма по этой записи была готова уже 30 января, говорится в следующем документе.
Евгения Беркович встает и подчеркивает, что спектакли было запрещено снимать, поэтому эта съемка подпольная, что будет очевидно, когда ее включат.
Уже после задержания Евгении Беркович и Светланы Петрийчук в мае 2023 года оперативники пришли к выводу, что к распространению пьесы «Финист Ясный Сокол» причастны уже упомянутые администраторы сайта «Любимовки» — Жанайдаров, Шехватов и Казачков.
К материалам дела приложен анонимный опрос, в рамках которого оперативникам рассказали, что сайт «Любимовки» администрируют эти три человека.
При этом обыск у Жанайдарова, в ходе которого оперативники получили доступ в панель управления сайтом «Любимовки» и списку его администраторов, пройдет только через три недели после опроса анонимного информатора.
Шехватов и Казачков уехали из России еще в 2022 году и с тех пор не возвращались.
В суде впервые звучит описание пьесы «Финист Ясный Сокол» — это анонсированный прокурором Денисовой протокол осмотра. Там сухо в нескольких предложениях описывается сюжет с обязательными оговорками о запрещенности ИГИЛ.
«Дальше опять же описывается суть спектакля», — повторяет гособвинитель каждый раз, когда новые версии записи спектакля осматривают в ходе следствия.
Евгения Беркович встает и просит дать ей возможность прокомментировать краткое изложение спектакля. Но сначала ей надо проконсультироваться с защитницами.
Объявлен перерыв.
Заседание продолжено. Евгения Беркович комментирует «протокол осмотра предметов», где описано содержание нескольких дисков с файлами. Подсудимая называет его «странным документом», где вместо формального описания содержимого дисков почему-то вставлены целые куски из экспертиз.
Она приводит в пример диск с записью спектакля. Описывая его, следователь просто скопировал и вставил текст из экспертизы, который «не имеет никакого отношения к осмотру или описанию».
Беркович утверждает, что, когда ей предоставили все материалы дела до суда для ознакомления, этого осмотра в таком виде не было. Светлана Петрийчук соглашается, что и ей не показывали этот протокол осмотра до суда.
Адвокат Орешникова от лица всех защитников говорит, что сравнила то, что читала прокурор с тем, что они фотографировали из дела до суда. Эти документы разные.
Поэтому защита утверждает, что эти документы были добавлены в дело. Она перечисляет конкретные листы. «По нумерации вы поймете, что данные документы были подложены позже. Там на уголках чистая нумерация», — поясняет адвокат Орешникова. Под чистой она имеет в виду нумерацию, рядом с которой в квадратных скобках указано «Выполнена заново».
Адвокат Карпинская обращает внимание на лист дела 183. «Я, конечно, не эксперт-почерковед», — начинает защитница и далее предполагает, что там за всех понятых мог расписаться один человек.
После третьего тома судья спрашивает гособвинителя, планируется ли вообще допрос свидетелей сегодня, раз они ждут уже пять часов. Прокурор Денисова отвечает, что дочитать осталось немного, а потом она допросит свидетелей.
Четвертый том наполовину состоит из «деструктологической» экспертизы Романа Силантьева, который руководит лабораторией, где работает лингвист Галина Хизриева (ее отдельная экспертиза была в первом томе). Силантьев в своей экспертизе рассуждает не только о радикальных течениях ислама, но и об «идеологии радикального феминизма».
Беркович берет слово и подчеркивает, что эта экспертиза тоже сделана на основе подпольной видеозаписи, которая на две трети состоит из съемки потолка, а не сцены.
Адвокат Карпинская восполняет недостающие детали, которые пропустила прокурор: экспертиза проведена 3 мая 2023 года Романом Силантьевым. Подписку об уголовной ответственности он вручил сам себе. Ему в этой экспертизе помогала все та же Галина Хизриева, которая в деле также выступала как эксперт-лингвист.
Дальше защитница цитирует пропущенные прокурором «методы» «деструктологической» экспертизы.
Продираясь через наукообразный текст, Карпинская отвлекается и замечает, что Силантьев сам признает: деструктология опирается на «авторское понимание» текста. То есть выводы экспертизы зависят от того, как на текст реагирует автор экспертизы. Это, добавляет Карпинская, противоречит нормам Минюста, который требует, чтобы любая экспертиза была проверяемой — то есть, чтобы ее мог повторить другой автор.
Вытерпев пять минут, судья Массин останавливает Карпинскую и напоминает, что прокурор огласила только выводы. Если защита хочет зачитать экспертизу подробнее, у нее будет такая возможность на своей стадии представления доказательств.
Прокурор Денисова читает следующую психолого-лингвистическую экспертизу из материалов дела. В ее выводах сказано, что в пьесе есть пропаганда «радикальных исламских организаций джихадистской направленности». И что одна из героинь списана с Варвары Карауловой.
Адвокат Карпинская отмечает, что в выводах перечислены вопросы к эксперту, где прописано, что тот обязан привести конкретные цитаты по итогам исследования. Но эти цитаты из пьесы, где якобы обнаружено оправдание терроризма, в выводах не приведены.
Прокурор отдельно зачитывает «проверку показаний на месте», под предлогом которой Евгению Беркович возили в Петербург, чтобы она попрощалась с умершей бабушкой. В протоколе сказано, что Беркович подошла к двери квартиры, но не смогла туда зайти, так как дверь никто не открыл, а у самой нее ключей нет.
Далее в деле письма, адресованные уполномоченной по правам человека при президенте Татьяне Москальковой, в которых авторы просят наказать Беркович и Петрийчук. Например, некто Осеева просит «сделать максимум чтобы предательница Беркович получила за клевету».
Эти обращения похожи одно на другое. Там просят «защитить» российских солдат, воюющих в Украине, от нападок Беркович. И в качестве примера приводят ее стихи:
Летят по небу мобики
В далекие места,
Внизу раскрыты гробики,
А сверху пустота…
На этом моменте прокурор Денисова прерывается, но Беркович прямо из «аквариума» громко призывает: «Читайте! Читайте полностью!».
Прокурор вынуждена прочитать еще несколько четверостиший.
Далее прокурор продолжает зачитывать обращения к Москальковой, их больше десятка.
Беркович встает и говорит, что зачитанное прокурором стихотворение — это компиляция из ее произведений. Она напоминает, что ее и Петрийчук обвиняют в действиях, которые они совершили в 2019 году, а спецоперация, которой посвящены многочисленные письма, началась только через три года.
Далее Беркович объясняет, почему, как она видит, это вообще оказалось в деле. За три дня до того, как эти обращения появились на странице Москальковой, умерла бабушка Беркович. Ее свозили в Петербург, где «дверь действительно никто не открыл, так как бабушка была в гробу».
«Шум был громкий. И внезапным образом именно в эти дни вдруг появилась пачка обращений», — объясняет Беркович.
Седьмой том посвящен Светлане Петрийчук, там также описывается задержание и последующие процессуальные действия, затем — характеризующие материалы.
Именно в этом томе содержится ответ Минюста на запрос адвоката Сергея Бадамшина, что «деструктологических» судебных экспертиз не существует.
Прокурор Денисова берет последний восьмой том дела. Менее чем за минуту она зачитала документ о продлении срока следствия и просит пригласить в зал первого свидетеля.
Судья Массин напоминает, что ранее адвокат Куракина не хотела допрашивать свидетелей без Бадамшина.
Адвокат Куракина просит отложить судебное заседание для подготовки к допросу. И в свою очередь тоже напоминает про неизвестно откуда появившиеся в деле документы. Петрийчук тоже просит дождаться ее второго адвоката Бадамшина.
Судья Массин вместо этого объявляет перерыв на полчаса. После этого будет допрос свидетелей.
Гособвинитель Денисова просит Андриевича рассказать о постановке «Финиста» в пространстве «Внутри». Он коротко отвечает, что действительно ставил спектакль. Тогда прокурор говорит прямо, что ждет от него повторения тех слов, которые он сказал на допросе у следователя. Андриевич начинает рассказывать более подробно.
Спектакль впервые отыграли в октябре 2022 года, он шел до декабря 2022 года, всего семь показов.
Второй вопрос прокурора посвящен финансированию постановки. Андриевич отвечает, что летом 2022 года Фонд Прохорова дал грант на постановку «Финиста».
Премьера спектакля, продолжает Андриевич, была вообще запланирована на 2020 год, но случилась эпидемия коронавируса. Тогда «Дочери Сосо» обратились в «Боярские палаты» с предложением поставить спектакль у них.
На премьере в том году были только эксперты Фонда Прохорова, «Золотой маски», критики, представители Минкульта и журналисты.
В октябре 2022 года спектакль позвали на фестиваль «Театральная стрелка», все приехали в Нижний Новгород, но организаторы внезапно объявили, что показ не состоится. «До сих пор не понимаю, откуда пришло распоряжение. Видимо, откуда-то из мэрии города», — предполагает Андриевич.
Прокурор Денисова спрашивает, известно ли Андриевичу об оправдании терроризма или призывах в содержании спектакля. Адвокат Карпинская протестует. Судья Массин спокойно спрашивает Андриевича, является ли тот экспертом в этой области. Тот отвечает, что нет. Прокурор переформулирует:
— Содержал ли спектакль что-то противозаконное на ваш взгляд?
— Ни в коем случае. Когда я читал пьесу, там все для меня наглядно написано. Это абсолютно антитеррористическая пьеса и антитеррористический спектакль.
В завершение гособвинитель спрашивает, чем закончилась постановка спектакля. Андриевич отвечает, что последний раз отыграли в декабре 2022 года. Он сказал, что из-за беременности одной из актрис и случая в Нижнем Новгороде решили больше не ставить спектакль.
Прокурор просит пояснить. Андриевич прямо отвечает, что после «Театральной стрелки» посыпались обвинения из телеграм-каналов и доносы.
Адвокат Карпинская просит Андриевича рассказать о знакомстве с Беркович и «Дочерях Сосо». Они встретились в 2017 году, Беркович близко дружила с его женой. «Дочери Сосо» в 2019 году выросли из спектакля «Считалка» для участия в театральном фестивале «Детский уик-энд Золотой маски».
— Вы дома у Евгении видели атрибутику ислама?
— Я у Евгении Борисовны не видел ничего, что связано с религией вообще.
Далее Карпинская разбирает с Андриевичем, как устроен фестиваль «Любимовка» и читки пьес с экспертами. Он подчеркивает, что на сайт фестиваля всегда попадают все пьесы из шорт-листа.
— А Беркович могла выложить?
— Беркович не имеет никакого отношения к фестивалю «Любимовка» вообще!
Андриевич добавляет, что Беркович вряд ли сама смогла бы сообразить, как выложить что-то на сайт. Беркович улыбается позади него в «аквариуме».
По просьбе Карпинской Андриевич уточняет, что спектакль не дословно копирует пьесу, там есть музыкальный ряд и другие доработки.
«Единственное отрицательное, что я слышал от зрителей: "Я ничего не понял". Недовольных не было», — говорит Андриевич.
Он говорит, что на репетицию специально приглашали муфтия, который заверил, что ничего оскорбительного или «чего-то такого» в спектакле нет.
— Вы снимали видео?
— Это требование грантодателя. Мы должны были совершить (смеется) фото и видео спектакля.
— Вы выкладывали?
— Нет.
Вопросы задает сама Евгения Беркович. Сначала она обращается к судье:
— Мы же можем быть [с Андриевичем] на «ты»?
— Я не знаю. Можете?
— Я первый раз в военном суде. Но если в жизни мы на «ты»?
Судья кивает.
Беркович задает вопросы по поводу финансирования спектакля. А именно, насколько важно в заявке на грант прописать социальную значимость спектакля.
«Это условие заявки, что нужно прописать полностью все: цель проекта, социальную значимость проекта, показать и доказать словами, для какого зрителя это делается. И все это передается потом экспертам», — говорит Андриевич.
На уточняющий вопрос он повторяет, что к заявке на грант в обязательном порядке прикладывают полный текст пьесы.
«Как избежать того, чтобы не попасть под вербовщиков, под эту ситуацию», — максимально кратко описывает Андриевич суть спектакля «Финист Ясный Сокол».
На афише «Финиста» был логотип Минкульта. Андриевич объясняет, что это было согласовано и с самим Минкультом, и с Фондом Прохорова. Фонд дал на постановку 1,47 млн рублей, а Союз театральных деятелей — 250 тысяч рублей.
С перечисленных на счет ИП Беркович 250 тысяч рублей создатели спектакля не заплатили налоги, так как речь шла о выделении денег из бюджета.
«СТД — это "прокладка" между нами и Министерством культуры Российской Федерации. Министерство культуры, видимо, это утвердило», — говорит Андриевич.
Беркович пытается сформулировать вопрос и спрашивает, каких ценностей придерживается Андриевич. Все смеются, судья просит переходить к вопросу напрямую.
Тогда Беркович спрашивает прямо, хотела ли жена Андриевича, которая играла в спектакле, после постановки уехать в Сирию.
— Каким образом на вашу супругу повлияло участие в спектакле? — помог переформулировать вопрос судья Массин.
Андриевич отвечает, что спектакль четко доказывает, «как не нужно делать».
Теперь вопросы задает Светлана Петрийчук. Ей интересно, кто из Минкульта приходил на спектакль или читал пьесу и какие был отзывы. «Там точно кто-то был [на премьере]», — отвечает Андриевич.
Адвокат Куракина просит Андриевича рассказать о подготовке спектакля. Тот отвечает, что была идея поставить спектакль, но не было денег — тогда начали оформлять заявку на грант. Еще на стадии репетиций все снимали на фото и видео для грантодателей.
По просьбе адвоката Куракиной Андриевич называет даты: заявку отправили 30 апреля 2020 года, в июле утвердили грант, в августе заказали материалы, в сентябре начали репетиции, в ноябре должна была пройти премьера, но ее сдвинули на декабрь.
Адвокат Куракина просит оценить количество людей, задействованных в создании спектакля. «Девять актрис, режиссер, драматург, композитор, помощник режиссера, педагог по вокалу и я», — считает в уме Андриевич.
Андриевич говорит, что главными организаторами были они с Беркович. Он сам занимался всеми административными вопросами, но формальным грантополучателем была только Евгения Беркович.
Все подрядные договоры были подписаны с ИП Беркович, как правило, речь шла о самозанятых, объясняет Андриевич.
Напоследок Беркович задает несколько вопросов, из которых следует, что «Дочери Сосо» создавались не под спектакль «Финист» и ставили другие пьесы.
Она снова возвращается к тому, что театр сам снимал спектакль на видео:
— Насколько принята практика, чтобы идущий спектакль снимался и полностью выкладывался в интернет?
— Такой практики не может быть, особенно для маленьких театров.
Другие спектакли «Дочерей Сосо» тоже снимали на видео, но никогда до сих пор никуда не выкладывали. «Мы просто потеряем заработок», — объясняет Андриевич.
На дополнительные вопросы Карпинской свидетель Андриевич возмущенно отвечает, что Беркович ни в коем случае не разделяла идеологию радикального ислама и не участвовала в вооруженных формированиях. Все упоминания ИГИЛ и прочих запрещенных организаций шли «со здездочкой», замечает он.
Адвокат Куракина спрашивает, почему Андриевич не предположил, что в спектакле есть что-то запрещенное. Он парирует, что эксперты и до и после возбуждения уголовного дела не видели в спектакле никаких угроз.
— Когда-нибудь Петрийчук или Беркович высказывали свое отношение к исламу?
— Нет.
— Когда-нибудь Петрийчук или Беркович высказывали свое отношение к радикальному исламу?
— Нет. Евгения Борисовна всегда была, скорее, веселой атеисткой.
Теперь вопросы задает сам судья Массин. После двух минут рассуждений о подготовке к читке они со свидетелем понимают друг друга. Судье интересно, что происходило между читкой в сентябре 2019 года и началом работы над спектаклем в 2020 году. Андриевич отвечает, что продолжал административным распорядителем театра.
Судья также уточняет, как было оформлено авторство пьесы. Андиревич отвечает, что Петрийчук получала отчисления как автор пьесы, Беркович — как автор спектакля.
По поводу видеозаписей Андриевич объясняет, что сам фестиваль «Любимовка» снимает все читки и самостоятельно выкладывает в интернет: «Маленькое пространство не может вместить в себя всех».
Судья Массин просит подробнее рассказать, как готовилась инсценировка (сценарий) спектакля. Он прямо спрашивает, готовила ли Беркович этот документ одна или вместе с Петрийчук.
Андриевич по большей части не посвящен в такие подробности, но отвечает, что, скорее всего, Беркович работала сама. Петрийчук увидела спектакль только на первом прогоне: «Никаких советов по режиссуре [от нее] не было точно».
Допрос Андриевича закончен. Прокурор Денисова хочет вызвать следующего свидетеля, но адвокат Орешникова внезапно просит частично допросить подсудимую Беркович. Петрийчук тоже хочет выступить. Они хотят пояснить суду, что такое читка.
Начинается допрос Евгении Беркович. Адвокат Орешникова просит поэтапно рассказать, как готовится спектакль.
Беркович сразу оговаривается, что будет рассказывать о стандартной ситуации, потому что сейчас бывают «спектакли без артистов, с роботами». Судья Массин строго просит рассказать, как было на «Финисте».
Подсудимая переходит к хронологии. Она впервые прочитала пьесу Петрийчук в начале 2019 года в рамках фестиваля «Первая читка» в Петербурге.
Беркович несколько раз повторяет, что Петрийчук не приносила ей эту пьесу сама. Просто Беркович была в жюри фестиваля и прочитала ее наравне с остальными. Она также вспоминает, что слышала про дело Варвары Карауловой.
«Не помню, но наверняка бегала и всем рассказывала, какую я прочитала классную пьесу», — добавляет Беркович.
В начале лета 2019 года Беркович поняла, что уже идет фестиваль «Любимовка», который посвящен не спектаклям, а именно текстам — драматургии.
Беркович написала кому-то из организаторов «Любимовки», что ей очень понравилась пьеса, поэтому, если «Финист Ясный Сокол» придет на конкурс, она хотела бы сама организовать читку.
«Решение о спектакле очень редко принимается до читки — [материал] надо проверить», — делает ремарку Беркович.
Никаких серьезных репетиций, никакой подготовительной работы перед читкой нет, объясняет Беркович судье. И текст там всегда такой же, как в самой пьесе — фестиваль не допускает импровизаций.
После читки в сентябре 2019 года было организовано обсуждение, где в том числе поднимался вопрос возможного нарушения законодательства. Только потом принимается решение о постановке спектакля, продолжает Беркович.
Она очень бойко объясняет все специфические термины. Судья Массин смотрит на нее без эмоций и почти не мигает.
Беркович просит не путать процесс постановки пьесы и инсценировку — технический термин, за который судья зацепился во время допроса Андриевича. Она также рассказывает, как в 2020 году было принято решение ставить спектакль, как она и получила текст спектакля (Беркович просит не называть это инсценировкой), который отличается.
— Нормально? — бросает она в воздух.
— Я не знаю. Мне, в общем, и до этого все было понятно, что вы объясняли, — отвечает судья Массин.
— Но лучше дважды [объяснить], чем нам уехать на семь лет.
В зале смех.
Судья Массин просит пояснить, какую роль выполняла Петрийчук при подготовке спектакля. «Светлана Александровна осуществляла функцию кивка», — весело отвечает Беркович.
Второй постоянно волнующий судью вопрос — о видеозаписях. Беркович повторяет, что «Любимовка» снимает все читки без исключения. Запись генерального прогона снималась для отчета по гранту.
— В деле вы ознакомились. Это ваша читка?
— Да, конечно! Но я к съемке не имею отношения. Я ничего не выкладывала.
Единственная качественная запись спектакля в материалах дела сделана не раньше 2021 года. Беркович подчеркивает, что также не имела отношения к этой съемке. Это было сделано для архива.
Первый допрос Беркович окончен. Петрийчук, посоветовавшись со своим адвокатом, хочет отказаться от права на немедленный допрос. Судья Массин неформально спрашивает: «А то, что касается видеозаписей?».
Петрийчук отвечает, что ее роль действительно всегда заключалась только в том, чтобы сидеть в зале и кивать. Она никогда не была связана с видеозаписью или публикацией.
«Но если твою пьесу публикуют — это и есть победа. Фестиваль, который имеет влияние или значение, — это и есть награда», — продолжает она.
Петрийчук подчеркивает, что не принимала участия ни в каких решениях по подготовке спектакля, съемке и размещении записей.
Тогда судья Массин спрашивает Петрийчук о постановке спектакля.
— Вы в этом процессе принимали участие? Если принимали, то каким образом?
— Часть работы драматурга — отдавать свой текст режиссеру. Драматург отдает, и его работа в этот момент заканчивается. Если режиссер хорошо относится к драматургу, он может спросить, что тот думает по тому или иному поводу.
— Евгения Борисовна у вас спрашивала, все ли хорошо? Меня интересует согласование с вами текста как автора.
— Евгения Борисовна упоминала читку, после которой было обсуждение. Несколько зрительниц не до конца поняли мотивацию. Через некоторое время Женя меня спросила, можно ли добавить несколько монологов, которые углубляли мысль пьесы.
Петрийчук подтверждает, что на видеозаписи читки звучит ее текст, а потом Беркович поставила спектакль также по ее тексту.
Допрос подсудимых пока окончен. В зал заходит второй свидетель Мариэтта Цигаль-Полищук — актриса театра «Дочери Сосо».
Прокурор Денисова просит свидетеля рассказать, как готовилась читка и спектакль. Цигаль-Полищук вспоминает что еще после читки в 2019 году обсуждали, как пьеса помогает предупредить девушек об опасности радикального ислама.
Роль Цигаль-Полищук была такой же, как у остальных девушек. Вдобавок к репликам героинь из пьесы актрисы нашли себе монологи реальных девушек, которые стокнулись с проблемой, описанной в спектакле.
Цигаль-Полищук взяла себе монолог Миланы, которую обманом заманили в Дагестан. «Частично взяла из головы, придумала», — добавляет она.
Гособвинитель Денисова просит перечислить всех актрис, участвовавших в постановке. Мариэтта Цигаль-Полищук перечисляет по памяти.
«Кажется, все. Все?» — оборачивается она к Беркович. Та в шутку закрывает лицо блокнотом и ничего не отвечает.
Цигаль-Полищук говорит, что Петрийчук была на репетициях «раза два». Она только в самом конце одобрила добавленные монологи из интернета.
Общее количество выступлений актриса назвать затрудняется, так как не всегда была в составе труппы, иногда вместо нее выступала другая актриса.
«Мне неизвестно о том, что этот спектакль оправдывает эти действия девушек. Он демонстрирует потенциальную опасность», — говорит Цигаль-Полищук.
Теперь Евгения Беркович допрашивает свою подругу. Ее интересует первый спектакль коллектива — «Считалка». Цигаль-Полищук методично на вопросы Беркович подтверждает, что в этом спектакле были по большей части задействованы те же люди, что и в «Финисте».
Начинается обсуждение Марьюшки — героини Цигаль-Полищук в спектакле:
— Можно ли эту женщину назвать счастливой?
— Нет, это очень несчастная женщина.
— Ты когда-нибудь чувствовала желание повторить ее поступки?
— Нет, категорически нет.
Далее Беркович просит актрису объяснить, кто такой Финист Ясный Сокол.
— Это некоторое придуманное собирательное существо, которым может быть кто-угодно. Для нас, актрис — эти финисты были профессиональными психологами, которые обрабатывали своих жертв. А для девушек, героинь наших, они были идеалами, которых не существует.
Беркович просит рассказать про еще одного персонажа в спектакле — судью. Свидетельница отвечает, что судья спорит, ругается с Марьюшками — героинями спектакля.
По словам Цигаль-Полищук, единственной мусульманкой в «Дочерях Сосо» была помощник режиссера. На «Финисте» она была консультантом по исламским традициям, чтобы никого не оскорбить.
Свидетельница не видела, чтобы помощница режиссера Амина совершала намаз или чтобы к ней кто-то присоединялся.
Цигаль-Полищук также не слышала ни от кого из зрителей, что в спектакле есть какая-то пропаганда.
Беркович задает подруге дежурные вопросы, замечала ли она у Евгении приверженность исламу или что-то подобное. Та отвечает отрицательно.
Защитница также просит Цигаль-Полищук рассказать о том, какой благотворительностью занималась Беркович. Та отвечает, что именно через благотворительность они познакомились в 2015 году.
По просьбе адвоката Цигаль-Полищук рассказывает, как Беркович удочерила двух девочек. «Постараюсь не заплакать», — начинает актриса подробный рассказ про четыре года удочерения.
«Сейчас девочки уже год без мамы. Мы сделали коллективную Женю из себя, но это все равно не мама», — говорит она в конце.
Адвокат Орешникова просит Цигаль-Полищук вспомнить, было ли в тексте спектакля, что «терроризм — это хорошо». Та коротко отвечает: «Категорически нет».
Единственный вопрос от Светланы Петрийчук:
— Я контролировала ваше произношение, распределение ролей, какие-то акценты?
— Нет, вообще нет.
Адвокат Светланы Петрийчук Куракина просит сформулировать, какую идею продвигал спектакль, Цигаль-Полищук сразу находится: «Если ты одинок и ищешь любви, то тебя обмануть еще проще».
По просьбе Беркович Цигаль-Полищук проговаривает, что прямо в тексте спектакля прописаны статьи Уголовного кодекса, по которым наказывают за терроризм.
Актриса рассказывает, как одна из героинь спектакля описывает ужас от поездки к жениху. «Там четко показывается, к чему это может привести буквально», — акцентирует она.
Судью Массина интересуют в основном технические вопросы: в скольких театрах играли спектакль, когда появлялись видеозаписи.
Цигаль-Полищук после нескольких наводящих вопросов говорит, что видео спектакля, опубликованное уже после ареста Беркович и Петрийчук, было сделано в декабре 2020 года в «Боярских палатах».
Допрос свидетеля окончен. Адвокат Карпинская просит закончить на сегодня.
Судья возражает, что в суде двое недопрошенных свидетелей. Карпинская предлагает вызвать их завтра и упрекает прокурора, который вызвал их к десяти утра.
«Мы три часа допрашивали двух свидетелей», — отвечает судья Массин своим упреком, обращая внимание на подготовку защиты к допросам.
Беркович говорит, что сегодня они вернутся в СИЗО в час ночи, а в пять утра им надо вставать к завтрашнему заседанию. Судья Массин отвечает, что он первый раз об этом слышит и надо было сказать об усталости раньше: «Совершенно без стеснения можно в суде заявлять о таких вещах».
Прокурор Денисова, как заведенная, повторяет, что свидетели явились и должны быть запрошены сегодня: «Ночное время — это время с 22:00 часов до 6:00 утра, а 20:15 не является ночным временем».
Судья спрашивает у конвоя, обедали сегодня Беркович и Петрийчук или нет. Полицейский смущается и не может ответить. Тогда судья Массин спрашивает самих подсудимых. Они отвечают, что быстро пообедали, но не завтракали.
Тогда судья Массин с учетом правил содержания под стражей, так как подсудимых долго возят в суд, откладывает заседание до 10:00 21 мая.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке