На прошлое заседание глава «Роснефти» Игорь Сечин не явился, несмотря на то, что суд отправил ему повестку по факсу, обычной и электронной почте. По словам пресс-секретаря компании Михаила Леонтьева, на сегодняшнем заседании Сечин выступить также не сможет — он будет заниматься в Ханты-Мансийском автономном округе рабочими вопросами. «Я здесь завтра встречаюсь с губернатором, собираем коллектив, подводим итоги поездки премьера», — пояснил сам Сечин.
Несмотря на неявку на суд главного свидетеля, стороны согласились продолжить процесс. Адвокат Улюкаева Дареджан Квеидзе сообщила, что специалисты экспертного учреждения СОГ проанализировали экспертизу записи разговора Сечина и Улюкаева, проведенную экспертами Кисляковым и Ряженко на предварительном следствии. Она обратила внимание, что на записи было четко слышно, как Сечин говорит про поручения, «исполненные по Гоа», а в расшифровке упоминания Гоа нет. На этом основании она ходатайствовала о приобщении заключения специалиста, изучавшего экспертизу. Кроме того, адвокат попросила пригласить специалиста для допроса — профессора кафедры судебных экспертиз МГЮА имени О.Е. Кутафина Елену Галяшину.
«В нем содержатся выводы, которые в значительной степени колеблют методологию специалиста, проводившего психолого-лингвистическую экспертизу», — поддержала свою коллегу адвокат Анна Бурковская.
По мнению гособвинителей, представленная адвокатами экспертиза — это «не очень понятный документ, который составлен с нарушением требований УПК». По их мнению, специалист вышел за пределы своей компетенции, однако они не возражают против допроса Галяшиной.
Подсудимый Алексей Улюкаев, отвечая на вопрос судьи, пояснил, что он готов дать показания, но сделает это после того, как будут исследованы все материалы и допрошены свидетели.
В конце заседания защита Улюкаева попросила судью разрешить подсудимому, находящемуся под домашним арестом ровно год, посетить 17 ноября Европейский медцентр для диагностических процедур «в связи со стрессовой ситуацией» и ухудшением состояния. Бывший министр жаловался на участившиеся головные боли, ухудшение зрения и другие заболевания. В ответ на просьбу адвокатов судья пояснила, что ходатайство о посещении врача «не разрешается в рамках уголовного дела».
Подсудимый Алексей Улюкаев заходит в зал и здоровается с журналистами.
— У нас к вам коронный вопрос...
– Никаких вопросов, — говорит адвокат Улюкаева Тимофей Гриднев.
— Что читаете? — спрашивает одна из журналисток.
— Умберто Эко, «Маятник Фуко».
— Рассчитываете сегодня Сечина увидеть?
— Без комментариев, — повторяет Гриднев.
— Какое у вас сегодня настроение? — снова спрашивают у Улюкаева.
— Без вопросов! — орет на журналиста пристав.
— Настроение хорошее, — отвечает Улюкаев.
Камеры выходят из зала.
Судья рассказывает, что в суд поступило уведомление от адвоката главы «Роснефти» Игоря Сечина. Защитник Клен сообщил, что Сечин не пришел в суд по уважительной причине: он исполняет свои служебные обязанности и находится на встречах. «До конца года ожидается усиление занятости Сечина», — цитирует судья ответ адвоката.
Адвокат Улюкаева Виктория Бурковская говорит, что свидетельница Елена Галяшина пришла в суд и ждет за дверью.
Прокурор Борис Непорожный считает, что допрос свидетеля преждевременный — в суде пока не исследовали составленный Галяшиной документ. Адвокаты не возражают сначала исследовать заключение специалиста.
Защитница Бурковская начинает читать заключение, подготовленное Галяшиной. Специалист занимается судебно-лингвистическими экспертизами и занимает пост профессора кафедры судебных экспертиз МГЮА имени О.Е. Кутафина. Общий стаж работы — больше 35 лет.
Галяшина проанализировала психолого-лингвистическую экспертизу, которую по просьбе следствия проводили эксперты Кисляков и Рыженко из «Южного экспертного центра». По просьбе защиты она оценила состоятельность выводов экспертов. Перед ней стояли вопросы: выполнена ли экспертиза полно и всесторонне; соответствует ли заключение экспертов процессуальным и научным требованиям; проверяемы ли их выводы; могли ли повлиять недостатки на выводы экспертов.
Галяшиной задали вопросы по поводу телефонного разговора главы «Роснефти» Игоря Сечина и Улюкаева, а потом и по поводу их разговора во время встречи. У специалиста спрашивали, кто был инициатором телефонного разговора, какова была цель встречи, есть ли прямые или косвенные указания, что речь по телефону шла о передаче денег Улюкаеву, был ли Улюкаев осведомлен, что ему передали деньги, и так далее.
Галяшина сделала следующие выводы:
— в экспертизе были допущены нарушения, которые повлияли на выводы. Не было проведено исследование фонограммы на предмет монтажа;
— эксперты вышли за рамки своей компетенции и проводили анализ разговоров, несмотря на шумовые помехи; они не отразили особенности интонаций устной речи;
— эксперты не учли смысловую направленность разговоров, проигнорировали контекст. Их выводы субъективны и произвольны, не основаны на лингвистических доказательствах.
Адвокат Бурковская зачитала заключение Галяшиной и теперь предлагает допросить ее.
Елена Галяшина заходит в зал и представляется. Она одета в строгий коричневый костюм.
Судья предупреждает ее об ответственности, Галяшина расписалась в бумагах и вернулась за кафедру.
Адвокат Бурковская спрашивает, какие вопросы были поставлены перед Галяшиной и какие документы ей были представлены для исследования. Специалист отвечает, что ей были представлена копия уголовного дела, экспертиза Кислякова и Рыженко, протоколы исследования фонограмм и другие документы.
Специалист долго перечисляет вопросы, которые поставили ей адвокаты Улюкаева: содержит ли расшифровка разговоров Сечина и Улюкаева сведения, что Улюкаев просил передать ему деньги; имеются ли речевые указания на то, что в сумке, которую передал Сечин, лежат деньги в качестве вознаграждения.
Защитница Бурковская просит рассказать, почему Галяшина сочла выводы экспертов несостоятельными.
Она объясняет, что закон регулирует проведение таких экспертиз. Кисляков и Рыженко, которые работают в «Южном экспертном центре», обладают разными познаниями в области психолого-лингвистических исследований. Один из них психолог, а другой — лингвист. Эксперты должны были разделить вопросы по компетенции, говорит Галяшина, но фактически они их смешали: оба давали ответы на некоторые вопросы, хотя это не входило в их компетенцию.
Галяшина обращает внимание, что экспертиза была проведена в негосударственной организации. Еще одно нарушение — объектом исследования были фонограммы, которые не исследовали на признаки монтажа.
— Скажите, по вашему мнению, чем обусловлены такие существенные различия в фонограмме и в расшифровке? — спрашивает адвокат Бурковская. Она напоминает, что в аудиофайле есть упоминание Гоа, а в расшифровке — нет.
Галяшина подтверждает, что информация разная. По ее мнению, эксперты использовали бытовое программное обеспечение, которое не позволяет на профессиональном уровне слушать фонограммы, и не обладают «определенными слуховыми данными».
Галяшина объясняет, что когда эксперты слышат на аудио разное слово — «один слышит Гоа, другой — Боа или еще что-то» — то их спор можно решить при помощи спектрограмм. Исходя из анализа телефонного разговора Сечина и Улюкаева, беседу инициировал именно глава «Роснефти», говорит специалист.
Из разговора ясно, что встречу инициировал тоже Сечин, продолжает Галяшина. «Позволю для краткости называть коммуникантов просто по фамилии», — говорит она.
Улюкаев по телефону обсуждает свою занятость. «Улюкаев нехотя соглашается подъехать», — отмечает Галяшина. Разговор начинается и заканчивается на положительной ноте, указывающей на дружелюбное общение.
Адвокат Бурковская спрашивает, понимал ли Улюкаев, что лежит в сумке. Специалист объясняет, что в лингвистике нет точных методик, которые могут доказать, что человек что-то понимает или не понимает. «Человек может словами говорить, что он понимает, но на самом деле это не так», — говорит Галяшина.
Именно Сечин, по словам Галяшиной, «инициировал взятие предмета» — сумки. Глава «Роснефти» сказал: «Так, пока туда-сюда, собрали объем. Ну, вообще-то, можешь считать, что задание выполнено. Забирай, клади и пойдем чайку попьем». «Очень важно, что в конце фразы "задание выполнено" стоит точка. Это значит, что эта и последующая фраза могут быть не связаны между собой», — подчеркивает специалист.
Кроме того, Улюкаев отвечает на фразу Сечина «Да?», то есть он не до конца понимает, что ему предлагает Сечин, рассказывает Галяшина.
Теперь адвокат Бурковская интересуется, похоже ли, что Сечин стал жертвой вымогательства. Галяшина отвечает, что, судя по разговору, никаких речевых указаний на негативное отношение или угрозы нет. По ее мнению, разговор был вполне дружелюбным.
Галяшина уточняет, что исследовала фонографические экспертизы. В заключении экспертов не были описаны свойства этих фонографических экспертиз — какую копию они исследовали, на каком носителе.
Адвокат снова задает вопрос: указывает ли что-то в разговоре, что Улюкаев понимал, что в сумке лежат деньги. Галяшина говорит, что нет.
Адвокат Дареджан Квеидзе спрашивает, понятно ли, о каком задании идет речь в разговоре между Сечиным и Улюкаевым. Галяшина считает, что задание связано с неким поручением, касающимся приватизации «Башнефти».
У адвокатов больше нет вопросов.
Теперь вопросы задают гособвинители. Прокурор Павел Филипчук спрашивает, как специалист получила вопросы, на которые она должна была ответить.
Специалист Галяшина рассказывает, что вопросы она получила от своего начальника, он же передал ей документы.
«К какому разделу лингвистической экспертизы относится оценка законности результатов оперативно-розыскной деятельности? Вы на это ссылаетесь в своем исследовании», — спрашивает Филипчук.
Адвокат Бурковская жалуется судье, что прокурор «экзаментует» специалиста. «Но ведь специалист дает нам пояснения по вопросам права, а ведь он приглашен в качестве специалиста-лингвиста», — парирует Филипчук.
Галяшина рассказывает, что специалисты проводят разъяснения, а не исследование. Прокуроры требуют объяснить, просила ли она файлы фонограмм у защиты. Специалистка говорит, что нет, она изучила только то, что использовали эксперты. Она основывалась на их выводах и анализировала именно их работу.
— Вы говорили о зашумленности записей, как вы сделали этот вывод? — спрашивает прокурор Борис Непорожный.
— Это не я, это сами эксперты об этом говорят , — отвечает Галяшина. В своей работе эксперты часто отмечают, что коммуниканты — Сечин и Улюкаев — говорят одновременно и их слова неразборчивы.
Непорожный продолжает расспрашивать Галяшину на тему аудиофайлов: его интересует, должны ли эксперты использовать технические средства и какие. Она говорит, что есть список рекомендованных программ и эксперты обязаны их использовать.
Эксперты Кисляков и Рыженко использовали программы, которых нет в списке рекомендованных программ, рассказывает Галяшина. По ее словам, это недопустимо — экспертная деятельность должна быть стандартизирована, а значит, они должны были использовать именно рекомендованные программы.
— Правильно ли я понял, что вы подвергли критике экспертизу без повторного прослушивания аудиофайлов? — спрашивает Непорожный.
— Я протестую, ваша честь. Специалист уже отвечала на этот вопрос, — замечает адвокат Бурковская.
— Вопрос не снимается, протест защиты отклоняется. Он сформулирован иначе.
Адвокат рассмеялась на ответ судьи.
— Бурковская, встаньте. Суд делает вам замечание с занесением в протокол, — говорит судья Семенова.
Галяшина, отвечая на вопрос гособвинителя, снова рассказывает о разнице знаний психолога и лингвиста.
Теперь Галяшина объясняет, что единой методики проведения экспертизы нет, но существует типовая методика, утвержденная еще в 2002 году. Есть важные шаги, которые должны быть соблюдены при проведении экспертизы, настаивает она. Вопросы бывают разные, но это не снимает с эксперта обязанности объяснить, на что он опирался при работе.
Эксперты по делу Улюкаева, считает специалист, этого не сделали.
— Где результаты? Где методика? Почему их нет? — рассуждает Галяшина.
— Это вы у суда спрашиваете? — уточняет судья.
— Нет, простите, ваша честь, — улыбается специалист. — Это я просто увлеклась.
Прокурор Непорожный задает вопросы. Он недоволен, что Галяшина отвечает на них слишком обстоятельно.
— Мне достаточно, если вы будете отвечать на вопрос только «да» или «нет», — говорит гособвинитель.
Адвокаты Улюкаева возмущаются и говорят, что прокуроры мешают специалисту отвечать.
— Если вам не нравятся ответы, то не задавайте вопросы, — отмечает защитник Тимофей Гриднев.
Прокурор Непорожный продолжает допрос специалиста:
— На основании каких методик вы сами сделали ваши выводы? Например, что инициатива о разговоре, о встрече исходила от Сечина? Что вы использовали?
— Я экспертизу не проводила, я в седьмой раз повторяю. Я провела анализ тех материалов, которые мне были представлены, — отвечает Елена Галяшина.
— То есть никакую методику вы не применяли?
— Я указала две методики на одной из страниц.
— Почему при формулировании разъяснения вы не описываете, каким образом пришли к таким итогам, а лишь только их декларируете?
Галяшина объясняет, что законом форма заключения специалиста не регламентируется, а значит, она может делать заключение, основываясь на методологии, но не обязана расписывать все свои шаги, «в отличие от эксперта».
Теперь прокурор и специалист обсуждают технические средства, необходимые для прослушивания аудиозаписей.
— На каком основании вы считаете, что эксперты должны были беспокоиться об аутентичности представленных им записей? — продолжает обвинитель Непорожный.
Эксперты никак не проанализировали тот факт, что тема задания не исчерпывается той ситуацией, когда звучит фраза «вот возьми, клади и пойдем чайку попьем», отвечает Галяшина. Она повторяет, что мнение экспертов не аргументировано, а это недопустимо.
Слово «задание» проходит лейтмотивом в разговоре Улюкаева и Сечина, рассказывает Галяшина. Но что это за задание и, самое главное, кто его дал — это вопрос.
— У меня к вам вопрос, как к лингвисту. «Можешь считать, что задание выполнено. Вот, забери». Что значит в данном случае слово «вот»? — интересуется Непорожный.
Галяшина объясняет, что это фраза имеет побудительное свойство, что Сечин указывает на конкретный предмет рядом с ним. Но это вовсе не означает, что между фразами про «задание» и «вот, забери» есть связь.
Теперь специалист Галяшина говорит, что сделала бы более обширную экспертизу и изучила видеозаписи. По жестикуляции было бы понятно, что имеет в виду Игорь Сечин, указывает ли он на сумку с деньгами или нет. «Может, он подмигивает», — предполагает Галяшина.
— У вас создалось впечатление, что они (Сечин и Улюкаев — МЗ) до 14 ноября о чем-то беседовали? — спрашивает Непорожный.
— Я не могу ответить на этот вопрос, у меня нет информации о том, когда могла проводится встреча.
У обвинителей больше нет вопросов. Специалиста отпускают. Защита Улюкаева просит перерыв 10 минут, судья удовлетворяет ходатайство.
Участники процесса снова собрались в зале.
— У нас на сегодня все, просим отложить заседание и повторно пригласить свидетеля Сечина, — говорит адвокат Лариса Каштанова.
— Суд ждет от вас сейчас представления доказательств, — отмечает судья.
— На сегодня мы закончили.
— Суд напоминает, что до сведения суда было доведено, что до конца года у свидетеля будет плотный рабочий график.
— Подсудимый, вы хотите дать показания? — обращается судья к Улюкаеву.
— Конечно, я желаю. И дам их сразу после того, как все доказательства будут представлены.
Адвокат Гриднев напоминает, что прокуроры тоже просили допросить Сечина, но теперь молчат об этом, а судья делает вид, будто в этом заинтересована только защита.
Прокурор Непорожный не возражает против направления повестки Сечину. «Вместе с тем, мы считаем нецелесообразным ставить процесс в зависимость от явки свидетеля», — говорит он. По его мнению, Улюкаев уже сейчас может выступить и дать показания. «Сейчас мы не возражаем против отложения процесса, но просим защиту этим не злоупотреблять», — отмечает он.
Обвинитель Филипчук солидарен с коллегой и выступает за «разумные сроки делопроизводства».
— Сколько вам нужно судебных заседаний, чтобы вы представили свои доказательства? — интересуется судья.
Гриднев считает, что у суда должны быть претензии к Сечину, поскольку от его допроса зависит все дело. Адвокат говорит, что самые главные доказательства — допрос Сечина и допрос Улюкаева, «это всем понятно».
«Если суд не найдет возможности пригласить Сечина в суд, то мы будем вынуждены допросить нашего подзащитного», — заключает Гриднев.
В итоге судья решает отправить Сечину еще одну повестку и тем самым удовлетворяет ходатайство защиты. Заседание на этом откладывается до 11:00 27 ноября.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке