Незадолго до возбуждения дела на Буянову пожаловалась вдова погибшего в Украине российского военного по фамилии Акиньшина. По словам женщины, она привела сына на осмотр из-за проблем с глазом. На приеме ребенок «начал капризничать», и терапевт поинтересовалась у Анастасии, с чем это связано. Мать объяснила, что ее сын тоскует по отцу. Медик якобы ответила, что мужчина был «законной целью для Украины, и вообще, Россия виновата сама». После этого Анастасия написала на врача заявление в полицию.
Дело против Надежды Буяновой поручил возбудить глава СК Александр Бастрыкин. Следствие требовало ареста Буяновой, но сначала суд не удовлетворил это ходатайство и избрал более мягкую меру пресечения — запрет определенных действий. Через два месяца суд не стал продлевать даже эту меру пресечения. При этом у женщины изъяли паспорт из-за «сомнений в его подлинности».
В конце апреля суд все же ужесточил Буяновой меру пресечения и отправил ее в СИЗО. Следствие в очередном ходатайстве об аресте настаивало, что Буянова выехала в другой регион, не уведомив об этом. Этим она якобы «создала условия, исключающие поддержание связи со следователем для ее вызова для проведения процессуальных действий».
После этого более 250 врачей потребовали освободить Надежду Буянову в открытом письме, которое опубликовал в фейсбуке анестезиолог-реаниматолог Александр Полупан.
На первом заседании Буянова настаивала, что Акиньшина ее оговорила. В этот же день сторона обвинения огласила письменные материалы дела — в телефоне врача нашли скан украинской визовой анкеты и переписку, в которой она называет российский народ тупым и безразличным.
На прошлом заседании выступила Анастасия Акиньшина, написавшая заявление на Буянову. Она признала, что сама не уверенна, присутствовал ли ее сын при скандале с врачом.
Акиньшина также была возмущена адвокатом Черджиевым, который «устроил на нее травлю в интернет-сегменте». Он рассказывал журналистам, что нет никаких доказательств словам вдовы. Свидетельница говорит, что и сама «долго плакала, что нет записи приема».
— В интернет-сегменте очень много видео с настроениями тех, кто со Львова. Западная Украина ненавидит русский мир и даже этого не скрывает. Я русская, моя мать родилась в Москве, моя бабушка под Тверью. Мы русские. Буянова ненавидит русских. Она испытывает неприязнь ко мне, я так считаю, — все больше расходится Акиньшина.
Когда защита попыталась уточнить, зачем свидетельница написала заявление на Надежду Буянову, она ответила: «Оскорбление меня, моей семьи — это как осквернить память. Это распространение фейков, так же эта статья называется?».
Журналистов запустили на протокольную съемку. Надежда Буянова отвечает на вопросы о своем самочувствии и распорядке в СИЗО. Как и раньше, перед началом заседания ей дают подробно отвечать на вопросы журналистов.
«Я ничего, спасибо, не жалуюсь. Вредных привычек не имею, это важно для сохранения здоровья. Высыпаюсь по мере возможности. Лето — окна открыты круглосуточно, я воздух люблю. Часов шесть сна получается, тоже неплохо. У нас там режим, особо не належишься. В 6 одеяла уже должны быть сложены», — говорит Буянова.
Она благодарит за «заботу и поддержку» сочувствующих и говорит, что всегда любила бумажные письма и рада отвечать людям. По ее словам, сокамерники даже «немного завидуют» количеству писем для Буяновой. Сегодня педиатра пришли поддержать меньше людей, чем обычно — около двадцати человек. Буянова говорит, что не переживает из-за этого: главное, что она «чувствует свою правоту».
Врач рассказывает про условия содержания: в камере установлен душ, который можно принимать ежедневно, а питание в СИЗО «такое, которое не дает заболеть»: каши, вкусные супы. Буяновой регулярно присылают посылки — она отдельно отмечает в них зелень, «которая в таких условиях очень важна». Прогулки ей приятны, «как смена обстановки», по ее словам, «молодые на них даже занимаются гимнастикой», но их упражнения «не для возраста» врача.
«Ты идешь в городе, люди проходят мимо друг друга, а оказывается, так много кто готов помогать незнакомым людям. Нет худа без добра», — говорит Буянова. Она также рассказала прессе, что ее защита передала судье Фединой просьбу о разрешении на звонки, но пока не получила ответа.
У Буяновой спрашивают, тяжело ли ей дается этапирование в суд.
«Первый раз было тяжело ехать: непривычно, все в одной машине едут в несколько судов. Хорошо, когда есть отдельные камеры для курящих и некурящих, но тогда все ехали вместе. Потом привыкла — на суды готовишься обычно с вечера, а уезжаешь с утра, сразу после завтрака, независимо от времени заседания. Несколько дней назад мне показалось, что кого-то увезли даже раньше», — отвечает педиатр.
Она уточняет, что находится в камере на 30 человек. Приставы не мешают Буяновой активно общаться с прессой, она путано рассказывает истории про свой быт и сокамерников. Говорит, что несмотря ни на что, ни к кому не испытывает ненависти, «любила и любит Россию».
Наталья Шилкина рассказывает, что знает Буянову с 2019 года. По ее словам, нареканий к работе врача не было, свидетельница называет ее исполнительной, но уточняет, что в коллективе она общалась «настороженно и неактивно», близких знакомых не имела.
По словам Шилкиной, к ней обратилась мама с двумя детьми, «которая представилась Настей». Она была «в встревоженном состоянии», кричала и плакала. В кабинете находились также секретарь и старшая медсестра — они «пытались успокоить маму и детей», «уточнили вопрос медицинской помощи».
Свидетельнице после инцидента Акиньшина сказала, что дети осмотрены и лечение назначено. Детей посадили в другой кабинет, и мама рассказала, что в разговоре Буянова «не очень лицеприятными какими-то словами отзывалась об операции СВО». Конкретных фраз Шилкина не помнит.
Обращение Акиньшиной Шилкина называет устным: женщина просила «разобраться в этой ситуации», но не помнит, хотела ли она увольнения врача. «Мы пригласили врача, поговорили, Буянова сказала, что ничего оскорбительного не говорила», — сказала Шилкина. — «В дальнейшем хотели еще раз обсудить ситуацию с мамой, но утром следующего дня выяснили, что приходили сотрудники полиции — об этом Буянова не сообщила».
Шилкина сказала, что Акиньшина выглядела «нервной, встревоженной и опечаленной», но давать комментариев по ее психическому состоянию она не может.
Шилкину допрашивал следователь в ее кабинете и в СК вместе с главным врачом больницы. Она сказала, что он узнавал ее политическую позицию, но стала делиться своими политическими убеждениями в зале суда.
Адвокат Черджиев спросил, занимается ли Шилкина политической деятельностью. Она ответила на вопрос отрицательно, но сказала, что является депутатом. Как удалось выяснить «Медиазоне», Наталья Шилкина — муниципальный депутат от «Единой России» по Северному Тушино.
Буянова пытается понять, почему Шилкина назвала ее «скрытной и необщительной», та ответила, что это ее мнение.
На этом допрос Шилкиной окончен.
Следующей допрашивают свидетеля Олесю Ярощук, она секретарь поликлиники, где работала Надежда Буянова.
Ярощук говорит, что «практически не общалась с Буяновой» и не может дать ей характеристику.
«Вечером к нам пришла встревоженная мама со словами, что доктор Буянова что-то сказала про ее пропавшего на СВО мужа. Мама была возбуждена, мы ее пытались успокоить. Она ушла, мы вызвали доктора, доктор сказал, что ничего подобного не было, на этом все», — говорит Ярощук.
Она не помнит дату произошедшего и тоже не помнит конкретных фраз Буяновой, говорит: «что-то про то, что ее муж был законной целью».
Ярощук говорит, что «все это было очень сумбурно», 15-20 минут Акиньшина «говорила и плакала почти без остановки», требовала «наказать, уволить» Буянову. Детей «никто не трогал», но они «были в возбужденном состоянии». Ярощук тоже говорит, что их сразу посадили в другой кабинет, когда на это согласилась Акиньшина.
Ярощук, как и предыдущая свидетельница, говорит, что не может комментировать состояние Акиньшиной — «если все было так, как она говорит, то она вела себя адекватно ситуации».
Теперь прокурор просит огласить показания несовершеннолетнего свидетеля, имя которого сохранено в тайне. Адвокаты настаивают на участии ребенка в судебном заседании. Леонид Соловьев говорит, что «к сожалению, этот свидетель является ключевым».
Адвокат Черджиев считает эти показания недопустимым доказательством — во-первых, их взял оперативный сотрудник ФСБ, а не следователь, во-вторых, из материалов дела следует, что эти показания он взял раньше, чем получил на это поручение.
Тем не менее судья Ольга Федина удовлетворяет просьбу прокуратуры.
В рамках уголовного дела несовершеннолетнему свидетелю обвинения был дан псевдоним — Федор Федорович Николаев, его опрашивали 6 февраля.
Первый же вопрос, который задают ребенку: «Можете ли вы рассказать о конфликте, который произошел между мамой, Анастасией Акиньшиной, и врачом». На предыдыщих заседаниях было сказано, что сыну Анастасии Акиньшиной 7 лет. Из материалов дела следует, что семилетний ребенок так пересказал случившееся:
— 31 января 2024 года я вместе с мамой пришел в поликлинику к врачу в кабинет номер 114, так как у меня сильно болел глаз. Находясь в кабинете врача, я стал баловаться с мылом и раковиной. Врач спросила у мамы: «Что это за поведение у вашего сына?». Мама сказала, что я переживаю за папу, потому что нашего папу убили на СВО. Потом врач спросила, где он работал. Мама ответила, что в метро. Потом врач спросила: «Он сам пошел на СВО?». И мама сказала, что сам пошел. Потом врач сказала маме, что папа был законной целью Украины, Россия — страна-агрессор и что Россия убивала мирных жителей на Украине. От услышанного я почувствовал себя плохо, потому что она говорит плохие вещи о папе. Это не так, потому что папа — наш герой, он защищал нашу страну Россию. Потом мама сказала мне, чтобы я вышел из кабинета. Я вышел и слышал, как мама плакала. Затем мы с мамой пошли к другому врачу, и она все рассказала.
После этого рассказа оперативник спросил:
— Точно ли ты помнишь слова, сказанные врачом?
— Да, я их помню, потому что в этот момент я очень испугался после сказанных слов о папе, и мама мне сказала, чтобы я вышел из кабинета.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке