На первом заседании судьи допустили адвоката Хасис Дмитрия Аграновского к защите Никиты Тихонова, а после зачитали кассационные жалобы осужденных, которые попросили отменить проговор и направить дело на новое рассмотрение. В жалобах Тихонов и Хасис указали, что на процессе был нарушен принцип состязательности сторон, а на присяжных оказывали давление.
В феврале прошлого года ЕСПЧ признал нарушение права обвиняемых на справедливый суд. В постановлении отмечалось, что старшина коллегии присяжных Сергей Мамонов во время процесса читал информацию о Тихонове и Хасис в интернете, а взявшая самоотвод присяжная Анна Добрачева говорила, что подвергалась давлению.
Затем судьи объявили о решении опросить присяжных, рассматривавших в 2011 году дело об убийстве Маркелова и Бабуровой — сами осужденные и их защитники высказались против.
Из всех вызванных в суд членов коллегии на прошлое заседание явились трое. Первой выступила Валентина Николаева, котороая заявила, что никакого давления на присяжных не оказывали, и они «выходя из зала, никогда не говорили о процессе». На вопрос судьи, правда ли, что Николаева обещала «сотруднику суда, куратору» обвинительный вердикт, она ответила, что это «навет, глупость».
О том же говорили и присяжные Михаил Чернов и Валентина Дикова.
После этого суд объявил, что коллегия решила по возможности заслушать всех присяжных из процесса 2011 года, поэтому на сегодняшнее заседание их вызвали повторно.
Тихонов и Хасис участвуют в процессе по видеосвязи из своих колоний — ИК-1 и ИК-14 в Мордовии. Сначала в окошке, где должен быть Тихонов, показывают другого заключенного, но потом там появляется Тихонов — лысый и в бушлате, он с кем-то весело переговаривается, потом начинает ходить по клетке из угла в угол. Хасис, ожидая начала, сидит в маске в своем окошке.
Журналисты наблюдают за процессом из зала трансляций. Сразу после начала заседания в зале отключили видео, оставив только звук.
Кассацию рассматривают судьи Сергей Абрамов, Татьяна Романова и Евгений Рудаков. В суд не пришла прокурор Щукина, но никто не возражает против проведения заседания без нее.
Адвокат осужденных Дмитрий Аграновский просит до допроса присяжных сделать два заявления. Первое — «чисто технического характера», говорит он. Адвокат просит, «пока нет вступившего в силу приговора», не называть его подзащитных неонацистами и убийцами, он упоминает корреспондентку «Новой газете» Веру Челищеву.
«Господи…» — вздыхает Челищева в зале трансляций. Судья Абрамов говорит, что не может влиять на журналистов.
Второе заявление Аграновского касается опроса присяжных. Он тараторит про решение ЕСПЧ и просит суд его исполнять, но напоминает: на прошлом заседании были допрошены присяжные, хотя они не должны были допрашиваться — он считает, что это направлено на переоценку обстоятельств, уже установленных ЕСПЧ.
Аргановский просит дальнейший опрос присяжных прекратить, а при вынесении решения не учитывать уже проведенные опросы.
— Вы что, возражаете, чтобы суд проверил ваши доводы о давлении на присяжных? — уточняет судья Абрамов.
Адвокат отвечает, что опрос никак не вписывается в доводы защиты и направлен на переоценку решения суда.
— Ваше заявление понятно, — резюмирует судья. Заявление приобщают к материалам дела, продолжается опрос — зовут присяжного Сергея Мамонова.
Он упоминался в решении ЕСПЧ по делу Тихонова и Хасис, суд обратил внимание на интервью старшины коллегии присяжных «Газете.ру», вышедшему через несколько недель после вердикта: Мамонов рассказал, что по ходу процесса активно читал прессу, «ради интереса» заходил на сайт «Русского вердикта», который назвал «основным источником информации» по делу.
Сергей Мамонов выступает по видеосвязи, поэтому слышно эхо. Он представляется, говорит, что родился в Москве 1973 году.
Ему напоминают, что он был присяжным и старшиной на процессе Тихонова-Хасис, запасная присяжная Добрачева заменила Глушкову и вошла в основную коллегию, потом Добрачева не явилась и была заменена. В интервью МК она рассказала о давлении со стороны Мамонова. Судья спрашивает, было ли такое давление и обсуждались ли публикации в СМИ.
— Никакого давления на коллегию я не оказывал, что касается СМИ, они изучались только с целью выяснить, насколько объективно обсуждается процесс, больше ни с чем не связано это, — настаивает Мамонов.
Судья спрашивает также про присяжную Николаеву. Она выступала на прошлом заседании. Добрачева жаловалась на давление и с ее стороны. Мамонов говорит, что и Николаева не оказывала давления на остальных присяжных. То же самое с вынесением вердикта — давления не было, «был только обмен мнениями, не более».
Интервью «Газете.ру» Мамонов называет «робкой попыткой пояснить: то, что писала и говорила госпожа Добрачева — не соответствует истине, мягко говоря». Присяжный отмечает, что интервью проводилось по его инициативе.
Адвокат Аграновский спрашивает, подтверждает ли Мамонов то, что сказал в интервью — присяжный подтверждает.
— Вы подтверждаете те факты, которые озвучили 18 апреля 11 года, когда председательствующий судья Замашнюк опрашивал присяжных после отвода нашего ходатайства о вашем отводе? — спрашивает Тихонов. Судья снимает вопрос: это зафиксировано в протоколе.
Следующий вопрос от Евгении Хасис. Она спрашивает, какие именно сведения из интервью Мамонов подтверждает, но и этот вопрос снимается — интервью уже было неоднократно изучено. Тогда Хасис спрашивает, читал ли Мамонов интервью.
— Да, — отвечает присяжный.
Хасис уточняет, помнит ли он его. Мамонов говорит, что за давностью лет уже «слабо припоминает». Присяжного благодарят и отпускают.
Следующий свидетель — присяжный Чернов Алексей Иванович 1969 года рождения. Он подтверждает, что был присяжным и участвовал в вынесении вердикта. Давления на присяжных он не может припомнить.
— Мамонов нам сказал сейчас, что с кем-то из присяжных обсуждались [публикации в] СМИ с целью понять, правильно ли преподносилось все в СМИ, — спрашивает судья Абрамов.
Присяжный вспоминает, что он пришел к выводу, что в прессе тогда озвучивались предположения журналистов, но эти публикации не оказали влияния на то, какое он решение принял при вынесении вердикта. Чернов говорит, что «только меньше стал доверять прессе».
Адвокат Тихонова Алексей Першин спрашивает, из каких СМИ Чернов получал информацию.
— Ну не знаю, просто краем уха слышал, — отвечает он. Больше вопросов к нему нет, Чернова благодарят и отпускают.
Больше никто из присяжных в процессе 2011 года сегодня в суд не пришел.
Адвокат Першин говорит, что пришел журналист Евгений Левкович, который брал интервью у Добрачевой. Защита хочет его допросить.
— Брал ли он интервью у Добрачевой, добровольно ли она это говорила… — перечисляет Аграновский, какие вопросы будут задавать свидетелю. Он также говорит, что саму Добрачеву найти для допроса не удалось.
Тихонов и Хасис согласны с идеей допросить Левковича, представители потерпевших возражают, считая, что он может давать необъективные ответы и «любым способом стараться подтвердить» информацию.
— Как может журналист оценить, добровольно или недобровольно она дала интервью? — говорит другой представитель потерпевших. Прокуратура тоже считает допрос нецелесообразным.
Суд объявляет перерыв на 10 минут.
Заседание возобновляется. Первым делом судья Абрамов объясняет, почему в суд явились только пятеро присяжных.
«Ситуация такова у нас: мы принимали решение о вызове всех присяжных, из всех пять человек были опрошены в зале заседания. В ходе этой работы по их приглашению выяснилось, что трое присяжных умерли, один — я фамилии не буду [упоминать] по понятной причине — болеет, он не может ходить, неходячий, а двое других — местонахождение их не установлено, — говорит судья Абрамов. — 12 лет прошло, и один по какой-то причине отказался. Как вы понимаете, принудить явиться мы не вправе. Вот кто откликнулся — они опрошены. Добрачева была надлежащим образом извещена, ей была вручена повестка, имеется расписка».
После суд соглашается на опрос журналиста Левковича «именно по тем вопросам».
Журналист входит в зал. Он представляется: Левкович Евгений Борисович, родился в 1978 году в Москве.
— Такие фамилии как Тихонов, Хасис, Добрачева — о чем-нибудь говорят? — спрашивает Аграновский.
Левкович отвечает, освещал процесс как журналист, и так узнал всех этих людей, с Добрачевой он делал интервью.
— Она вам интервью давала добровольно, без принуждения? — уточняет адвокат.
— Добровольно и без принуждения, — говорит Левкович и вспоминает, что заверял с ней текст интервью и претензий у Добрачевой не возникло.
У Тихонова и Хасис к Левковичу вопросов нет, у Маркелова есть. Он спрашивает, заверялось ли интервью — да, заверялось. Маркелорв уточняет, могла ли она давать интервью под давлением кого-то еще. Левкович об этом ничего не знает: во время интервью они были вдвоем, впоследствии они не поддерживали связь, только заверяли интервью.
Отвечая на вопросы, судьи он говорит, что интервью с Добрачевой проводилось по ее инициативе. Он рассказывает, как они связались: Левкович предполагает, что сначала Добрачева обратилась к кому-то из адвокатов, вроде бы к Алексею Барановскому, и тот ответил, что не имеет права как-то контактировать с присяжной.
— Я был единственным журналистом, который освещал процесс не так, как остальная пресса, логично, что она обратилась ко мне, — рассуждает Левкович.
На вопрос судьи он говорит, что не выступал ни на чьей стороне, потому что «понимал, кто такие Никита Тихонов и Евгения Хасис, я выступал на стороне справедливого судебного разбирательства». По его мнению, в суде тогда это не было обеспечено.
Левкович уточняет, что тогда он работал в New Times. Судья Абрамов недоумевает: есть только одно интервью Добрачевой, которое она давала «Московскому комсомольцу». Свидетель говорит, что это другое интервью, его — было в New Times, но это не было целиком интервью, это был большой материал, и одна из глав была о Добрачевой.
Судья спрашивает, читал ли Левкович МК и соответствует ли то интервью тому, что говорила Добрачева уже ему. Журналист недоумевает — это было 11 лет назад, но «примерно да». Судья уточняет, что интервью было опубликовано до вынесения вердикта, и спрашивает, почему Левкович взял это интервью.
— А какие еще у журналиста могут быть способы сообщить что что-то не то? — отвечает Левкович.
— А что не то? — спрашивает судья Абрамов.
Журналист объясняет, он тогда попал в суд впервые. Судья пересказывает ему законодательство и говорит, что Добрачева должна была обратиться к судье — Левкович говорит, что «не понимает, какой еще был инструмент, чтобы донести правду». Он считает, что и другая пресса нарушала закон: писали про материалы дела, которые еще не рассматривались в процессе, публиковались материалы прослушки.
После недолгого диспута о природе правды Левковича просят уточнить, а какие именно СМИ публиковали прослушки. Он отвечает, что «все СМИ публиковали». Журналист жалуется, что такими вопросами его ставят в неудобное положение — он уважает коллег, настаивает он. Вопрос, думал ли Левкович, что этим интервью он оказывает давление, снимается.
Спрашивают, указывалось ли, что с Добрачевой его «свели представители защиты» — Левкович начинает отговариваться, вопрос снимается. Судья говорит, что вопросов хватит, журналиста отпускают.
Адвокат Аграновский говорит, что защита хотела опросить еще и Ирину Боброву, автора интервью в МК, но она сейчас болеет. Если дело будут переносить, можно будет допросить и ее, предлагает Аграновский.
Начинается стадия выступления сторон — Тихонов просит выступать самым последним.
Сначала выступают адвокаты. «По алфавиту наверное, ваша часть», — предлагает Аграновский. Судья предупреждает: в жалобе все очень подробно изложено, перечитывать ее не надо. Адвокат обещает быть кратким.
— Я прошу рассмотреть все жалобы в полном объеме, не ограничиваясь только решением ЕСПЧ, — начинает юрист. Он говорит про установленные нарушения, и что за них не было назначено компенсации — потому что, как считает он, нарушения слишком фундаментальные, например, смена состава суда.
— На наш взгляд, восстановление прав подзащитных возможно только путем отмены приговора и направления дела на новое рассмотрение, — продолжает адвокат. — Мы возражали против опроса Мамонова, но раз уж так получилось, прошу обратить внимание на его интервью «Газете.ру», даже название материала «Чуть до драки у нас не дошло» говорит, что происходило в коллегии присяжных. Он пересказывает интервью, из которого следует, что присяжные собирали информацию о процессе.
Впрочем, считает адвокат, даже если «убрать Добрачеву из материалов», доводы защиты останутся не менее весомыми. В общем, то, что зафиксировано ЕСПЧ, нельзя исправить опросом присяжных, полагает он.
Нарушения Аграновский называет «фатальными» и обращает внимание на показания Левковича — СМИ тогда «публиковали бог знает что, материалы, фотокопии — откуда они их брали?»
Аграновский рассказывает, что вердикт был вынесен семь на пять, а сегодня опросили пятерых присяжных, что даже не дотягивает до большинства коллегии. В случае нового рассмотрения дела будет торжество правосудия.
— О котором я самого высокого мнения, — заключает Аграновский.
Адвокат Першин говорит о том же: были опрошены только пятеро присяжных, на основании этих опросов нельзя выносить какого-то решения. Впрочем, подчеркивает юрист, Мамонов сегодня подтвердил, что собирал информацию, будучи присяжным, что запрещено.
Затем судья Абрамов предлагает высказаться Тихонова, тот просит выступить после Хасис. Евгения Хасис поддерживает адвокатов и добавляет, что опрос «в том числе показал, что все-таки, к сожалению, присяжные, собирали информацию в средствах массовой информации».
— Я лично не виню их, процесс был громкий, и, возможно, не собирать информацию было невозможно, она была везде, мне по-человечески безусловно понятно, почему потерпевшие категорически против нового рассмотрения, хотя закон указывает, что так должно быть, — говорит она.
Также Хасис утверждает, что понимает позицию потерпевших относительно наказания.
— Меня следствие и суд обвинили не в убийстве Анастасии Бабуровой или Маркелова, меня обвинили в том, что я определяла маршруты следования Маркелова, который впоследствии был убит исполнителем, — говорит Хасис и переходит к аспектам, касающимся квалификации обвинения.
Осужденная говорит о 33 статье УК (Виды соучастников преступления) и о том, что, как считает следствие, она с Тихоновым объединилась для убийства.
— Почему же мы с Тихоновым не перестали строить совместных планов на жизнь? — рассуждает она.
Тихонов просит разрешить ему выступать сидя, в том числе, чтобы быть ближе к микрофону. Судьи разрешают. Он говорит, что возобновление производства стало возможно после вступления в силу решения ЕСПЧ.
— Мы можем утверждать, что приговор 6 мая 2011 года был вынесен пристрастно, а потому не является справедливым, — говорит Тихонов. По его мнению, дальнейшее выглядит как попытка дезавуировать решение ЕСПЧ, он говорит о конвенции и защите прав человека.
— Пришла пора наконец рассмотреть доводы, изложенные в кассационных жалобах, — считает заключенный.
Он также считает, что приговор надо отменить, а дело пересмотреть в первой инстанции, но, по его мнению, есть и еще один способ разрешения дилеммы.
— За более чем 12 лет лишения свободы я настолько устал от допросов, дачи показаний, прений, что совсем не рад перспективе нового разбирательства по делу, — поясняет Тихонов. Он также рассказывает о появившихся в СМИ претенциозных публикациях и говорит, что вряд ли можно будет сформировать новую беспристрастную коллегию.
Тихонов считает, что можно было бы просто заменить ему пожизненное лишение свободы на какое-то другое наказание, какой-то срок. Судья спрашивает, согласована ли эта позиция с адвокатами, нет ли противоречий.
— Я не настолько юридически грамотен, как мои адвокаты, я вижу две возможности, — отвечает Тихонов.
Он повторяет, что просит о новом рассмотрении, но если это невозможно, то хотел бы, чтобы пожизненное заключение заменили на какой-то срок.
Аграновский говорит, что «случай абсолютно неординарный», и позиция согласована. Першин тоже говорит, что подзащитный «устал», просить о замене наказания — его право.
Потерпевшие и их представители выступают против удовлетворения жалобы.
Следом выступает брат убитого Станислава Маркелова Михаил. Он обращает внимание, что оппоненты продолжают ссылаться на ЕСПЧ и «складывается впечатление, что у нас не Верховный суд Российской Федерации, а филиал ЕСПЧ».
Маркелов также отмечает, что на рассмотрении дела коллегией присяжных настаивала защита обвиняемых, а то, что вердикт был вынесен с минимальным перевесом, подтверждает, что процесс был честным.
Говоря о журналистах, он предлагает их все-таки не оценивать — «они пишут, что хотят».
— Каждый день 19 числа вся семья переживает этот ад, объяснить взрослым детям Станислава, почему сейчас пересматривается это дело, я не могу. Раны заживают, а шрамы остаются, и вряд ли они поймут, — продолжает брат убитого. Судья просит его оставить эмоции, и Маркелов переходит к опросу присяжных. «Вы хотели справедливости — вы ее получили», — говорит он. По поводу Добрачевой он говорит, что, если бы она хотела подтвердить свою позицию, то пришла бы в суд.
Затем прокурор Киселева в юридических терминах пересказывает позицию обвинения, сведя все к тому, что процесс был проведен в соответствии с законодательством, и новый процесс проводить не надо.
Интервью Мамонова, считает прокурор, нельзя считать доказательством, и права Тихонова и Хасис не были нарушены. Поскольку убийство произошло больше 10 лет, она просит освободить их от наказаниия по статьям 222 (Незаконный оборот оружия) и 327 (Подделка документов) УК ввиду того, что вышли сроки давности.
По статье об убийстве «с учетом дерзкого характера» преступления Киселева просит оставить Тихонову приговор в виде пожизненного лишения свободы, а Хасис — в виде 17 лет лишения свободы.
Суд уходит на решение.
Исправлено в 12:43. Изначально в посте указывалось, что Хасис попросили оставить наказание в 13 лет лишения свободы. В перерыве адвокат Аграновский и прокурор Киселева сказали корреспонденту «Медиазоны», что срок наказания за участие в убийстве у Хасис был 17 лет — и его и попросила оставить прокурор. Возможно, она оговорилась в своем выступлении, назвав срок в 13 лет, или ее речь исказилась из-за трансляции.
Судьи вернулись в зал.
Судья Абрамов зачитывает решение: приговор изменить, Тихонова освободить от наказаниия по статьям 222 (Незаконный оборот оружия) и 327 (Подделка документов) УК, Хасис — по статье 222. В остальном приговор оставить без изменения.
По статье об убийстве Тихонов осужден на пожизненное лишение свободы, Хасис — на 17 лет.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке