Предыдущее заседание состоялось в Ленинском районном суде 23 декабря прошлого года. Прокуроры зачитали деловую переписку Навального с Офицеровым, экспертизы и документы КОГУП «Кировлес», закончив на этом представление письменных доказательств. Уже в полдень судье Алексею Втюрину пришлось признать, что «повестка исчерпана», но приехавший из Москвы Навальный и его адвокаты предложили «поделать что-то еще», и суд исследовал прослушку телефонных разговоров подсудимых, которая велась ФСБ с августа 2009 года — расшифровки этих звонков ранее уже звучали в суде. Закончив с доказательствами, прокуроры Евгений Черемисинов и Сергей Богданов предупредили, что теперь планируют допросить 41 свидетеля «по два-четыре человека в день».
Мужчина в темно-зеленом пиджаке, похожем на военную форму, просит у Навального разрешения сфотографироваться с ним; политик отшучивается и говорит, что одет слишком просто и будет бледно выглядеть на фоне такого «мундира».
— Ну, станете верховным главнокомандующим, будет и у вас мундир!
Стороны пока заняты согласованием графика заседаний — по словам судьи Втюрина, ему поступила информация, что у адвокатов Светланы Давыдовой и Ольги Михайловой «изменилась занятость». Навальный говорит, что 25 января ему нужно быть в Мосгорсуде; судья просит, чтобы он написал об этом письменное заявление.
Навальный:
— У меня вопрос к обвинению и к вам, судья. Где же у нас свидетель Опалев, этот шикарный мужчина?
Судья:
— Опалев, Опалев... Опалев будет.
— То есть он планируется?
— Да, безусловно.
Заходит первый свидетель — блондинка с меховой шапкой в руке, Бастрыгина Лариса Геннадиевна, 28 апреля 1959 года рождения, не работает. Подсудимых знает, отношение к ним «нейтральное».
— Как национальность у вас? — уточняет Втюрин.
— Русская.
Прокурор спрашивает, где свидетельница работала в 2009 году; замгендиректора «Кировлеса», отвечает та. Руководителем был Опалев, рассказывает Бастрыгина, а в ее обязанности входил «контроль за финансами, доходами и расходами, планирование доходов и расходов, все связанные с этим вопросы, а также подбор кадров для финансово-бухгалтерской службы».
— Какова была финансовая ситуация предприятия «Кировлес» в 2009 году?
— Я вот уже точно не помню, когда там кризис был, в 2009-м, наверное... До кризиса предприятие было прибыльное, по-моему, в области мы были четвертые. В связи с кризисом, январь-февраль, резко остановились покупки лесопродукции, доходы уменьшились, в этот момент положение было очень тяжелое.
Прокурор спрашивает Бастрыгину, «правильно ли он понял», что закупка лесопродукции была одной из функций предприятия. Свидетель не успевает ответить, потому что адвокат Давыдова называет вопрос наводящим и протестует.
Тогда прокурор просит перечислить виды деятельности «Кировлеса». Свидетель объясняет, что виды деятельности делятся на доходные и расходные. Доходные — это продажа леса, а расходные — ведение хозяйства. Главный офис КОГУП был в Кирове, а по региону были разбросаны лесохозяйства, ему подчинявшиеся, несколько десятков.
— Отдел сбыта узнавал о сегментах рынка, а отдел планирования планировал так, чтобы цена была не ниже себестоимости, то есть чтобы какой-то процент рентабельности закладывался, с возможностью продать на рынке, то есть ориентировался на коммерческую цену, — Бастрыгина старается объяснить, как была устроена работа «Кировлеса».
Прокурор:
— От каких факторов зависела цена?
— От себестоимости. Ну и выше, чем рыночная цена, мы не могли, конечно, продать. Также у нас был товар ниже себестоимости, это дрова. Но когда отдел планирования планировал цену, мы делали так, чтобы средняя цена всей продукции не была убыточна.
Прокурор продолжает допрос Бастрыгиной:
— Известен ли вам подсудимый Навальный?
— Да.
— Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились?
— Дату я уже не помню. Было какое-то совещание, по-моему у [Сергея] Щерчкова, это замгубернатора, отвечал за лесное хозяйство Кировской области. Впервые встретились там.
— Навальный кем представился? В связи с чем он был на данном совещании?
— Что-то я не помню... Лично мне он не представлялся, на совещании сидел, ну, как все присутствовали. А после совещания он представлялся, точно не помню, но по-моему, как помощник губернатора.
— А кто познакомил?
— Ну на этом совещании и познакомились.
— Кто еще со стороны КОГУП участвовал в совещании?
— Опалев.
— Какие вопросы на совещании обсуждались, что высказывал Навальный?
— Вопросы были по лесному хозяйству, какие меры принять, чтобы выжить. Я уж сейчас точно не помню... Нет, не могу сказать. Я дату не помню. Но вопросы лесохозяйственной деятельности, потому что там еще представители департамента были.
— Известно ли вам ООО «Вятская лесная компания»?
— Известно. Ну вот как раз после этого совещания было предложено Навальным собрать как бы всю лесопродукцию, чтобы мы ее продавали оптом. Говорили, что заберут эту всю продукцию по единой цене от нас. Если бы ее забирали всю, то для нас это было бы выгодно. Ну, вот через эту компанию, всю лесопродукцию КОГУПа...
— А кто был директором этой компании?
— По-моему, изначально Офицеров.
Прокурор спрашивает свидетеля, как были документально оформлены отношения между «Кировлесом» и ООО «ВЛК». Бастрыгина говорит, что был договор о сбыте, подробностей которого она не помнит.
«Единственное, когда я его увидела, я была в шоке, потому что он был нам очень не выгоден, для предприятия. Я уже не помню всех условий, но у меня, с кем я работала, был принцип прочтения документа с двумя фломастерами, красным и синим. Красный — это против нас. Когда я прочитала, он был весь красный. Я этот договор увидела уже тогда, когда директора стали возмущаться, что им невыгодно работать по этому договору. То есть было обещано, что будут забирать всю продукцию, а директора говорили, что забирают только лучшую, то есть кругляк забирают, а неликвид оставляют, и лесхоз сам вынужден убирать его в счет своих затрат».
Прокурор спрашивает, каким образом осуществлялась доставка древесины. Адвокат Давыдова просит переформулировать вопрос корректнее: «Известно ли вам, каким образом...». Судья против, он не видит разницы.
Бастрыгина:
«Древесина собиралась на каком-то пункте, но не всегда из делянки... Если из делянки, то она доставлялась либо на выездную дорогу, либо еще куда-то. Есть понятия нижний и верхний склад, мы старались больше работать на верхнем складе, имеется в виду делянка. Чтобы было меньше транспортных расходов».
— В период взаимоотношений «Кировлеса» и Вятской лесной компании кто оплачивал транспортные расходы?
— Я так понимаю, был какой-то общий объем, общая цена, которая включала транспортные расходы. Выделенной такой статьи не было. Если цена, например, в Кирове собирается, этот объем, и из Вятских Полян везется, то получается, что транспортные затраты ложатся на лесхоз.
— Цена, по которой лесопродукция сбывалась ВЛК, отличалась от цены, установленной «Кировлесом»?
Бастрыгина отвечает, что если разница в ценах и была, то незначительная; в любом случае ценообразование диктовал рынок, говорит свидетель.
Прокурор:
— Сообщал ли вам Опалев о давлении на него Навального?
— Нет.
— Что можете пояснить об их взаимоотношениях?
— Как я могу сказать, какие отношения у других людей? Другой вопрос, что я видела, когда начались эти общения с Опалевым и Офицеровым, что Вячеслав Николаевич [Опалев] вел себя не как обычно. Когда этот человек волнуется, это сразу видно.
— Ну, вы видели, как общались Навальный с Опалевым?
— Ну, пару раз на совещаниях в правительстве. А так, ну как сказать... Ну, руководитель общается. Я знаю свое место (смеется).
— Известно ли вам, что Навальный вызывал его к себе на беседы?
— Не могу сказать.
— А что известно об отношениях Навального с Офицеровым?
— Ну, по-моему, люди работали вместе. Но чаще говорил Навальный.
— Когда и при каких обстоятельствах вы увидели договор между ВЛК и КОГУП?
— Ну, я изначально его не видела, хотя я была очень удивлена... Обычно у нас договор все службы проходил, а потом визу накладывал Вячеслав Николаевич. А потом директора зашумели, много стало шуму, разговоров.
Прокурор спрашивает Бастрыгину про аудиторскую проверку, которая велась в КОГУП «весной 2009 года». Свидетель несколько раз сбивается, в итоге адвокат Давыдова просит уточнить, о какой именно проверке идет речь. Бастрыгина говорит, что проверка весной 2009 года была только одна, защитник объясняет, что акты этой проверки еще не обсуждались в процессе.
«Таким же образом можно обсудить внешнюю политику РФ в 2009 году. Либо пусть предоставляют этот акт, и мы решаем, считаем ли мы его доказательством, либо мы этот вопрос вообще не обсуждаем». Прокурор говорит, что соответствующие документы уже исследовали. Навальный и Давыдова настаивают, что именно в этом, повторном процессе — еще не исследовали. «У нас записаны все ходы», — говорит Навальный. «У нас тоже», — парирует прокурор.
В итоге судья разрешает свидетелю ответить на вопрос, проводилась ли проверка. «Да, кем именно, не помню уже, забыла название фирмы».
— Известно ли вам, какие вопросы были поставлены перед аудитором?
— Вопрос: выгодно ли продавать древесину через компанию Офицерова, сравнивались цены ВЛК и то, как мы продавали ранее.
Адвокат Давыдова опять говорит, что нельзя задавать вопрос о доказательстве, не исследованном в суде. Судья объявляет 10-минутный перерыв, чтобы самому посмотреть материалы дела.
Заседание возобновляется. Судья показывает Давыдовой какой-то документ, адвокат отвечает, что это не акт аудиторской проверки, поэтому обсуждать аудит на текущем заседании нельзя. В итоге судья решает позволить свидетелю ответить на заданные прокурором вопросы об аудите, а оценку доказательству дать в дальнейшем.
Прокурор возвращается к своим вопросам.
— Какие выводы сделал аудитор?
— В заключении было сказано, что реализовать [лесопродукцию] через ВЛК невыгодно. Там один из выводов был, что цены были ниже. Они стали продавать контрагентам [по цене] ниже, чем было, один из выводов в этом отчете был. И второй — что транспортные расходы легли на нас. Общий вывод, что невыгодно [работать] через ВЛК. И третий был, по-моему, о том, что у нас древесина неликвидная оставалась. Мы ее убрать должны были, а это затраты.
Судья показывает свидетелю Бастрыгиной заключение аудиторской проверки. Та отвечает, что читала документ, а результаты проверки обсуждались у губернатора Белых на совещании, где присутствовали сам Белых, Щерчков, аудитор Заброскина, Бастрыгина, Офицеров и Навальный. По словам свидетеля, все вопросы на совещании были «о том, как ВЛК выжить, хотя аудиторскую проверку проводили о том, как выжить "Кировлесу"».
У стороны обвинения больше нет вопросов к свидетелю. Теперь ее допрашивает Петр Офицеров. Он просит вспомнить, присутствовал ли он на том совещании у Белых.
— Может быть и нет, но интересы ваши, возможно, представлял Навальный.
— Обсуждался вопрос аудита или «как выжить ВЛК»?
— Обсуждалась вроде как проверка, но все вопросы были о том, как выгодно было бы для ВЛК, как им выжить.
— Кроме деятельности ВЛК в этом аудите была ли отражена деятельность сотни других клиентов «Кировлеса»?
— Ну, там не сотни, но, конечно, были и другие...
— В отчете речь шла только о ВЛК?
— Не могу сказать.
— В 2009 году могли лесхозы вести свою хозяйственную деятельность?
— Могли. Был центральный счет, который находился в Кирове, и с него по заявкам отправлялось по лесхозам.
— Ну они могли сами отгружать?
— Могли.
— А за наличные?
— Могли. И перечисляли на счет головного предприятия.
— То есть могли вести самостоятельную коммерческую деятельность и отгружать за наличные?
— Могли.
К допросу Бастрыгиной приступает Навальный.
— Лариса Геннадьевна, а вы где работаете сейчас?
— Нигде.
— А у вас конфликты с прокуратурой были? У вас нет неприязни к прокурору? (Судья просит переформулировать этот вопрос). Вы зачем сейчас всю линию обвинения обрушили? Вы сейчас отвечали на вопрос, есть ли у вас данные о том, что я оказывал давление на Опалева, вы сказали: нет. А на предыдущем процессе сказали, что оказывал.
— Может я не так выразилась, я сказала, что давление я ощущала. Я, как и в тот раз сказала, что он [Опалев] изменился в поведении.
— Не могли бы вы вспомнить, как я на него давил? Опалев плакал, жаловался, говорил, что его били?
— Я и на том совещании не говорила, что его били!
— Я спрашиваю, почему вы на том процессе дали одни показания, а сейчас другие?
Судья снимает вопрос, потому что протокол допроса Бастрыгиной с прошлого процесса не оглашался.
Навальный просит Бастрыгину рассказать о доходах и расходах «Кировлеса». Свидетель отказывается отвечать, поскольку не может назвать точную цифру и не хочет «гадать».
— Предприятие «Кировлес» в 2009 году было убыточным, и насколько убыточным?
— Цифру не помню.
— Вы согласны с тем что было 400 млн рублей убытков?
— Я не помню.
— Вспомните, что у предприятия «Кировлес» было 400 млн дебиторской задолженности?
— Не помню.
— Что такое дебиторская задолженность?
— Я что, на экзамене? Это то, что должны контрагенты.
— У предприятия «Кировлес» была дебиторская задолженность 400 млн рублей. Означает ли это, что на 400 млн рублей отгрузили продукцию, и денег не получили вообще?
— Если дебиторская, то да, но мы обычно работаем на 50/50 по предоплате.
— Тогда поясните суду и всей экономике страны, как так, что торговля очень выгодная, но 400 млн убытков и 400 млн задолженность?
— Ой, — громко вздыхает свидетель. — Так баланс делают не только по дебиторской задолженности, надо на полный баланс смотреть.
Навальный — Бастрыгиной:
— Вы несколько раз сказали: «Мы должны были обсудить вопросы выживания "Кировлеса"». Почему именно выживания?
— Потому что был кризис в стране. Везде остановились продажи. Мы не просто лесопромышленное предприятие, а лесохозяйственное, и это огромная разница. Если раньше хозяйства финансировались из бюджета, то потом нам приходилось закрывать их деньгами от продажи продукции.
Свидетель очень волнуется: говорит, что она на те же самые вопросы уже отвечала в прошлый раз.
Навальный продолжает:
— Какой объем продаж ВЛК занимала в общем объеме продаж «Кировлеса»?
— Не помню.
— Если я скажу, что объем продаж ВЛК в масштабах Кировлеса был 1,5%, вы считаете, я сильно ошибаюсь?
— Не могу ответить.
— Кризис уже закончился? С 2009 до 2017 года были периоды, когда кризис закончился?
— Не понимаю вопрос.
— Как себя чувствует «Кировлес» вне кризиса?
— Я там не работаю. Я знаю, что растащили все.
— То есть нет «Кировлеса» больше?
— Ну...
— То есть вы хотите о совершенном преступлении рассказать? Кто растащил-то, Лариса Геннадьевна?
Свидетель молчит, Навальный напирает.
— Вы с Опалевым приложили руку?
— Да не работаю я там давно!
— Вы знаете, что предприятие «Кировлес» обанкрочено?
— Мне известно.
— Известно ли вам о том, Лариса Геннадьевна, что дебиторская задолженность, наработанная в период вашего управления «Кировлесом», так и не была погашена? Что 400 млн рублей никто не вернул предприятиям?
— Это было не предприятие, которым я руководила. Задолженность пришла из государственных лесхозов.
— Что такое государственные лесхозы?
Свидетель долго объясняет, в чем разница между двумя типами хозяйств — сельскими и государственными лесхозами, которые объединили в 2008 году, хотя у сельских были прибыли, а у государственных — лишь огромные долги.
— Значит, «Кировлес» был образован слиянием этих лесхозов?
— Да, их просто объединили.
— И часть притащили с собой долги, которые так и остались с момента образования «Кировлеса»?
— Да.
— А что делалось все эти годы для взыскания дебиторской задолженности?
— Служба безопасности работала с дебиторами.
— Сколько было аналогичных процессов у «Кировлеса», когда в рамках гражданского или уголовного дела пытались взыскать [долги]?
— Цифру не помню, у юристов надо спрашивать.
— Вот ВЛК покупала лес на каких-то условиях — как вы говорите, невыгодных. А деньги платила за этот лес?
— Платила.
Навальный задает вопрос о начальнице коммерческого отдела «Кировлеса» Бура, которая одновременно была падчерицей главы предприятия Опалева.
— Конфликта интересов не наблюдали?
— А я откуда знаю?
— Вам было известно, что Опалев сдает помещения «Кировлеса» для его собственной компании?
— Нет.
— Вы не видели моего заявления о том, что я прошу провести проверку, что он отдает бесплатно своим родственникам помещения «Кировлеса»?
— Не видела.
— Очень странно. А как вы объясните тот факт, что когда «Кировлес» работал с ВЛК, он продавал определенным контрагентам продукцию еще дешевле, чем ВЛК?
— Ну, вопрос не ко мне — к тому, кто продавал.
Судья переформулирует: вам известно, что лес такого же качества продавался по цене дешевле, чем ВЛК? Бастрыгина говорит, что ей об этом неизвестно.
Свидетель:
— Я уже руководителем предприятия не являюсь лет десять, а то и 15. Человеческой памяти свойственно запоминать хорошее, а не плохое. У меня есть дела поважнее сейчас!
— Какие?
— Я что вам сейчас рассказывать буду, какие.
— Ну, если судья не снимает вопрос...
Судья вопрос снимает.
Последний вопрос Навального, «но сложный»:
— Вы сказали, будто вам жаловались директора лесхозов, что Офицеров забирает лучшую продукцию, поэтому предприятиям было очень сложно. А сколько он забрал этой продукции?
— Этот вопрос уже звучал, я не знаю.
— Если нам известно, что вообще всей продукции за всю историю ВЛК купила на 14 млн рублей, можно ли считать, что вся лучшая продукция предприятий «Кировлеса» стоила 14 млн рублей?
Судья снимает вопрос.
— Но ваша честь, это же ключевой вопрос! Если Офицеров за полгода приобрел леса на 14 млн рублей, что в масштабах «Кировлеса» смехотворная цена, то что, так мало «лучшей продукции» было?
— Когда он приезжал в лесхоз, он забирал всю лучшую продукцию. Он приехал на делянку, забрал кругляк, а остальное оставил.
— Я пытаюсь представить масштаб. Приехал, забрал кругляк, оставил дрова. Я пытаюсь понять, насколько это повлияло на «Кировлес». 400 млн дебиторская задолжность. Офицеров за полгода купил на 14 млн рублей. На два миллиона в месяц. И как это может быть, что эта «лучшая продукция», изъятие которой парализовало все предприятие?
Судья прерывает Навального: такого никто не говорил.
Подсудимый переформулирует свой вопрос: оказало ли сотрудничество с «ВЛК» какое-то значимое влияние на предприятие «Кировлес»? Бастрыгина долго думает, потом отвечает:
— По-моему, весь сыр-бор разгорелся, чтобы вы не оказали этого воздействия. Ну, в некоторых лесхозах — да. Если вы в каком-то лесхозе забрали лучшую древесину, то на этот лесхоз воздействие было. В целом-то на КОГУП, может, и не было особого влияния, но на лесхозы было. Поэтому приходилось делать перекидку с одного лесхоза на другой, если там денег на зарплаты, например, нет. То есть на лесхозы было, а в целом на предприятие, конечно, нет.
У Навального больше нет вопросов к свидетелю.
И снова вопросы Навального:
— Вы сказали, была команда отгружать [лес] для ВЛК. Чья команда?
— Было совещание, был представлен Офицеров директорам лесхозов. И сказали, что он забирает всю древесину. И все директора ручки подняли: ой, как здорово, что все заберут.
— Кто команду дал?
— На совещании директоров Опалев дал такое распоряжение.
— Он объяснял, почему?
— Ну, на собрании он объяснил, что создается такая компания, чтобы через нее все отпускать.
— Команду эту соблюдали?
— Не все.
— Исходя из объемов продаж не соблюдали?
— Ну, не соблюдали, да. Так все это началось из-за того, что директора стали звонить и возмущаться.
— Но кто-то уволил кого-то из директоров, которые не выполнили эту команду?
— Ну нет, команда-то устная.
— То есть команда была дана, но никто ее не выполнил, и ничего не случилось?
Судья просит разбить последний вопрос на два.
— Команда была дана в виде устного распоряжения на совещании?
— (Бастрыгина вздыхает и очень долго молчит). Вот сейчас понимаю, что сказала. А может, даже и письменно что-то было? Устное помню, а про письменное точно не знаю.
— Директорам лесхоза эта команда не понравилась?
— Изначально понравилась, а потом не понравилась, потому что стали забирать только лучшее.
— И директора фактически отказались выполнять эту команду?
— Да.
— Когда они отказались, их никто за это не наказал?
— Так вот когда они отказались, мы и начали обсуждать, что дальше делать. Никого не уволили.
— Как-то по-другому наказали, ставили на горох? Лишили партбилета?
— Нет.
— И директора лесхозов продолжили продавать лес за наличный расчет, продолжили самостоятельно продавать лес?
— Продолжили самостоятельно продавать лес.
У адвоката Давыдовой вопрос: известно ли свидетелю что-то об обстоятельствах заключения договора между «Кировлесом» и ВЛК? Нет, отвечает Бастрыгина. Тогда защитник спрашивает о содержании этого договора; свидетель говорит, что читала его.
Давыдова: была ли в договоре указана цена, и были ли приложения к этому договору?
Свидетель отвечает отрицательно.
Давыдова — Бастрыгиной:
— Объясните, что для вас значит фраза «я сочла его невыгодным» про договор?
— Я уже сейчас не помню, столько лет прошло. Не помню, при каких обстоятельствах...
— То есть общее впечатление некое, что он невыгоден, а почему — вы сейчас сказать не можете?
— Ну да.
— Обсуждали ли вы договор с Опалевым?
— Да.
— Что именно?
— То, что мне не понравилось.
— А что вам не понравилось?
— То, что невыгодно!
— Получил ли в итоге Опалев выгоду от того, что был заключен этот договор?
— Откуда я знаю?
Адвокат Вадим Кобзев:
— Какую цель преследовал Навальный как помощник губернатора?
— Когда Белых пришел к власти, я посылала ему два письма, объясняя ситуацию на предприятии. И, честно говоря, я думала, что это ответ губернатора. Я его воспринимала как помощника губернатора, который должен помочь предприятию.
После нескольких уточняющих вопросов Кобзева свидетель радостно восклицает: «Свободна?», но прокурор неожиданно решает еще раз уточнить, кто же присутствовал на историческом совещании у Белых.
Навальный:
— Сейчас повторяется то же самое, что на прошлом процессе. На суде фактически свидетели обвинения выступают в пользу защиты. Обвинение вытягивает из них те показания, которые они записали испуганно там в кабинете под указку следователя, а они говорят, что не помнят. Тогда они просят огласить показания. И на каждого свидетеля будет то же самое — будут Опалев, будет 27 представителей лесхозов. И на каждого из них обвинение поднимется и скажет: ну, тут существенные противоречия, давайте огласим показания.
Прокуроры начинают оглашать показания Бастрыгиной из материалов дела.
Прокурор дочитал показания Бастрыгиной, она их полностью подтверждает.
— Объясняете противоречия давностью событий?
— Да.
Адвокат Давыдова обращает внимание, что заданный свидетелю прокурором вопрос имплицитно содержит ответ. Судья говорит, что не может реагировать «так быстро», но в итоге просит обвинение переформулировать его.
— Чем можете объяснить противоречия?
— Прошло столько лет, я забыла.
Давыдова спрашивает свидетеля, известно ли ей об арбитражных судах между ВЛК и «Кировлесом». Бастрыгина говорит что, известно, но подробностей она не знает.
— Подтверждаете ли вы свои показания в части того, что ВЛК нанесла ущерб «Кировлесу» в виде недополученной выгоды?
— Да, это мы просчитывали.
— А что это значит?
— Что могли дороже продать.
— Кому и когда?
— Вот вопросы задает! — обращается свидетель к судье. — Десять лет назад уже было… Ну, контрагентам другим!
Навальный:
— Если [продукцию] можно было продать дороже, то почему не продавали? Почему обанкротилось предприятие?
Судья снимает вопрос.
Судья Втюрин пытается уговорить защиту на дополнительное заседание в пятницу. Давыдова говорит, что в пятницу ей нужно явиться в банк, иначе сотрудники ее адвокатского бюро останутся без зарплаты. Навальный сетует, что авиакомпания «Победа» не вернет деньги за пропавшие билеты; Михайлова рассказывает судье, что у Офицерова умер дедушка, похороны завтра.
Стороны продолжают согласовывать график заседаний. 25-26 у Давыдовой заседания в другом суде, Втюрин хочет документального подтверждения. «Суд исходит из того, что я похитил 16 млн рублей, но у меня нет денег, чтобы постоянно покупать билеты и сдавать их. Один день погоды не сделает!» — говорит Навальный. В итоге согласование дат откладывают на вечер.
Заходит свидетель Черник Сергей Степанович, 1968 года рождения, седой мужчина в пиджаке; поначалу он занимает место не с той стороны трибуны. Свидетель работает директором ООО «Кировский мебельно-деревообрабатывающий комбинат», это предприятие закупало древесину у КОГУП «Кировлес».
С подсудимыми знаком по работе, говорит Черник, в настоящий момент никаких отношений с ними не поддерживаю.
«Если я ничего не путаю, у нас с ВЛК был заключен договор, который фактически не исполнялся. Они продавали, мы покупали, или планировали покупать», — вспоминает Черник.
Навальный хочет спросить его, хорошо ли работал «Кировлес», но роняет микрофон. Свидетель говорит, что «не компетентен» ответить на этот вопрос.
— Закрылся, потому что очень хорошо работал, — саркастичски предполагает Навальный. — Известно ли вам, что основным источником доходов «Кировлеса» была пересдача леса в субаренду?
— Не в курсе ситуации.
Прокурор спрашивает, кого из сотрудников «Кировлеса» знает свидетель.
Он может вспомнить только Опалева. Между тем, в его первоначальных показаниях упоминалась начальница коммерческого отдела КОГУП Бура.
Прокурор просит огласить данные ранее показания Черника в связи с противоречиями.
Адвокат Давыдова протестует: никто не оспаривает факт коммерческих отношений компании свидетеля с КОГУП «Кировлес», поэтому противоречия, о которых говорит прокуратура, несущественно, и весь протокол оглашать не нужно.
— Ваша честь, я же вам говорил, что все так и будет: что они будут просить оглашать, а свидетели будут говорить, что не помнят. На первом процессе это привело к Европейскому суду, и дело было отменено. Ну и зачем нам все это здесь? Какой смысл звать свидетелей, если можно просто огласить их показания? — интересуется Навальный у судьи.
В обязанности свидетеля в «Кировлесе» входил сбыт продукции, то есть поиск клиентов, заключение договоров, рассказывает Бура. В КОГУП входили 36 лесхозов.
Бура объясняет, каким образом формировались цены: с учетом средней цены на рынке утверждались цены для каждого лесхоза, затем их подписывал директор. Цены утверждались в начале года, потом рынок мониторили, и если цены менялись, то их согласовывали снова. Наиболее крупными контрагентами «Кировлеса» были КМДК, «Красный Якорь», «Волга» и другие компании. ВЛК Бура в их числе не упоминает, но на вопрос прокурора отвечает, что такое предприятие ей знакомо.
— Как нам объяснили, это ООО создавалось по инициативе правительства области для того, чтобы излишки сбыта шли централизованно через эту компанию, — поясняет она.
В начале 2009 года Опалев познакомил ее с Офицеровым, рассказывает Бура. Прокуроры выясняют, какой был штат сотрудников был у ВЛК (небольшой), какое отношение свидетель потом имела к этой компании (пару месяцев она работала коммерческим директором ВЛК).
Теперь свидетеля расспрашивают о договоре ВЛК и «Кировлеса», проект которого Офицеров присылал Буре по электронной почте
«Договор был составлен не совсем удобно, потому что ответственность была только наша прописана. Договор мы такой не хотели подписывать, но выбора тоже не было. В данном случае я общалась только с Петром Офицеровым. Какие-либо изменения внести в него нам не дали. [Говорили,] что если договор не будет подписан, то лесхозы сократят, всех разгонят. Офицеров всегда подчеркивал, что действует от имени правительства области». Согласно проекту договора, КОГУП снижал цену для ВЛК на 7% по сравнению с ценами для прочих своих грузополучателей, а ВЛК затем перепродавала лесопродукцию «с указанной надбавкой».
— Многие лесхозы даже не начинали работать по этим договорам, они просто отказались. Из-за удаленности и из-за того, что продукция не соответствует качеству, — добавляет Бура.
— Опалев вам говорил о том, что на вас оказывалось давление?
— Ну, говорил... Но в основном я слышала это от Офицерова, что если мы не подпишем, то КОГУП со временем просто пустят под банкротство.
— Какая роль Навального в согласовании договоров?
— Офицеров часто на него ссылался, что он советник губернатора, что все это идет с правительства области.
Офицеров спрашивает, могли ли лесхозы осуществлять реализацию продукции самостоятельно. Могли и осуществляли, отвечает Бура. На вопрос о числе контрагентов КОГУП свидетель отвечает: порядка ста; долю ВЛК в общем объеме отгрузок она назвать не может.
Теперь Офицеров задает вопросы по каждому контрагенту — чей он клиент, ВЛК или «Кировлеса».
— То есть, если вы отгружали клиенту год назад, то все равно это ваш клиент?
— Да, потому что наработки все наши.
— То есть если у меня была девушка 20 лет назад, то это моя девушка?
Судья недоволен. В какой-то момент он пытается остановить подсудимого: «Вы сами говорите, сами отвечаете, свидетель молчит, секретарь ничего не записывает...».
Офицеров говорит, что еще не закончил задавать вопрос.
Навальный продолжает задавать вопросы:
— Была ли в «Кировлесе» ситуация, когда вы передали контрагентам продукции на сотни миллионов рублей, а они денег вам не вернули?
— Ну, на какую сумму не помню, но такая ситуация была.
— То есть 400 млн рублей вам в голову не приходит?
— Не помню.
— Хорошо. Где лесхозы брали лес?
— Ну, участвовали в аукционе, с нами подписывался контракт, в счет выполненных нами работ нам передавалась древесина.
— То есть «Кировлес» взял лес в аренду у области. Правильно?
— Да.
— А в каком объеме?
— Не помню.
— Правда ли, что «Кировлес» брал лес в аренду по 27 рублей, а сдавал — от 270 до 400 рублей?
— Не поняла вопрос!
Судья просит Навального переформулировать.
— Согласны ли вы с тем, что суть предприятия «Кировлес» заключалась в том, что вы хапнули несколько миллионов леса, сели на него и другим не давали, только сдавали в аренду и зарабатывали?
Судья Втюрин снимает этот вопрос.
Навальный допрашивает Буру:
— Вы кем Опалеву приходитесь?
Молчание.
— Вы являетесь его дочерью?
— Нет.
— Падчерицей?
— Нет.
— Ваша мать является женой Опалева?
Свидетель снова молчит.
Навальный — судье: давайте тогда послушаем запись, на который Бастрыгина говорит, что Бура — падчерица Опалева. Говорила она такое?
Судья молчит, заметно нервничая.
— Значит, врете? Или, может, она была сожительницей Опалева?
— Да, была, — признает наконец судья.
Навальный продолжает.
— Я просто пытаюсь понять, правда ли группа родственников Опалева захватила «Кировлес», который получил миллионы лесосеки, и сидела на нем, не пуская другие предприятия, и не это ли являлось причиной конфликта — в частности, со мной?
— Я не родственница Опалева, я отказываюсь отвечать на вопрос.
— Но вы не можете отказаться отвечать на вопрос!
Судья, тихо: по-до-жди-те.
Навальный — Буре:
— Вы не считаете, что был конфликт интересов в том, что Опалев возглавлял предприятие, фактически являясь вашим отчимом?
Свидетель опять молчит.
— Они этот лес никому не продавали, ни Офицерову, ни Чернику, они его реализовывали в своих интересах, и именно поэтому случилось дело «Кировлеса», потому что «Кировлес» забрал себе всю пригодную лесосеку, — Навальный эмоционален. — Сколько лет вам было, когда ваша мать начала сожительствовать с Опалевым?
Судья пытается остановить его: подождите-подождите-подождите...
Адвокат Давыдова предлагает прерваться и еще раз объяснить свидетелю его обязанности и права, в итоге судья разрешает задать вопрос о том, когда начались отношения матери Буры с Опалевым.
— Я не помню.
— Вы были совершеннолетней, когда они начали?..
— Какое это имеет отношение...
Перерыв на 10 минут.
Судья:
— Учитывая, что свидетель не отрицает факт совместного проживания ее матери с Опалевым, по мнению суда, информация о том, с какого момента они проживают вместе, являются их личной семейной тайной и не входит в предмет доказывания. Поэтому вопрос снимается.
Давыдова:
— Сколько времени прошлом с момента вашего знакомства с Опалевым до вашего трудоустройства в «Кировлес»?
Судья:
— Снимается, потому что я полагаю. что это также связано с отношениями ее матери с Опалевым.
— А я не спрашиваю об отношениях ее матери с Опалевым.
— Данный вопрос снимается, потому что не входит в предмет доказывания. Я так считаю, вы обратного не доказали.
Давыдова:
— Вы сейчас с Опалевым видетесь?
— Да.
— Как регулярно?
Судья снимает.
— Вы как к нему относитесь? (Судья — Буре: вы коротко охарактеризуйте).
— Хорошо.
— А что это значит? Заботитесь, беспокоитесь за него?
Судья снимает и этот вопрос адвоката Давыдовой.
Навальный предлагает спросить у свидетеля: может быть, Бура сама признает, что является «близким лицом» Опалева (такое понятие есть в УПК)?
— Вас беспокоит его здоровье, состояние, благополучие? — снова спрашивает Давыдова.
— Да, беспокоит.
— Каким образом вы устроились в «Кировлес», когда?
— В 2006 году я стала специалистом по закупкам по предложению Опалева. Я работала там до октября 2010 года, уволилась по собственному желанию.
— По договору между ВЛК и «Кировлесом» был ряд невыгодных для КОГУП условий, в частности, наложение штрафов. Какие именно были штрафы?
— Не помню.
— Кроме как с ВЛК «Кировлес» заключал договора на поставку лесопродукции?
— Ну, именно в эти месяцы работы нет, а вобще да, конечно, заключались.
Давыдова:
— Вы сами-то как считаете, каков был результат взаимодействия между ВЛК и «Кировлесом»?
— Мы могли бы продавать продукцию без ВЛК, заработали бы больше.
— Вы считаете, что был нанесен ущерб из-за этого сотрудничества?
— Нет, если и да, то незначительный.
Давыдова трижды спрашивает, считает ли свидетель, что Опалев «украл деньги». Судья трижды снимает вопрос.
— Ну, есть еще синоним для слова «украл», но его нельзя в суде использовать, — не выдерживает Навальный.
Навальный настаивает:
— Был ли он членом преступной группы, которую я возглавлял, и куда входил мой соучастник Офицеров?
Судья думает, потом говорит, что и этот вопрос снимается. Навальный пытается его переубедить. Свидетель улыбается. Навальный:
— Вы все знали, всю бухгалтерию, был ли Опалев членом преступной группы?
Судья вздыхает: снимается.
Навальный просит объяснить, почему Втюрин снимает вопрос: «Ну, вопрос "продавал ли вам Иванов наркотики" нормальный ведь»?
Давыдова:
— Между «Кировлесом» и ВЛК были споры, которые решались в арбитражном суде?
— Не знаю.
— У «Кировлеса» была возможность обращаться в арбитраж с заявлением о признании данной сделки недействительной?
— Возможность была.
— Хорошо, 15 апреля 2009 года Опалев был очень запуган Офицеровым и подписал сделку под давлением. В какой-то момент он ведь перестал бояться? Почему «Кировлес» не попросил признать сделку недействительной? Или Офицеров продолжает его запугивать?
Бура молчит.
Навальный:
— Вы бывали дома у Опалевых? Прокуратура уточняет, что были похищены не деньги, а пиломатериалы. Вы видели на огороде у Опалева пиломатериалы?
Судья: вопрос снимается, потому что имеет явно ироничный характер.
— Вы наблюдали последствия этого хищения? — не отстает Навальный. — Он купил себе пиджак с отливом? Стал ли он совсем другим? Улучшилось ли его материальное положение после реализации преступного плана?
Судья протестует: свидетель говорила, что не читала приговора.
— Нет, не заметила, — отвечает в итоге Бура.
Навальный спрашивает, почему Опалев сначала подписал договор, якобы под давлением Офицерова, а спустя два месяца этот договор был разорван. На вопрос, что изменилось за эти два месяца, свидетель ответить не может, но затем, как будто собравшись с духом, внезапно произносит развернутую тираду:
— Мое личное мнение, если бы мы продолжали поставки по этим договорам, это бы тоже к чему-то привело. Если бы мы поставляли продукцию по договорам ВЛК, через какое-то время это привело бы к тому, что мы поставляем продукцию низкого качества.
Тогда Навальный просит Буру напомнить суду, какие товарные остатки были у «Кировлеса» на тот момент. Он называет цифру в 350 млн рублей, но свидетель ее не помнит.
— «Кировлес» заявлял, что у него есть товарные остатки на 350 млн рублей, а когда прислали компанию, чтобы взять хотя бы на 1 млн, выяснилось, что там ничего нет? — недоумевает Навальный. Свидетель отвечает, что «мы бы работали, если бы это были нормальные условия поставки».
Бура не может ответить на вопросы Навального о стоимости качественной продукции, произведенной КОГУП в 2009 году, и о доле ВЛК в общем объеме продаж.
— Вы говорили, я был на совещании с лесниками. Где я сидел?
— В зале.
— Ну где, на последнем ряду?
— Где-то там.
— Странно, потому что я там не был, и свидетель Бастрыгина подтвердила это.
— Были, и были в «Кировлесе», когда потребовали у меня документы.
— Да, потребовал, а вы мне не дали их, потому что скрывали свои дела с вашим близким родственником!
У стороны обвинения ходатайство об оглашении показаний Буры в связи с существенными противоречиями.
Прокуроры: «Считаем, что свидетель допустил ряд неточностей, не пояснил об обстоятельствах проведения совещания, неточно вспомнил текст договора, не пояснил по поводу приложений к договору...».
Защита возражает: противоречия несущественны, все обстоятельства, о которых рассказывала в своих показаниях Бура, уже многократно изучались в суде.
Вадим Кобзев: свидетель чего-то не помнит, это не является противоречием.
Навальный: «После того, как ключевой свидетель обвинения, настроенный к нам злобно, сказал, что я и Офицеров ничего не похищали, мы вообще должны распить шампанское и разъехаться по домам».
Судья удовлетворяет ходатайство прокуроров. Те принимаются читать показания Буры:
Бура полностью подтверждает свои показания, противоречия объясняет давностью событий. Вопросов к ней больше нет. Свидетеля отпускают.
Представитель потерпевшей стороны просит завтра провести заседание в ее отсутствие; никто не возражает.
Прокурор говорит, что два свидетеля еще ждут допроса. Давыдова: «Сейчас я устала, надо было не бежать на корпоратив в прошлый раз, из-за чего у нас так быстро заседание закончилось».
Допрос свидетелей обвинения продолжится в четверг в 9:00.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке