Суд проходит в актовом зале ИК-2 в Покрове, где Алексей Навальный отбывает срок по делу «Ив Роше» после того, как суд заменил ему условный срок на реальный.
Журналисты сидят в отдельном зале, для них организована видеотрансляция. Правда, звук у нее периодически исчезает.
Согласно обвинению в мошенничестве, Навальный учредил Фонд борьбы с коррупцией где Навальный, Роман Рубанов и Леонид Волков были управляющими лицами. Для обеспечения деятельности фонда они создали подконтрольные юрлица, в том числе «Штабы Навального». Эти организации, считает обвинение, «под предлогом борьбы с коррупцией осуществляли экстремистскую деятельность»: путем «обмана и злоупотребления доверием» собирали донаты на избирательную кампанию, но распоряжались ими «в личных целях и для деятельности». Потерпевшими по делу признаны четверо человек.
Также прокурор перечислила все фразы, которыми Навальный, по мнению обвинения, «пренебрегая нормами морали, нравственности и поведения в суде, в целях унижения чести и достоинства» оскорблял судью и участников процесса по делу о клевете на ветерана. Например, «Прошу разрешения обращаться к вам не ваша честь, а оберштурмбанфюрер», «Вы такие бессовестные люди, сборище воров», «Недобитый торговец дедом» и другие.
Одними из первых в суде были допрошены бывший соратник Навального Виталий Серуканов, переметнувшийся на канал RT, где он снимает про оппозиционера изобличающие сюжеты и, по словам самого Навального, получает зарплату в миллион рублей. Во время выступления Серуканов назвал ФБК «закрытым тоталитарным обществом», а Навального — «маленьким богом», но затем сник под шквалом вопросов защиты и так и не смог ответить на большинство ее вопросов.
Свидетель Федор Горожанко сразу назвал уголовное дело против Навального абсурдным и подчеркнул, что Навальный действовал «в соответствии с действующим законодательством». Он пожаловался на давление в СК, куда его вызвали накануне заседания и заставили отрепетировать нужные гособвинению показания в суде. На следующее заседание, когда должен был продолжиться его допрос, Горожанко не явился.
Заседание началось с 40-минутным опозданием. Звук сегодня чудовищный.
Начинается заседание с упоминания ходатайства свидетеля Колесникова — вероятно, это внук ветерана Игната Артеменко, за оскорбление которого оппозиционера уже осудили.
Через адские помехи получается разобрать, что судья зачитывает ходатайство потерпевшего Кузина о том, чтобы заседание рассматривалось в закрытом режиме. Дочитав, судья спрашивает, поддерживает ли он свое ходатайство: «Мои персональные данные все равно уже в интернете, не вижу в этом смысла, не поддерживаю», — отвечает Кузин.
— Ваша честь, предлагаю задать вопрос, сам ли Кузин писал это ходатайство, и как он его отправлял, с какой электронной почты, — говорит Навальный.
Судья задает предложенные вопросы, но Кузин не помнит.
В зале также присутствует потерпевший Карнюхин, от него есть аналогичное ходатайство. Расслышать, поддерживает ли он свое ходатайство, не удается из-за качества трансляции, но он что-то долго объясняет судье. По обрывкам фраз становится понятно, что Карнюхин за закрытое заседание. Прокурор полностью поддерживает и напирает на то, что это «священное право потерпевшего», поэтому она тоже просит суд о закрытом судебном заседании сегодня.
Исправлено в 18:43 Информация о нахождении в зале суда свидетеля Колесникова.
Навальный хочет высказать свое мнение о ходатайствах. Судья Котова подчеркивает, что на процессе речь идет уже только об одном ходатайстве, ведь Кузин от своего отказался.
Навальный говорит, что у него к сегодняшним потерпевшим отношение не такое, как ко вчерашнему потерпевшему Костенко. Подсудимый говорит, что Кузин и Корнюхин не подставные люди, а систематические доноры ФБК, которые присылали донаты не один год. Но их ходатайства при этом «до степени смешения» похожи на ходатайства пенсионера Костенко из Ленинградской области.
Навальный настаивает, что нет никаких оснований полагать, что потерпевшие могут его бояться. Нет никаких заявлений об угрозах или свидетельств давления на потерпевших. Пункт 4 части 2 статьи 241 УПК применяется только если подтверждены факты угроз убийством или порчи имущества, напоминает он.
Дальше оппозиционер говорит, что все, «кто хочет посадить Навального, разбежались, как тараканы» — ни судья Акимова, ни прокурор Фролова, явиться в суд не захотели, а свидетели «бегут». По мнению Навального, остается лишь «присылать в суд людей, за которых неизвестные пишут ходатайство о закрытии заседания».
Отдельно Навальный отмечает, что потерпевший Кузин находится под домашним арестом, и предполагает, что им манипулируют.
Адвокаты поддерживают доводы Навального. Адвокат Кобзев говорит, что «безмотивное закрытие суда является нарушением закона», никаких доводов в пользу закрытия суда озвучено не было, поэтому допросы должны проходить в открытом режиме.
Судья Котова удалилась в совещательную комнату решать вопрос о режиме, в котором будет проходить сегодняшнее заседание.
Судья вернулась в зал и объявила, что закрывает заседание. При этом Котова сказала, что удовлетворяет таким образом ходатайство Кузина, хотя все журналисты в зале для трансляций услышали, что просьба закрыть заседание была от Карнюхина.
Возможно, журналисты плохо разобрали сказанное из-за низкого качества трансляции. Тем не менее, судья объявляет, что ходатайство потерпевшего Кузина удовлетворено и его допрос пройдет в закрытом режиме.
При этом непонятно, закрыли суд частично для показаний Кузина или до конца дня. Никто, включая пресс-секретаря, не понимает, вернут обратно трансляцию или нет.
Заседание продолжается. Журналистам включают экран: перед судьей стоит потерпевший Александр Карнюхин.
Только он начал рассказывать, когда начал перечислять деньги ФБК, как звук у трансляции исчез. Вернулся на словах о том, что Карнюхин прекратил донатить фонду, когда организацию признали экстремистской.
Потерпевший Карнюхин, фото Елизаветы Нестеровой / Медиазона
Александру Карнюхину 65 лет, он бизнесмен. Судья попросила его в свободной форме объяснить, как он «видит ситуацию».
Карнюхин начал с того, что присылал фонду деньги примерно с 2017 года, потому что начал смотреть ролики на канале Навального. Правда фамилию политика он узнал «намного раньше». На этапе следствия Карнюхин понял, что деньги поступали на счета физлиц, а именно Волкова и Рубанова, но в «видеосюжетах предлагалось отправить деньги прямо ФБК, фонду, юридическому лицу». Его вызвали в СК и показали список всех его переводов на общую сумму 660 тысяч рублей. Именно в СК Карнюхин и почувствовал себя потерпевшим.
Рассказывает, что к тому же после списания средств ему на почту приходили письма с благодарностями за пожертвования в адрес в ФБК. «Из чего я делаю вывод, что мои деньги поступали не туда, куда я их отправлял. Поэтому я признал себя потерпевшим по этому делу», — рассказывает бизнесмен.
Карнюхин несколько раз поясняет, что направлял деньги именно «Фонду борьбы с коррупцией», но не Навальному, не Волкову и не Рубанову. Направлял деньги потому, что считал борьбу с коррупцией необходимой.
Вопросы начинает задавать Навальный: «Александр Васильевич, вы присутствовали здесь во время допроса вашего коллеги Кузина, так что вам вряд ли будет сильно интересно, вопросы похожие».
На вопросы Навального Карнюхин отвечает, что переводил деньги ФБК после просмотра расследований. Когда расследование Карнюхину нравилось, он делал перевод 10-20 тысяч рублей. Делал это не по принуждению, никто его не заставлял. Перечислял, потому что поддерживал идеи Навального: «Я против коррупции. Во всяком случае бороться с ней надо по мере сил», — говорит Карнюхин.
Через месяц после того, как Карнюхин узнал, что организация признана экстремистской и перестал отправлять пожертвования, его позвали в «следственные органы», после разговора со следователями и «возникла идея подать иск».
Звук пропадает, трансляция отключается. Как раз в момент, когда защита начала задавать вопросы потерпевшему. Пресс-секретарь убежал разбираться.
Вернулась трансляция вместе со звуком, а также вернулся Карнюхин. «Как так получается, что трансляция прерывается тогда, когда вам хочется, чтобы она прервалась?» — задает Навальный вопрос судье.
Навальный продолжает допрос Карнюхина. Напоминает, что под роликами в 2017 году было две ссылки для донатов: одна — для пожертвований ФБК, вторая — для пожертвований на избирательную кампанию.
После этого Навальный спрашивает, внимательно ли Карнюхин смотрел видеоролики на канале, «потому что там мы несколько раз объясняли, почему это разные сборы и почему деньги на кампанию жертвовались на счет физических лиц». Карнюхин отвечает, что не помнит деталей, да и не вникал в них тогда, когда принимал решение о пожертвованиях.
Навальный спрашивает, есть ли у Карнюхина основания полагать, что деньги, которые получили Волков и Рубанов, были украдены. «Как мне это понять, как мне идентифицировать информацию о том, что деньги были украдены?» — отвечает вопросом на вопрос Карнюхин. Навальный разводит руками и говорит, что вот он как раз и пытается разобраться.
Карнюхин снова говорит, что детали ему пояснил следователь, следователь же и рассказал, что деньги, которые жертвовал Карнюхин, «пришли не по назначению». «Сам я не следил, куда идут деньги, на кампанию или на ФБК, мне было неважно, я вас поддерживал», — говорит Карнюхин.
В ходе допроса потерпевшего Навальным постепенно выясняется, что часть средств Карнюхин перечислял все же не в ФБК, а на президентскую кампанию политика. «То есть похищены были деньги на кампанию? Насчет ФБК претензий нет?» — спрашивает Навальный. «Да, ФБК выполняло свою работу».
— Александр Васильевич, не хочу вас долго мучить, но мне нужен ответ на конкретный вопрос. Я вас обманывал? Вы чувствуете себя обманутым мной? — Навальный несколько раз в разных формулировках задает вопрос, пытаясь добиться ответа, обманывал ли он Карнюхина.
Карнюхин в итоге отвечает, что лично Навальный его не обманывал и деньги у него не крал, но снова и снова повторяет, что ему все объяснял следователь после того, как его «в августе начали таскать в Следственный комитет».
— Мне в Следственном комитете с самого начала объяснили, что организация экстремистская, а значит, деньги были использованы не по назначению, — рассказывает Карнюхин.
— То есть следователь сказал вам, что деньги пошли на экстремистские цели, а не на борьбу с коррупцией, поэтому вы написали заявление, правильно? — уточняет Навальный.
Карнюхин говорит, что следователь говорил не совсем так, просто «нет никаких подтверждений, что деньги, которые получили Рубанов и Волков, были перечислены ФБК».
Навальный спрашивает, говорил ли следователь Карнюхину, что тот своими донатами спонсировал экстремистскую организацию и опасался ли потерпевший, что его привлекут за поддержку экстремизма. Карнюхин говорит, что следователь это упоминал и у Карнюхина «сначала были опасения».
Карнюхин [с надеждой]: «Но я же жертвовал до того, как фонд признали экстремистским, это ведь не считается?»
Навальный: «Вам намекали, что, если вы не пожалуетесь на меня, у вас будут проблемы?»
Карнюхин: «Ну как сказать…»
Навальный продолжает подводить к тому, что следователь надавил на Карнюхина, чтобы тот признал себя потерпевшим, и начинает сравнивать показания Карнюхина с показаниями Кузина, которого допрашивали в закрытом режиме. Прокурор вскакивает и начинает кричать, что Навальный пытается занести в протокол показания Кузина, хотя судья прямо постановила не вести даже аудиопротокол допроса. Судья делает замечание Навальному.
— Ваша честь, а я просто считаю, что вы старательно пытаетесь скрыть тот факт, что Кузин свои показания изначально давал из СИЗО, а сейчас находится под домашним арестом. Что единственные два человека, которые добровольно жертвовали деньги ФБК — Кузин и Карнюхин — против обоих возбудили уголовные дела. Вам не кажется это странным, ваша честь? — резко говорит Навальный.
— Нет, вообще не кажется, — раздраженно отвечает судья.
— А я вижу. И считаю, что их шантажировали тем, что [если они не дадут нужные показания] они окажутся на моем месте. И я буду это говорить в рамках собственной защиты, на которую имею право, — говорит Навальный.
Далее Навальный спрашивает у Карнюхина, подавал ли он к нему гражданский иск. Карнюхин не подавал — ни о компенсации материального вреда, ни о компенсации морального вреда. Получить деньги от Навального Карнюхин не хочет.
«То есть посадить меня хотите, а денег получить с меня не хотите?» — спрашивает Навальный, и судья моментально снимает вопрос.
Навальный расспрашивает потерпевшего об уголовном деле, которое возбуждали на него, но судья снимает все вопросы, потому что «не видит связи между уголовными делами Карнюхина и Навального, как и сказала уже».
Выяснить профессиональную деятельность Карнюхина судья тоже не дает — снимает все вопросы о нынешнем трудоустройстве и доходе.
Михайлова спрашивает, по какой причине Карнюхин отказался участвовать в судебном заседании. Он искренне удивляется и говорит, что ни от чего не отказывался.
— Вы знали, что 15 февраля началось рассмотрение этого дела судом? — спрашивает Михайлова.
— Да, знал.
— Почему не присутствовали?
— Ну мне повестки, чтобы выступить тут, присылали, потом отменяли, снова присылали. Я пришел, когда позвали.
— А вы знали, что вы как потерпевший можете присутствовать на каждом судебном заседании по этому делу?
— Ох. Этого я не знал, мне не говорили.
Адвокат Вадим Кобзев задал всего несколько вопросов о том, смотрел ли Карнюхин те или иные антикоррупционные ролики, затем слово снова переходит к Навальному.
— [Вместе] c вами ФБК жертвовали 300 тысяч человек. Как считаете, их деньги тоже похищены? — cпрашивает подсудимый.
Вопрос снят.
— Вы считаете, что похищены средства всех, кто жертвовал ФБК?
Вопрос снят.
— Почему из 300 тысяч жертвователей заявления написали только четверо?
Вопрос снят.
Навальный спрашивает, видел ли Карнюхин пресс-релиз СК. Карнюхин говорит, что пресс-релиза не видел, ему все объяснил следователь, который вызвал его на допрос.
Для судьи Карнюхин подтверждает, что сумма ущерба составляет 662 тысячи рублей и что он отказывается от участия в прениях и просит дальше вести суд без него.
Навальный просит огласить заявление, которое подал против него Карнюхин.
Из письменного заявления Карнюхина следует, что о мошенничестве Навального и ФБК он узнал из пресс-релиза на сайте Следственного комитета. Кобзев пытается уточнить: «Вы писали заявление со ссылкой на сайт СК, хотя тут сегодня говорили, что все узнали от следователя, поясните противоречие?»
Карнюхин долго и путано объясняет, что следователь велел ему прочитать пресс-релиз СК.
Навальный спрашивает, как так получается, что в письменных показаниях одно, а в показаниях в суде другое.
Прокурор вскакивает и пытается исправить положение: «По-моему, потерпевший в самом начале показал, что сначала его позвали на допрос, а потом уже была опубликована информация на сайте Следственного комитета, где потерпевший еще раз все увидел».
Михайлова тут же поправляет прокурора: адвокат говорит, что такого не может быть, так как пресс-релиз был опубликован за полгода до первого допроса Карнюхина.
Навальный продолжает спрашивать: «Вот вы, даже предположим, увидели пресс-релиз СК о том, что ФБК — экстремистская организация. Вы поверили тому, что там написано? Они же врут на каждом шагу…» — на этих словах судья прерывает Навального и снимает вопрос.
Навальный продолжает: «Вы считаете, пресс-релиз Следственного комитета — достаточная причина, что обвинять меня в мошенничестве?»
Снова вскакивает прокурор: «Протестую, обвиняет не потерпевший, а государство!»
Судья снова снимает вопрос.
Навальный делает еще одну попытку: «Вы считаете ФБК экстремистской организацией?»
Прокурор мгновенно реагирует: «Протестую, не в компетенции потерпевшего! Не он признает организации экстремистскими!»
Судья снимает вопрос.
Обвинение ходатайствует о том, чтобы изучить письменные показания Карнюхина о его денежных переводах в фонд. Защита возражает, но судья поддерживает прокурора.
Зачитывается также письменное заявление, которое подал Карнюхин. Из его письменных показаний следует, что потерпевший все же считает, что именно Навальный украл у него деньги. В документах говорится, что Карнюхин узнал от следователя, что Навальный потратил более 350 тысяч рублей из пожертвований на личные нужды.
Прокурор зачитывает, что Карнюхин был введен в заблуждение «качественно сделанными роликами», в которых о коррупции рассказывали Леонид Волков, Иван Жданов и Любовь Соболь.
Прокурор продолжает зачитывать письменное заявление Карнюхина, вскрываются новые противоречия в его показаниях: следователю Карнюхин говорил, что деятельность ФБК была направлена на «дискредитацию власти» и «организацию экстремистской деятельности». Сегодня Карнюхин сказал, что считает, что ФБК занимается борьбой с коррупцией, а не экстремистской деятельностью.
Более того, в заявлении Карнюхина говорится про нанесенные ему материальный и моральный вред, хотя сегодня предприниматель настаивал, что гражданский иск он не подавал — потому что материального и морального вреда не было.
«Сегодня вы настаивали, что никогда даже не говорили про материальный и моральный вред, как эти слова оказались в вашем заявлении?» — спрашивает Навальный, на что Карнюхин отвечает, что сказать не может, но точно не помнит, чтобы «когда-либо такое говорил».
Навальный пытается добиться от Карнюхина ответа на вопрос, почему тот все же считает себя потерпевшим. Карнюхин снова говорит, что хотел отправить деньги ФБК, а по сути отправил их Волкову и Рубанову — по ссылкам на сборы на кампанию.
Далее защита долго изучает скриншот описания под роликами Навального, и обсуждает, что сборы на ФБК и штабы Навального там представлены отдельными сносками. Навальный даже отмечает, что в одной ссылке есть буквы «fbk», а в другой слово «shtab». Подсудимый спрашивает, почему Карнюхин отправил деньги штабам, если хотел в ФБК.
Карнюхин отвечает: «Я думал, что все деньги идут в одно и то же место». Навальный спрашивает, почему из-за невнимательности Карнюхина должен сидеть он. Судья снимает вопрос.
Навальный отмечает, что Карнюхин несколько раз за судебное заседание сказал, что Навальный его не обманывал и деньги его не крал. Что деньги приходили туда, куда Карнюхин их и отправлял. Таким образом, когда он отправлял их в ФБК — деньги приходили в ФБК, а когда отправлял штабам — деньги приходили штабам.
Судья просит Навального «не высказывать оценки показаний», эту возможность суд предоставит ему в прениях.
Потерпевшего отпускают.
В зал уже пригласили эксперта Наталью Крюкову: как ранее говорила адвокат Михайлова, Крюкова работает учительницей математики.
Судья перед допросом зачитывает, видимо, экспертизу, которую подготовила Крюкова. Котова читает очень быстро и нечетко, разобрать что-либо невозможно.
Прокурор начала задавать вопросы, а трансляция тем временем зависла и звук пропал.
Когда судья заканчивает зачитывать выводы экспертизы, удается услышать отдельные слова о том, что речь Навального «носила демонстративный характер» и «была порочащей честь и достоинство». Защита пытается уточнить, какова специальность эксперта.
Крюкова, оказывается, не только педагог-математик, но и кандидат педагогических наук. Эксперт говорит, что с 1992 года работает в Российском институте культурологии старшим научным сотрудником:
— В лингвоэкспертизе есть такое понятие — «анализ социокультурной ситуации». Этот анализ делают в том числе специалисты по культурологии. Я кандидат педагогических наук, заканчивала аспирантуру по другой специальности. Мы готовили анализ в том числе учебных пособий, — так Крюкова объясняет, почему она вообще занимается экспертизами.
Крюкова сказала, что ее стаж работы в организации по развитию социокультурной деятельности «Центр социокультурных экспертиз» более десяти лет. Михайлова пытается задать уточняющие вопросы, но эксперт не может вспомнить, с какого года отсчитывает свой стаж.
Включается Кобзев.
— Вы проводили экспертизы, в которых бы отделяли порнографию от непорнографии?
— Да, и сейчас провожу.
— Интересно, насколько широк диапазон ваших исследований.
— Ну, у нас лингвистические и кинематографические экспертизы.
Адвокаты пытаются выяснить, почему Крюкова готовит экспертизы по такому количеству вопросов и в таком количестве разных сфер. В этот момент опять исчезает звук.
Звук возвращается на вопросе Михайловой о том, может ли эксперт-лингвист давать правовую оценку словам Навального.
«А с чего вы взяли, что это правовая оценка?» — спрашивает Крюкова.
Михайлова зачитывает часть экспертизы, в которой Крюкова пишет, что Навальный задел честь и достоинство судьи Акимовой и государственного обвинителя Фроловой.
Далее диалог Михайловой и Крюковой:
— Почему следователь именно к вам обратился по поводу экспертизы?
— Не могу сказать.
— Но вы были знакомы?
— Мы делали экспертизу по делу Шестуна.
Крюкова рассказывает Михайловой, как готовила экспертизу. Зачитывает научные работы, на которые опиралась во время подготовки экспертизы. Например, говорит, что опиралась на «словари, касающиеся матерных и ругательных слов».
Слово берет Кобзев. Напоминает, что в экспертизе говорится, что слова «блин», «офигеть» и «е-мое» соответствуют матерным высказываниям.
«Так Навальный как раз использовал эти слова, чтобы не говорить матом, он не использовал никаких матерных выражений», — говорит Кобзев эксперту.
«Сущность и смысл сказанного остаются теми же», — отрезает Крюкова.
Навальный: «Знаете, я мало того, что не понимаю, почему учительница математики, ставшая культурологом, делает лингвистическую экспертизу…» — на этих словах судья его прерывает и просит перейти к сути.
«Ваша честь, я веду к тому, что все слова, которые выделила эксперт, являются общеупотребимыми настолько, что я могу сказать, например, сейчас: "Блин, хватит меня перебивать".
Навальный спрашивает Крюкову, не являются ли выделенные ею слова настолько общеупотребимыми, что их используют даже дети.
Крюкова объясняет, что это разные вещи: одно дело, когда эти слова используют дети, которые «не понимают даже, что скрывается за этими словами», и совсем другое — когда такие слова говорит взрослый человек, который понимает, какие слова он хочет завуалировать.
Навальный спрашивает, какое слово скрывается за словом «блин». Свидетельница отказывается сказать в слух, но называет страницу экспертизы, на которой есть ответ на этот вопрос.
«Ага, значит, слово "блин" — это завуалированное слово "бэ, две точки, я, дь", — говорит Навальный с улыбкой. Он настаивает, что слово "блин" является словом-связкой, а не заменой слова *****, поэтому слово "блин" не может быть оскорблением судьи или прокурора.
Крюкова настаивает на своем. Навальный спрашивает, какое матерное слово завуалировано во фразе «О, боже мой», потому что эти слова Крюкова тоже выделила как оскорбительные. Свидетельница поясняет, что тут дело не в словах, а в интонации, с которой эти слова были сказаны.
Свидетельница трижды в речи Навального выделяет слова «О, боже мой» как оскорбительные. Поясняет, что в одном из трех этих случаев Навальный сказал не просто «О, боже мой», а «О, боже мой, гореть в аду судье». Это якобы и создает оскорбительный контекст.
Навальный какое-то время задавал свидетелю вопросы по ее экспертизе, в итоге Крюкова просто начала читать весь ее текст. Это продолжается уже довольно долго, и Навальный спрашивает, сколько она еще собирается читать вместо того, что отвечать на его вопросы.
— Столько, сколько посчитаю нужным, — отрезает Крюкова.
— Нет, не сколько посчитаете нужным, вы пришли отвечать на вопросы! — повышает голос Навальный, но свидетельница продолжает.
В итоге все участники процесса — Навальный, прокурор и судья — кричат, чтобы Крюкова перестала зачитывать весь текст, но она продолжает читать, не поднимая головы.
Судья все-таки докричалась до Крюковой, и та замолчала, благодаря чему Навальный смог задать вопрос: «По возможности коротко. Ваше экспертное мнение заключается в том, что оскорбительны не мои слова в отдельности, а совокупность моих слов? Только вместе они становятся оскорбительными?»
Но Котова снимает вопрос, говоря, что на него уже был получен ответ. В экспертизе говорится, что совокупность слов Навального создает судье Акимовой «образ непрофессионала».
«Почему я не могу создавать образ судьи-непрофессионала, если не считаю ее профессиональной?» — спрашивает Навальный. Его вопрос снят, так как он «не в компетенции свидетеля».
— Без обид, но я не считаю вас профессионалом, это оскорбляет вас? — продолжает Навальный, обращаясь к Крюковой.
— Сегодня мы о другом говорим, я не буду отвечать на ваши провокационные вопросы, — отвечает свидетельница.
Навальный говорит, что от свидетеля уже больше получаса пытаются добиться ответа, какие именно слова создают негативный образ судьи Акимовой, но она не отвечает прямо на вопросы.
— Существует регламент поведения в суде, коммуникация в суде ассиметрична. Никто из участников суда не может давать мастер-класс судье, даже если допущено какое-то нарушение, — говорит Крюкова.
Она цитирует обращение Навального к судье Акимовой, где он говорит, что мог бы сам вести заседание лучше нее.
Навальный долго пытается узнать, как фраза «Ну офигеть» связана, по мнению эксперта, с бранным словом «хэ, точка, и краткая», потому что именно так она и написала в экспертизе. Крюкова не может объяснить и долго уходит от ответа, пока эту линию допроса не прерывает судья.
Навальный: «Здесь отдельно выделены три слова "е-мое", "блин", "офигеть", которые вы называете эвфемизмами матерных слов. Является ли каждое использование такого слова в публичном месте оскорблением и причиной обратиться в суд?»
Суд снимает вопрос.
Навальный снова пытается спросить, почему он не может говорить о некомпетентности судьи, если правда так считает.
Судья: «У вас есть другие вопросы?»
Навальный: «Мои вопросы вам являются оскорбительными?»
Снят вопрос.
Навальный: «Если я скажу про пристава "Офигеть, какой красивый синий китель" — это будет оскорбление?»
Судья: «Задавайте вопросы по существу дела!»
Навальный просит эксперта пояснить, что она понимает под словом «стеб», которое использует в экспертизе.
Крюкова снова зачитывает кусок своей экспертизы. Дочитав начитает говорить: «Ну стеб — это…»
«Стеб — это преступление, давайте так и скажем» — перебивает ее Навальный.
«Ну в совокупности», — кивает эксперт.
«В совокупности. Буду первым в России человеком, которого осудят за стеб», — смеется Навальный.
Навальный спросил у Крюковой, она ли писала экспертизу для процесса о закрытии правозащитного центра «Мемориал». Его вопросы снимают, но он настаивает: «Это [закрытие организации] одно из самых стыдных политических событий последних лет». Крюкова действительно делала экспертизу для процесса о ликвидации ПЦ «Мемориал».
Навальному не дают задать вопросы про правозащитный центр.
Навальный спрашивает, давно ли Крюкова общалась с кем-то из сотрудников ФСБ. Когда судья снимает этот вопрос, он поясняет, что это важно, так как «шарашкина контора, в которой трудится свидетель, строчит экспертизы» по заказу Следственного комитета и ФСБ. Но вопрос все равно снят.
Кобзев пытается узнать, почему следствие заплатило такую низкую цену за экспертизу — 5 тысяч рублей: «В Москве таких цен на экспертизы нет, это почти бесплатно», — говорит он.
Свидетель поясняет, что их организация оплачивает аренду по льготной цене и потому не может «ставить коммерческие цены» на свои услуги. Навальный возражает, что в уставе у организации ничего такого нет, но судья его прерывает и отпускает свидетеля.
Прокурор хочет зачитать показания судьи Акимовой, прокурора Фроловой и потерпевшего Колесникова в их отсутствие. Судья говорит, что без согласия защиты огласить показания потерпевших в их отсутствие нельзя. Судья спрашивает мнение защиты: «Ваша честь, ну это стеб с вашей стороны», — смеется Навальный. И он, и адвокаты против.
Таким образом, показания этих потерпевших зачитаны не будут, обвинение закончило представление доказательств.
Адвокаты просят хотя бы два дня на подготовку линии защиты. Михайлова подчеркивает, что протоколов заседаний у них так и нет, а диктофоном пользоваться им не дают, поэтому адвокаты даже не могут освежить в памяти, что было на заседаниях. Навальный своих защитников поддерживает.
Судья Котова дает им один день на подготовку и удаляется.
Следующее заседание 3 марта в 10 утра.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке