ГУП «Мосгортранс» и ГБУ «Автомобильные дороги» подали иски к политикам, которых они считают организаторами акции протеста 27 июля. Ранее суд уже удовлетворил иск «Мосгорстранса», потребовавшего от оппозиционеров 1 218 591 рубль 58 копеек компенсации убытков за простой общественного транспорта.
Заседание по делу «Автомобильных дорог» началось 11 сентября и шло весь день, однако судья неожиданно перенес его, потребовав от истца предоставить дополнительные материалы и документы.
«Автомобильные дороги» подали свой иск к девяти оппозиционерам — Александру Соловьеву, Илье Яшину, Юлии Галяминой, Любови Соболь, Ивану Жданову, Владимиру Милову, Олегу Степанову, Георгию Албурову и Алексею Навальному.
Организация требует от них 11 млн 468 тысяч рублей возмещения убытков и материального ущерба, которые она понесла из-за акций протеста 27 июля в Москве. Так, 235 тысяч рублей, согласно иску, «Автомобильные дороги» потратили на выделение транспорта для перекрытия улиц, 434 тысячи на проведение дополнительных работ на улицах, а более 10,5 млн — на «ликвидацию повреждений» из-за несогласованной демонстрации.
По версии истца, протестующими «были повреждены малые архитектурные формы, а также элементы обустройства объектов дорожного хозяйства, технические средства организации дорожного движения». Представители «Автомобильных дорог» в суде — Сергей Ищенко и Денис Сидлецкий.
Дело рассматривает судья Максим Сало.
В зал заходит судья Максим Сало.
Он перечисляет, кто пришел в суд — интересы ответчиков сегодня представляют юристы Вадим Прохоров, Сергей Бадамшин, Оксана Опаренко, Андрей Тамурка, Александр Помазуев и Валентина Фролова.
Интересы истца представляют четверо юристов — к Денису Сидлецкому и Сергею Ищенко прибавились Андрей Силантьев и Елена Лосева.
Судья ставит вопрос о рассмотрении иска при текущей явке. Ответчики не против, если есть соответствующие отметки об уведомлении — судья Сало считает, что в таком составе дело можно рассматривать.
В зал пытаются зайти несколько опоздавших слушателей, они оправдываются, что на входе была очередь. Судья Сало говорит, что они смогут войти после перерыва.
Председательствующий объявляет, что в суд поступили дополнительные материалы, они касаются привлечения ответчиков к административной ответственности, также речь идет об имущественных актах, сметах, копиях путевых листов, скриншотах маршрутов транспорта.
Судья говорит, что эти документы были опубликованы в интернете, адвокатам Бадамшину и Опаренко предоставили возможность ознакомиться с ними. Бадамшин интересуется у истцов, есть ли у юриста Сидлецкого функции судьи — ему предоставили не оригиналы, а копии документов об ответственности.
— А ваш доверитель к ответственности не привлекался? — спрашивает Сало.
— Это не предмет доказывания, — возражает Бадамшин.
Адвокат Бадамшин останавливается на письмах начальнику дорожной инспекции и актах осмотра — он снова просит ознакомить его с оригиналами документов.
— Фактические даты: 26 июля. Я вижу там исправление с июня на июль, — усмехается он и возражает против приобщения упомянутых документов.
Он добавляет:
— Я обратил внимание, что сегодня представителей в два раза больше, и фактически в два раза снизились требования.
Судья возражает: об этом еще ничего не говорилось, но Бадамшин отмечает, что из поступивших документов следует, что объем иска теперь составляет меньше 6 млн рублей.
Бадамшин и судья недолго препираются, председательствующий говорит, что адвокат затягивает процесс.
— Надеюсь, с ответчиков не будет взыскано за дополнительное время работы суда, — говорит защитник.
Юристы Помазуев, Прохоров и Тамурка пишут заявления с просьбой о предоставлении копий документов истцов, в тишине вдруг с ноутбука одного из слушателей начинает играть музыка с военного парада в Китае — это длится, впрочем, всего несколько секунд.
Юрист Помазуев говорит, что вчера в 10:00 подал через личный кабинет в ГАС «Правосудие» ходатайство об ознакомлении с новыми представленными документами, но этого не произошло — он просит отложить заседание на неделю, несколько коллег его поддерживают.
Судья Сало прерывает обсуждение переноса заседания: он говорит про поступившие от журналистов заявки о съемке процессе, стороны высказываются, и судья говорит, что разрешит снимать только оглашение решения.
— Вы как граждане обычные можете присутствовать, — говорит он тележурналистам, те кивают.
На прошлом заседании некоторые из них прождали решения в коридоре около 10 часов.
Следом на вопрос судьи юрист «Автомобильных дорог» Силантьев отвечает, что сумма иска ни на рубль не изменилась, позиция организации тоже никак не поменялась.
— Так как их [документов], все познается в сравнении, поступило достаточно много, то суд объявляет процессуальный перерыв, 40 минут, — объявляет Сало.
Перерыв закончился. Судья Сало обращается к адвокату Бадамшину и говорит, что может ему дать возможность ознакомиться с какими-то еще документами после судебного заседания.
Адвокат Вадим Прохоров подает ходатайство: он говорит, что истцы сегодня просили приобщить документы объемом 214 листов, ответчикам не хватило 40 минут для подготовки возражений. Все коллеги его поддерживают.
Представители истца против. «Заблаговременно стороне ответчика было направлено письменное представление, основная часть документов была приложена к иску, — говорит Силантьев. — Данные документы имеются в общем доступе». Его коллега Ищенко уверяет, что речь идет «в основном о тех же самых документах».
Судья отказывает — он говорит, что ответчики могли ознакомиться с материалами, но не сделали этого, и в просьбе усматривает злоупотребление правом.
Следующее ходатайство заявляет Оксана Опаренко, тоже, как и Сергей Бадамшин, представляющая интересы Александра Соловьева. Она перечисляет названия нескольких организаций и напоминает о приказе, из которого следует, что после акции 27 июля проводился осмотр территорий, находящихся на балансе истца.
Юрист читает документы, из которых следует, что истец зафиксировал повреждения кустов и цветников, но к акту, говорит Опаренко, не приложили показывающие это фотоматериалы.
Перечисленные организации — дорожная инспекция Москвы, департамент природопользования, станция РАН — участвовали в осмотрах, поэтому ответчики просят привлечь их в качестве третьих лиц.
Истцы дежурно возражают. «Ответчики пытаются поставить под сомнение допустимые письменные доказательства с нашей стороны», — объясняет Силантьев. Ходатайство, по его мнению, направлено на затягивание процесса.
Суд отказывает в ходатайстве.
Адвокат Валентина Фролова, представляющая в суде политика Владимира Милова, просит разрешения задать несколько вопросов истцам — ее интересует, как выбирались подрядчики для исследований, для чего конкретно их нанимали.
Юрист Силантьев — он старше своих коллег и выступает больше остальных — отвечает, что одно бюджетное учреждение выбрало другое в соответствии с федеральными законами, и что их выводы «не могут быть поставлены под сомнение».
— Да что вы! — смеются ответчики.
Из ответов Силантьева выясняется, что контракт на проведение этих работ не заключался, «Автодороги» за них ничего не заплатили.
Адвокат Фролова объявляет: истец обратился в филиал научного центра, но устав учреждения не предполагает выполнения таких работ, нет источников, которыми руководствовались специалисты, не указана методология исследования. Более того, по ее мнению, выводы специалистов противоречат описательной части исследования, так что Фролова просит вызвать экспертов для допроса в качестве свидетелей.
Судья Сало замечает, что они живут в Уссурийске.
Еще одно обстоятельство, о котором говорит адвокат: в документах указан устав филиала от 2016 года, а, судя по сайту, он был принят в 2018 году. Более того, учреждение вообще специализируется на дальневосточной флоре.
Юрист Силантьев возражает: в уставе учреждения есть пункт, из которого следует, что филиал все-таки может проводить исследования.
— Тот продукт, который был произведен в результате вашего запроса, не представляет никакой научной ценности, — отвечает Фролова. — Я прошу вызвать данных лиц.
Судья Сало называет ходатайство преждевременным и обещает вернуться к нему позже.
Еще одно ходатайство защиты: вызвать в суд людей, которые составляли акты, где зафиксированы повреждения 27 июля, необходимо оценить их компетентность.
Юрист Силантьев перечисляет, какие исследования провели эксперты. На вопрос адвоката Фроловой он отвечает, что специалистам не предоставили ничего, кроме актов от 27 июля.
— Прекрасно, — замечает адвокат, и опять просит вызвать составлявших эти документы сотрудников «Автомобильных дорог».
По ее мнению, истец не приводит никаких контраргументов, тот возражает. Позиция защиты: истцы никак не доказали квалификацию составителей актов и экспертов, судья опять называет ходатайство преждевременным.
Очередное ходатайство подает юрист Андрей Тамурка — он представляет интересы политика Юлии Галяминой. Тамурка говорит, что маршрут составителей акта составил около 10 километров: Новый Арбат, Пушкинский сквер, Садово-Кудринская площадь. И, судя по акту, исследование проводилось с 12 до 20 часов 27 июля, в то время как сама акция началась в 14 часов — он считает, что часть повреждений могла появиться еще до мероприятия.
Судья Сало предлагает сразу заявить ходатайства о вызове свидетелей — все молчат, и судья опять называет его преждевременным. Тогда Тамурка говорит об «очень красивых картинках» из материалов — скриншотах из ГЛОНАСС и маршрутных листах.
Он обращает внимание на один из путевых листов, где говорится, что машину предоставили для вывоза мусора, но при этом ее предоставили ГИБДД — и для совершенно других целей.
— Получается, что транспортное средство в течение дня перекрывало улицу и вывозило мусор, — говорит он. — Но транспортное средство согласно этому документу не останавливалось — убирало мусор.
Юрист просит предоставить расшифровку трекинга машин, чтобы понять, в какой момент и где именно они точно находились. Истцы возражают: по их мнению, предоставленной информации достаточно. Судья отвечает, что не может обязать истцов предоставить какие-то доказательства.
На это Тамурка говорит, что просит предоставить данные об адресе Пушкинского сквера. По данным ответчиков, такого адреса в Москве нет — только в Петербурге.
— Во всех официальных документах указывается несуществующий адрес, — заключает он и просит суд направить запрос об этом месте. Помазуев подсказывает: можно посмотреть открытый адресный реестр.
Судья Сало просто спрашивает, что имели в виду истцы под Пушкинским сквером. Те отвечают, что опирались на данные департамента городского имущества.
— Мы разговариваем за объект, где был причинен ущерб, — говорит Силантьев. Судья отказывает в ходатайстве.
Выступает представительница истцов. Она говорит: это «общеизвестный факт» — проведение 27 июля несогласованных акций и то, что ответчики к ним призывали, а организатор акции обязан призывать участников соблюдать законы. Она говорит, что ответчики размещали призывы и были признаны виновными по статье 20.2 КоАП (нарушение порядка проведения массового мероприятия), «их целью было проведение незаконной акции, создание негативного образа в средствах массовой информации».
Юрист Ищенко добавляет, что проводился комплексный осмотр территорий на балансе истца еще до проведения акции: из соответствующих актов следовало, что оно находилось в надлежащем состоянии до начала акции. Он настаивает на том, что иск обоснован и подкреплен доказательствами.
Юрист Ищенко повторяет, какой ущерб, по мнению истцов, причинен «Автомобильным дорогам», и объясняет, как он рассчитывался, говорит о квадратуре газона, остаточной стоимости, стоимости проведения работ, сметно-нормативной документации, называет разные суммы по разным позициям, тысяче поврежденных кустарников альпийской смородины, о противотаранных блоках и так далее.
Из его слов следует, что сумма причиненного имуществу истца ущерба — 10,987 млн рублей, плюс затраты на выделение машин по запросу ГИБДД.
— ГИБДД нуждается в вызове мусора? — вдруг спрашивает судья.
Ищенко отвечает, что одни путевые листы могут опровергаться другими, письмом заместителя мэра Москвы Петра Бирюкова и иными доказательствами.
Дополнений у истца нет.
Юрист Тамурка интересуется, правда ли ГЛОНАСС подтверждает движение машин — да, отвечает Ищенко. Тамурка просит открыть распечатку движения и путевой лист по машине с номером 998. Он удивляется:
— Удачный автомобиль, он не убирал мусор ГИБДД. Согласно путевому заданию — приехал на Васильевский спуск для обеспечения безопасности. Указаны выезд его и возвращение в гараж, спидометр. Я посчитал: автомобиль выехал в 8:43 утра 27 числа, проехал 68 километров и вернулся 28 числа в 7 утра обратно на базу — это согласно путевому листу. Что же, согласно ГЛОНАСС, которая не врет? Он проехал в три раза меньше.
Представитель истца Силантьев возражает: по данным ГЛОНАСС, машина проехала для перекрытия 26 километров. Представительница истца вдруг начинает говорить, что в распечатке ГЛОНАСС есть данные только о перекрытии. Путевой лист, отвечают истцы, составляется за смену.
На претензию Тамурки они отвечают: оппозиционерам вменяется только ущерб за выделение машин ГИБДД, эти данные содержатся в распечатках из ГЛОНАСС, а потому расхождения с путевыми листами тут не имеют значения.
Андрей Тамурка недоумевает: он не может понять, вменяется ответчикам или нет стоимость доставления машин в гараж после того, как их использовали для перекрытия.
— У меня еще 19 машин есть, — замечает он.
Юрист Силантьев на это отвечает, что частичная недоказанность ущерба — не основание для отказа по всему иску, а у «Автодорог» есть все необходимые расчеты.
Тамурка говорит, что на Васильевский спуск машина, документы на которую они смотрят, приехала только в 11:38, до этого она, по данным ГЛОНАСС, тоже ездила по Москве, а на спуске вообще не проводились никакие акции.
В дело вступает судья Максим Сало: он перечисляет разные графы, перемножает показатели из них, пытается добиться от истцов, что же именно вменяется ответчикам. Они отвечают: машина, покидая гараж, находилась в распоряжении ГИБДД и до утра 28 числа она не занималась уборкой.
Судья, говоря сам с собой, произносит, что, получается, ответчикам вменяется ущерб от предоставления машин на сутки, а не на восемь часов. Истец Силантьев отвечает, что машина находилась на улице «для дальнейшего возможного пресечения» действия участников акции.
— Как долго из этих 22 часов работал двигатель автомобиля? — спрашивает Сало.
Он замечает, нецелесообразно было бы, если бы машина «стояла в центре города и тарахтела своим двигателем».
Со слов судьи, в документах используется расчет, в котором есть стоимость одного машиночаса, но большую часть времени автомобиль не работал.
Адвокат Фролова обещает задать вопросы и по другим автомобилям. В пример она приводит машину с номером 961: по путевому листу и распечатке ГЛОНАСС указаны одинаковое время выезда и возврата, но все-таки в листе говорится, что машина занималась уборкой мусора, а истцы утверждают, что этого не было.
На это Ищенко отвечает, что не может объяснить, почему мастер, который составлял путевой лист, написал там такой вид работ. Адвокат Фролова признается, что не поняла ответ представителя истца.
К обсуждению маршрута машины подключается юрист Тамурка, он говорит, что указаны показания спидометра и данные ГЛОНАСС, по которым она проехала 31 или 23 километра: по его мнению, это значит, что грузовик только какое-то время находился в распоряжении ГИБДД, а остальное — занимался уборкой мусора.
— Судя по треку, в местах, где аккумулируется мусор, он не проезжал, — замечает судья.
Фролова переходит к другой машине, №399 — там тоже время в путевом листе и данных ГЛОНАСС совпадают. Сергей Ищенко повторяет, что не может объяснить действия мастера, который составлял путевой лист.
Все повторяется. В путевых листах говорится, что машины использовались по назначению, истцы утверждают, что нет. Юрист Силантьев просит сделать Фроловой замечание, судья Сало его одергивает — говорит, что сам хочет разобраться и просит объяснить все это уже ему.
Истцы рассказывают судье, что ссылкой на 20:00 вечера в документах они лишь подтверждают, что к этому времени машины прибыли на Васильевский спуск. Истцы передают друг другу распечатки, Сало о чем-то задумывается.
Объяснить все берется юрист Александр Помазуев, он представляет интересы Любови Соболь и Олега Степанова. Он говорит, что единственный документ с датой окончания мероприятия 27 июля — постановление о возбуждении уголовного дела, из которого следует, что это произошло как раз в 20:00.
— Хотя фактически все присутствующие знают, что это было гораздо позже? — уточняет судья.
Ему отвечают, что то ли раньше, то ли никто не знает. Обо всем происходящем в зале суда последние 15 минут Помазуев говорит, что «эта логика никуда не ведет»: ответчикам можно вменить хоть ущерб за использование машин еще и за следующие сутки.
Представительница истца находит выход из этого спора: говорит, что четкое время окончания акции можно было бы установить только в случае, если бы она была согласованной.
Тогда Тамурка предполагает, что одна из машин по пути на Васильевский спуск все-таки занималась уборкой мусора — к такому выводу он пришел, посмотрев на ее маршрут. «Это ваше предположение. Могла быть пробка, авария», — отвечает один из истцов.
На распечатках данных ГЛОНАСС, замечает юрист Тамурка, есть непонятные пиктограммы — объяснить их значение ему никто не может. Он пересказывает легенду к карте, судья пытается ему ее растолковать, но юрист все равно просит разъяснить, «что такое "пэ", что такое машинка нарисованная, что такое красное и зеленое движение».
Тогда судья Максим Сало спрашивает, почему истцы вообще ссылаются на эти документы — те отвечают, что ущерб рассчитывается по путевым листам, распечатки просто подтверждают маршруты. Судья отказывает в ходатайстве — оно не относится к предмету спора и не влияет на качество доказательств.
Судья Сало объявляет обеденный перерыв до 14:30.
Заседание возобновляется. Юрист Андрей Тамурка спрашивает представителей истца, кто изготовил распечатки по ГЛОНАСС — по их словам, это был Единый ситуационный центр, в котором истцы запросили информацию по маршрутам.
Юрист Денис Сидлецкий, он со стороны истца, отвечает, что на этих изображениях нет компиляции из разных данных.
Теперь адвокат Сергей Бадамшин указывает: машины, согласно маршрутным листам, возвращались на базу в разное время в разные дни.
— Время, затраченное на работу, различается существенно: от восьми до 22 часов. Кто давал команду для каждого автомобиля о прибытии на базу? — интересуется он.
Истцы отвечают: сотрудники ГИБДД просили предоставить технику «до окончания мероприятия», то есть все это определяли полицейские. Указания по возврату машин давались устно, говорит Сидлецкий.
Адвокат Оксана Опаренко просит истцов объяснить содержание письменных объяснений, в которых говорится о 5,7 млн рублей — ей отвечают, что это сумма ущерба, подтвержденная актами, но общая сумма ущерба — 11 млн рублей.
Видимо, речь идет о документе, из-за которого Бадамшин говорил о снижении исковых требований.
— Этот документ кем-то из вас составлялся? — спрашивает Опаренко.
— Вы это к чему? — спрашивает Сидлецкий.
— На вопрос ответьте!
— Составлялся подписантом!
— Сидлецкий — это вы?
— Объявлялся состав, — замечает судья.
Судья Сало говорит, что документ не подписан, ему замечают: он приобщен к материалам дела как доказательство. Оксана Опаренко цитирует объяснения, в которых говорится, что общая сумма ущерба — все-таки 5,7 млн рублей.
— Какова же сумма реального ущерба?
Ей отвечает представитель истца Елена Лосева: исковые требования «Автомобильных дорог» по-прежнему составляют почти 11,5 млн рублей.
По словам Андрея Тамурки, истцы говорили, что водители машин менялись. Вместе с тем в актах указано, что принимал и сдавал машины один человек — юрист думает, что документы могли фальсифицироваться.
— В части привязки к должностному лицу это никакого отношения к делу сейчас не имеет, — настаивает юрист истца Сергей Ищенко.
— Один и тот же водитель находился за рулем? А ответ представителей истца был такой, что разные! — говорит адвокат Бадамшин.
По его мнению, истцы противоречат сами себе, адвокат советует им: «Лучше помолчите».
— Я разберусь, что мне делать, — огрызается Денис Сидлецкий.
Судья Сало теперь переходит к кустам, которые, согласно актам, были повреждены — его интересует судьба этих растений.
Сергей Ищенко отвечает, что сотрудники «Автомобильных дорог» после 27 июля посадили 657 кустов кизильника.
— Предыдущие, получается, выкорчевали?
— Да, ваша честь, — отвечает Ищенко, сетуя, что восстановить старые кусты было невозможно, так заключили эксперты и сотрудники департамента природопользования.
Сало все-таки спрашивает, были ли те растения еще живыми, когда их выкапывали из земли. Ищенко отвечает ссылкой на постановление о восстановлении облика зеленых насаждений: «Не факт, что они могли бы перезимовать с такими повреждениями».
Сергей Бадамшин решает выяснить, могли ли перезимовать кусты при условии использования зимой реагентов — его интересует, как они влияют на растения, влияет на них температура зимой.
— Ядерный удар? — спрашивает судья про факторы влияния на кизильник.
Юристка Лосева опять ссылается на постановление о том, что специалисты решили: восстановление изгороди было возможно только посадкой новых кустов.
Бадамшин сетует, что истцы игнорируют вопрос о ядерном взрыве. Он упрекает судью за то, что он подсказывает ответы истцам, задавая наводящие вопросы. Адвокат говорит, что нужно рассматривать не предположения, а произошедшие факты.
Выясняется, что в одной таблице есть только данные по растениям, ущерб по которым составил 5,7 млн рублей — Бадамшин спрашивает, почему не про все растения.
Истцы отвечают, что в таблице ничего нет о кустах чубушника. Тогда защита уточняет, сколько кустов чубушника было повреждено — 1700 штук стоимостью 3,9 млн рублей, отвечают истцы.
Разные акты, говорит юрист Силантьев, составлялись потому, что не всегда удавалось организовать межведомственную комиссию.
— Что хотим — то и рисуем, — комментирует его слова адвокат Оксана Опаренко.
Адвокат Валентина Фролова пытается выяснить, чем в «Автомобильных дорогах» руководствовались, решая, что нужно заменить все 657 кустов кизильника второго типа — ей отвечают, что такое требование выдвинул департамент природопользования, требуя восстановить единообразие живой изгороди. В одном из актов говорится, что кустарники были нежизнеспособны, Силантьев также ссылается на дендрологическое исследование.
Юрист Александр Помазуев переходит к теме ответственности за ущерб. Он спрашивает, устанавливал ли суд по административным делам ответственность оппозиционеров, к которым подан иск, за возможное уничтожение имущества 27 июля — нет, не устанавливал. Следующий вопрос — почему среди ответчиков есть Георгий Албуров, ведь по нему нет решения суда даже о привлечении к административной ответственности.
— На усмотрение суда, — отвечает Силантьев.
Об Иване Жданове из ФБК на похожий вопрос он говорит, что по тому уже есть решение — юрист Помазуев восклицает, что такой документ не приобщен к делу. Истцы тут же показывают решение, сначала пытаются его просто обозреть, потом — приобщить, ответчики возражают — нужно приобщать копии по числу участников процесса.
— А по Яшину есть такое решение? — спрашивает его адвокат Вадим Прохоров.
Выясняется, что есть, они получены истцом в суде.
Следом Помазуев спрашивает, обязаны ли были Остроухов и Мальков, привлеченные к административной ответственности, пресекать правонарушения — вероятно, речь идет о должностных лицах. Истцы на этот вопрос не отвечают — говорят, что он к делу не относится.
— Суд в прошлом заседании обязал истцов доказать повреждения, которые, как мы выяснили, сохранились и до сих пор не устранены, — вспоминает Александр Помазуев.
Как выясняется, сотрудников «Автомобильных дорог» уже привлекали к административной ответственности, Помазуев говорит: значит, такое возможно не только в связи с массовыми акциями.
Юрист говорит: должностное лицо не может привлекаться за действия людей, за которые оно не отвечает, а из постановлений по делам сотрудников «Автомобильных дорог» следует, что те не исполнили свои обязанности.
— Ответственность несут не наши ответчики, а ваши два должностных лица! Вы их не оспаривали даже, — продолжает Помазуев.
Он пытается уточнить, на каком основании наказали сотрудников организации.
— Вот если бы я был, извиняюсь, Мальков: мне говорят, ты виноват, что Степанов вытоптал газон. Мальков может быть привлечен, только если он не полил газон, не заменил.
Помазуев почти защищает наказанных сотрудников — его очень интересует, почему же их привлекли к ответственности.
— Я объясню, почему я в них вцепился — они имеют преюдициальное значение, — говорит Помазуев про документы об административной ответственности сотрудников.
Адвоката Прохорова интересует, распределяют ли истцы ответственность между оппозиционерами — нет — и исчерпывается ли девятью ответчиками «корпус лиц, которые наносили вред».
— Ответчики приобрели статус организатора незаконного массового мероприятия. В силу закона они несут ответственность за действия лиц, которых они организовали, — отвечает Силантьев.
Тогда Помазуев спрашивает, что должны были ответчики сделать, чтобы «предотвратить вытаптывание кизильника» — в пример он приводит Олега Степанова, который во время акции находился под арестом в спецприемнике.
Ему отвечают, что он мог бы делегировать своих доверенных лиц… Помазуев горячо протестует: тот не мог «передать своему доверенному Помазуеву указание предотвратить вытаптывание кизильника».
Помазуев недоумевает и просит назвать конкретные действия, которые ответчики должны были предпринять.
— Ответчики организовали незаконное мероприятие… — повторяет Силантьев.
— Да я вас спрашиваю, что он мог сделать?! — восклицает юрист.
Ответа сторонам сформулировать не удается. Помазуев просит объяснить, есть ли доказательства связи между действиями организаторов и тех, кто непосредственно вытаптывал кусты кизильника в центре Москвы: «Если они привлечены к ответственности как организаторы, это значит, что они организовали акцию, а не вытаптывание».
Помазуев напоминает, что в гражданско-правовом деликте есть три части: вина, ущерб и причинно-следственная связь. Он очень просит истцов назвать лист дела, где говорится, что ущерб — последствие действий Любови Соболь, а не эксцесс исполнителя. Истцы ссылаются на решение суда по административному делу против Соболь.
Юрист Андрей Тамурка задает несколько вопросов о проведении исследования — приезжали ли специалисты из Уссурийска в Москву, или же они просто изучили документы; выясняется, что им предоставили только акты.
— Мы считаем, что необходимо вызвать экспертов, вопрос достаточно дорогой, — говорит Тамурка. — Они ссылаются на другие фотоматериалы и другие почвенные образцы, которые им не были предоставлены.
По словам Помазуева, в исследовании, проведенном Горно-таежной станцией при федеральном научном центре биоразнообразия ДВО РАН, есть ссылки некие материалы, полученные не от истцов.
Судья Сало говорит, что в этом ходатайстве — о допросе экспертов — пока что отказывает.
Андрей Тамурка подает очередное ходатайство. Он говорит, что в Москве есть Новопушкинский сквер и Пушкинская площадь, «гибрида не существует». По его словам, муниципальные депутаты Тверского района провели акт комиссионного обследования сквера, юрист просит приобщить документ и семиминутную видеозапись, которую те вели.
C ноутбука Тамурка показывает видеозапись от 16 сентября, комментируя, что «газон в нормальном состоянии», повреждения кустарников есть только там, где кидали металлические конструкции при монтаже сцены. Истцы возражают — повреждения в том месте ответчикам и не вменяются.
Тамурка недоумевает: повреждения в сквере не вменяются, а другого места и не указано.
Истцы возражают против приобщения этих видео, считая, что по ним нельзя ничего идентифицировать.
— А по вашим этим — можно что-ли? — спрашивает судья, указывая на фотографии представителей «Автомобильных дорог».
С ходатайством выступает адвокат Оксана Опаренко. Она говорит, что истцы не доказали связь между ущербом и действиями ее доверителя Александра Соловьева. Она просит отказать в полном объеме в исковых требованиях к нему.
Александр Помазуев замечает, что с учетом новых документов он не согласен с иском еще больше, чем в прошлый раз. Во-первых, речь идет о документах, которые он называет преюдициальными — речь идет о постановлениях об административной ответственности сотрудников «Автомобильных дорог» за ненадлежащее исполнение своих обязанностей.
По его словам, из материалов дела следует, что сотрудники согласны, что несут ответственность за состояние имущества.
Он обстоятельно критикует доказательства истца, замечает, что исковые требования к Георгию Албурову не обусловлены вообще ничем.
Адвокат Фролова дополняет его выступление тремя обстоятельствами. Дендрологическое исследование проведено с нарушениями, о которых она уже говорила; восемь транспортных средств занимались своими обязанностями; не доказана связь между действиями ответчиков и причиненным ущербом.
— Полагаю, единственной целью привлечения моего доверителя и других ответчиков является ограничение их высказываний. Я полагаю, что удовлетворение иска в любом объеме будет являться нарушением, — подчеркивает она.
Андрей Тамурка соглашается, добавляя, что истцы злоупотребляют своим правом и что в распечатках из ГЛОНАСС есть признаки монтажа.
— Возможно, данное доказательство является фейком — можно нарисовать синтетический маршрут, которого не существовало, — объясняет он свою позицию.
Юрист напоминает, защита просила предоставить подтверждение уничтожения насаждений, а в материалах дела есть фото уже выполненных работ: «Мы хотели увидеть, как были вытоптаны газоны, но нам истцами это не было представлено».
Адвокат Вадим Прохоров тоже считает, что истец не доказал ничего для удовлетворения иска: «Имеет место путаница в двух разных вопросах. Когда идет ссылка представителя истца на 54-ФЗ, там говорится об организаторах, которые заявляются в полномочные органы, имеют бейджи и действительно имеют возможность влиять на мероприятие. Не признаны наши доверители организаторами именно в этом значении слова».
По его словам, организаторами вообще не могут быть люди, привлекавшиеся к ответственности по статье 20.2 КоАП. Другое значение организатора акции — по этой статье КоАП.
Вновь адвокат Прохоров критикует выбор ответчиков по иску. По его словам, получается, что газон топтали исключительно те, кто в день акции находился под арестом. Новые документы, считает адвокат, еще больше свидетельствую в пользу ответчиков: проверка, согласно акту, проходила с 12 до 20 часов, и в документе нет ни слова о том, что при инспекторах кто-то что-то вытаптывал.
— А если они в 12 пришли, и там вытоптано было? — спрашивает он.
Более того, по мнению Прохорова, даже ответственность участников акции за вытаптывание не доказана: в актах говорится, что ущерб причинен неустановленными лицами.
Об участниках акции не говорится даже в документах уссурийских экспертов, замечает адвокат и удивляется, что истцы нашли такое далекое учреждение.
— Могли в Ханты-Мансийск обратиться, откуда главный житель Москвы.
Судья объявляет стадию вопросов истцов к ответчикам, но их нет — все смеются, даже юрист Андрей Силантьев.
Начинается стадия исследования письменных доказательств. Юрист Помазуев просит разрешения пояснять позицию ответчиков по ходу изучения документов и на первый же лист замечает, что сумма ущерба ничем не обоснованна.
Аргументы защиты повторяются по ходу оглашения: ответственность ответчиков ничем не доказана и так далее, пока судья перечисляет документы, которые уже много раз обсуждались в двух заседаниях.
Адвокат Валентина Фролова по окончании исследования материалов все-таки просит вызвать в суд четверых свидетелей: двоих специалистов из Уссурийска и сотрудников, которые фиксировали ущерб после митинга.
— Ущерб основывается на этих актах, и мы не знаем, кто эти четыре человека, — говорит она.
Истцы возражают, считая, что других письменных доказательств хватит для доказывания их позиции. Судья отказывает в удовлетворении ходатайства: «С представленными материалами суд имеет возможность для вынесения решения»
Юрист Андрей Тамурка просит вызвать в суд сотрудников департамента природопользования, которые инспектировали территорию, находящуюся на балансе истцов.
Александр Помазуев их поддерживает: из документов неясно, когда конкретно сотрудники обследовали конкретные места: «Возможно, они все осмотрели с 12 до часу, а остальные часы осматривали еще один объект».
Кроме того, замечает юрист, почти все доказательства — внутренние документы истца, составленные его сотрудниками, полезно было бы допросить людей, которые не находятся от истца в служебной зависимости.
Сами истцы дежурно возражают, и судья Сало, как обычно, их позицию поддерживает.
Вадим Прохоров подает совместное с Андреем Тамуркой заявление о подложности представленных в суд документов. Он напоминает, что истцы говорили, что водители машин менялись, при этом принимали и сдавали их одни и те же люди. Адвокат надеется, что документы подложные, потому что в противном случае некоторые водители работали по 20-22 часа, что создает опасность для жителей Москвы.
Сергей Ищенко на это возражает, что Прохоров не до конца читает документы, и из них не следует то, о чем говорит адвокат.
К спору подключается адвокат Фролова, она смотрит в документы: выезд из гаража в 9 утра 27 числа, заезд обратно — 7 утра следующего дня…
— Путевой лист открывается на сутки… — возражает Ищенко.
— Машина проработала вдвое больше часов, чем единственный водитель? — недоумевает Помазуев.
Адвокат Бадамшин шутит, неужели машиной удаленно управлял Илон Маск.
По мнению Ищенко, ответчики «пытаются соединить в совокупность водителя и машину», кто-то шутит про «прокладку между рулем и сидением».
Стороны остаются на своем. «Цифры не бьются, и потом еще ГЛОНАСС», — говорит Помазуев.
Тогда Тамурка вдруг говорит, что 27 июля был международный день гамбургера, мероприятие было на набережной в Парке культуры имени Горького, по отчетам властей там было около ста тысяч человек. Он предлагает соотнести затраты на восстановление парка после этого мероприятия с теми, что были в случае с несогласованной акцией. Дополнений нет, сторонам дают 20 минут для подготовки к прениям.
Начинаются прения. Первой выступает представительница истца Елена Лосева. Она считает, что раз есть постановления об административной ответственности, то установлены и организаторы акции 27 июля, которые должны нести ответственность за причиненный ущерб.
— О том, что ответчики добровольно взяли на себя организаторов, говорит то, что они в сети интернет размещали призывы к митингам и зная, что акция является несогласованной, изначально желали наступления этих событий, — говорит она.
Причинно-следственная связь между действиями ответчиков и последствиями, по мнению Лосевой, тоже доказана, установлен и ущерб — 11,486 млн рублей, в документах подробно изложено, как он сформирован и почему он нанесен именно ответчику.
— Мы считаем, что сумма установлена, обоснована и подлежит удовлетворению в полном объеме, — продолжает она. Коллеги ее поддерживают.
Первым из представителей ответчиков говорит Александр Помазуев (он защищает Любовь Соболь и Олега Степанова). Он начинает с постановления Конституционного суда о личной ответственности — в нем говорится, что она наступает, если человек провоцировал события или призывал к ним.
— Все ответчики или были не в Москве, а в судах, или были задержаны, или отбывали административный арест. Никаким образом они не могли воспрепятствовать причинению вреда, даже если знали, что где-то оно происходит, — говорит он.
По мнению юриста, не доказано самое главное — вина ответчиков. Второй его тезис: не доказана причинно-следственная связь между действиями оппозиционеров и ущербом, постановления об административной ответственности в этом случае не подходят: «Размещение постов в интернете повлекло вытаптывание кизильника? Никакой причинно-следственной связи».
Третий аспект: ущерб, со слов Помазуева, истец складывает из стоимости эксплуатации собственного транспорта, уборки территорий и замены имущества. По первому пункту юрист говорит, что все документы противоречивы: в уставе «Автодорог» нет цели о предоставлении машин для обеспечения общественной безопасности, а выходить за пределы устава организация не может.
Что касается уборки, юрист также считает, что нет доказательства тому, что организация после акции потратила больше средств, чем делает это обычно. «Акты говорят, что имелись мусор и надписи на асфальте — извините, так они и сейчас имеются», — объясняет он.
Помазуев указывает, что ответственность за неудовлетворительное состояние имущества возложена на сотрудников«Автодорог» Остроухова и Малькова. «Два лица прямо названы виновными в том, что где-то повреждены кусты, где-то вытоптан газон, само наличие этих постановлений вообще исключает возможность вменять ответчикам любой ущерб», — заключает он. Также закон «Об охране окружающей среды», говорит он, гласит, что для оценки ущерба нужно применять определенные методики, чего истец не сделал.
Доказательства наличия вреда, продолжает Помазуев, сформированы самим ответчиком, а единственный сторонний акт послужил поводом для привлечения к ответственности сотрудников ГБУ «Автомобильные дороги».
Из экспертного исследования следует, объясняет Помазуев, что специалисты «неизвестно откуда извлекли образцы грунта». Юрист напоминает: в прошлый раз суд сказал, что если повреждения не устранены, истец должен предоставить доказательства, но их нет. «Мы убеждены, что кусты так выглядели до 16 сентября, и так выглядят, и никаких работ не проводилось», — подчеркивает он.
«Не установлен размер ущерба, отсутствует причинно-следственная связь и не установлена вина, мы просим отказать в удовлетворении иска в полном объеме. Истцы могут хотеть привлечь к ответственности тех, кто непосредственно вытаптывал газон, но для этого есть определенный порядок, сами истцы говорят, что есть видеозаписи», — заключает он.
Адвокат Фролова тоже говорит, что вина ответчиков не доказана, а высказывание об акции не должно приравниваться к ее организации. Она напоминает, что истцы так и не сказали, что же могли сделать ответчики, чтобы предотвратить причинение ущерба. При этом власти заранее знали об акции, но вместо обеспечения безопасности сотрудники полиции задерживали протестующих, подчеркивает юрист. Суд же, отмечает она, отклонив все ходатайства защиты, не дал ответчикам проверить подлинность документов, на которых строится объем иска. В его удовлетворении адвокат просит отказать.
Юрист Тамурка присоединяется к коллегам и обращает внимание на то, что дело — общественно-политическое, похожее было по иску от Мосгортранса и будет еще по иску от метрополитена. «Мы не сомневаемся в решении суда, но мы приложили достаточно усилий, чтобы показать, что задавить ростки гражданского общества не так-то просто», — говорит он. Юрист добавляет, что представители истца — заложники системы и могли сами ходить на митинг. Те отшучиваются.
Адвокат Фролова тоже говорит, что вина ответчиков не доказана, а высказывание об акции не должно приравниваться к ее организации. Она напоминает, что истцы так и не сказали, что же могли сделать ответчики, чтобы предотвратить причинение ущерба. При этом власти заранее знали об акции, но вместо обеспечения безопасности сотрудники полиции задерживали протестующих, подчеркивает юрист. Суд же, отмечает она, отклонив все ходатайства защиты, не дал ответчикам проверить подлинность документов, на которых строится объем иска. В его удовлетворении адвокат просит отказать.
Юрист Тамурка присоединяется к коллегам и обращает внимание на то, что дело — общественно-политическое, похожее было по иску от Мосгортранса и будет еще по иску от метрополитена. «Мы не сомневаемся в решении суда, но мы приложили достаточно усилий, чтобы показать, что задавить ростки гражданского общества не так-то просто», — говорит он. Юрист добавляет, что представители истца — заложники системы и могли сами ходить на митинг. Те отшучиваются.
«Других судов у нас для вас нет — работайте с тем, что есть», — обращается адвокат Бадамшин к коллегам. Он перечисляет судье все иски к оппозиционерам за акции.
«Лично к вам, ваша честь. Я хочу, чтобы вы полюбили право. Если нет любви к профессии — может быть, сменить профессию?» — говорит он. Сало приглашает его после заседания что-то обсудить, Силантьев с места восклицает: «Как не любить право, если мы живем в правовом государстве?». Бадамшин просит его помолчать.
Адвокат продолжает: истцы не справились с тем, чтобы донести доказательства до суда, не сделали даже фотографий. «Посчитали, что и так все решено. Вас руководство гонит, потому что ваши коллеги пожаловались, что им тяжело», — говорит он.
Бадамшин шутит, что истцы, наверняка, не читали постановление КС 4-П, и напоминает о тех трех аспектах, про которые говорил и Помазуев: вина, причинно-следственная связь и ущерб, а потом мимолетом ругается на документы, которые предоставили истцы.
Про своего подзащитного Соловьева он напоминает, что тот был задержан и ничего не мог поделать: неясно, кто вообще вытоптал газон. «Вся Москва была на военном положении, я выходил на Пресне и никого кроме полиции не видел, ни один полицейский не составил документов, никто не был задержан за причинение ущерба ГБУ "Автомобильные дороги". Либо Росгвардия и полиция не работают, либо ГБУ врет», — сетует он.
Также адвокат упоминает постановление правительства № 743, согласно которому, по газонам можно ходить, если на нем нет таблички о запрете. «Если вы высаживаете насаждения, которые не выдерживают москвичей — либо москвичи не оправдали ваших надежд, либо вы не соответствуете требованиям», — говорит он. Бадамшин напоминает, что истцы так и не предоставили суду устав организации.
Силантьев выступает с репликой. Он говорит, что дело рассматривается в гражданском, а не уголовном процессе, и что организатор должен обеспечивать отсутствие нарушений.
«Вы разобрали объективную сторону 212-й, но это — уголовная ответственность. В рамках настоящего спора доказывать активные действия ответчиков не нужно», — заключает он.
Бадамшин встает и опять говорит про разницу между 54-м ФЗ и статье 20.2 КоАП. Он сетует, что истцы не слышат ответчиков. Помазуев напоминает о решении Конституционного суда по делу Савенко, которое противоречит позиции истцов.
Прохоров повторяет тезис о том, что ответчики не могли быть организаторами акции по смыслу федерального закона, потому что привлекались к ответственности — но привлечение к ответственности не влечет преюдиции. Силантьев начинает было отвечать, но судья уже уходит на решение.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке