Днем 17 июня силовики пришли с обысками в квартиру петербургского оппозиционера Максима Резника, а также на дачу и в квартиру его матери. Резника обвинили в приобретении марихуаны без цели сбыта — в марте депутат городского Заксобрания якобы купил 18,2 грамма марихуаны «для личного потребления».
Во время обыска в петербургской квартире Резника находилась его жена Ксения Казарина с подтвержденным заражением коронавирусом.
До этого Резника трижды допрашивали по делу о конопле в качестве свидетеля: те самые 18 граммов были изъяты в начале марта в квартире дальнего родственника его жены Ивана Дорофеева. Дорофеева в итоге обвинили в покушении на сбыт значительного размера растений, содержащих наркотические средства (часть 3 статьи 30, пункт «б» части 3 статьи 228.1 УК). Резник находился в квартире Дорофеева, когда туда пришли с обысками.
Мать Дорофеева писала, что на ее сына в СИЗО оказывают давление и «фактически выжимают» показания против Резника. Сам депутат говорил, что перед митингом 21 апреля в поддержку политика Алексея Навального неизвестные остановили его на улице с требованием «осудить» акцию протеста и «подумать» о близких.
Максим Резник собирался участвовать в очередных выборах в законодательное собрание Петербурга в сентябре.
В Октябрьский суд поступили материалы следствия об избрании Максиму Резнику меры пресечения в виде домашнего ареста, говорится в сообщении Объединенной пресс-службы судов Петербурга.
В документах говорится, что «в неустановленном месте у неустановленного лица Резник Максим Львович, депутат шестого созыва Законодательного собрания Санкт-Петербурга, приобрел для личного потребления наркотическое средство — каннабис (марихуану) массой 18,2 грамма, высушенного до постоянной массы при температуре +110°С».
Затем, находясь в квартире у своего дальнего родственника Дорофеева на набережной канала Грибоедова Резник якобы «продолжил незаконно хранить при себе наркотическое средство до прибытия сотрудников полиции для обыска», после чего «оставил наркотическое средство на столе и скрылся с места преступления».
Вину депутат не признает.
В ходатайстве следствия отдельно подчеркивается, что Резник «проявил особый цинизм, выразившийся в совершении действий, которые он никогда и ни при каких обстоятельствах не должен был совершать, игнорируя нравственное понятие о чести представителя органа законодательной власти Российской Федерации».
В связи с этим СК просит назначить ему домашний арест до 17 августа.
Максим Резник сидит на скамье в клетке полулежа в позе Аполлона, но садится ровно, когда в зал заходит судья Юлия Максименко. Заседание начинается.
Проверяют личность: Резник зарегистрирован в Петербурге, образование высшее, женат, к уголовной ответственности привлекался, но осужден не был, страдает гипертонией.
Старший следователь Палагичев ходатайствует о домашнем аресте.
Исправлено в 18:00. Изначально в сообщении было ошибочно указано, что фамилия следователя — Бараничев.
У защитника Пашинского ходатайство: он просит суд допросить двух свидетелей по характеристике личности Резника после исследования материалов. Судья уточняет, о чем нужно их допросить — адвокат поясняет, что это мама и друг семьи Дмитрий Рыбаков, которые могут рассказать про личность депутата.
Максименко частично удовлетворяет ходатайство: мать Резника допросят о возможности находиться на домашнем аресте в ее квартире, Рыбакова допрашивать не будут.
С улицы раздается громкий звук работающей дрели, из-за которого не слышно участников заседания. Приставы закрывают окно.
Следователь Палагичев начинает зачитывать ходатайство, натянув маску на подбородок — из-за этого слышно только отдельные слова: «Резник приобрел 18,2 грамма», «обвиняется в преступлении в сфере оборота наркотических веществ, что имеет особую общественную опасность» и так далее.
Звуки дрели сменяют звуки сработавшей сигнализации.
Представитель следствия просит поместить Резника под домашний арест до 18 августа.
Судья листает материалы, называет имена свидетелей (Мальцев, Невзоров, сам Резник — его допрашивали трижды до задержания): упоминает рапорт о задержании. Дойдя до удостоверения депутата законодательного собрания Петербурга судья произносит: «Действительно».
Судья спрашивает, чья квартира на улице Беринга — Резник говорит, что она принадлежит его жене. Есть еще справка о квартире матери на улице Кораблестроителей, там он зарегистрирован.
Слово берет Максим Резник. Он говорит, что следователь лукавит, а большую часть его аргументов не было слышно, потому что он говорил «скороговоркой».
— Что я могу скрыться? Я участвовал во всех следственных действиях, в том числе в экспертизах. Ни коим образом мое поведение не говорит, что я могу скрыться. Это первое, что я услышал. Что я могу оказать давление на свидетелей? Это понятые, я их видел давно на очной ставке, если бы я хотел, я бы давно оказал давление.
Моя деятельность публичная, что я могу предпринимать какие-то действия и вредить следствию — это преувеличение. Я считаю избыточным, так как я считаю, что это дело относится к моей политической деятельности, оно поставит на ней крест, я не смогу ей заниматься. Это и есть реальная цель этого ходатайства. Подписка о невыезде, которая, на мой взгляд, уместная мера, никак не позволила бы мне мешать следствию.
Следователь, который проводил обыск на даче, тот же самый, что проводил у меня обыск в 2008 году.
Если необходимо обеспечить объективное и беспристрастное расследование, то такая мера избыточная, она больше направлена на то, чтобы помешать мне посещать в том числе платных врачей, а форма гипертонии у меня серьезная, стентирование неоднократное. До того, как я был задержан, я проходил обследование, проведение которого невозможно в условиях дома.
Последнее, что скажу: я не вижу никаких серьезных оснований. Хотел бы — давно бы скрылся. На меня можно оказать давление, это делалось неоднократно, но каким образом, будучи оппозиционным депутатом, я могу оказать давление на вызванных понятых? Единственный мотив — помещать моему участию в выборах, такая форма сделает участие невозможным. Я максимально публичен, максимально открыт, никакой угрозы для следствия представлять не могу. Готов участвовать, как и делал до сего дня.
Следующим выступает адвокат Михаил Пашинский. Сначала он ходатайствует о приобщении документов: свидетельства о заключении брака Резника с Ксенией Казариной, медицинских документов и поручительств «от известных в Петербурге лиц, которые характеризуют Резника с положительной стороны и гарантируют его правомерное и законопослушное поведение».
Среди поручившихся адвокат неожиданно упоминает спикера петербургского заксобрания Вячеслава Макарова, а также еще двух депутатов ЗакСа, петербургского политика Нелли Вавилину, которая противостояла Резнику на выборах, правозащитника Юрия Рыбакова, краеведа Льва Лурье, московского политика Илью Яшина, Владимира Кара-Мурзу младшего.
«Я поняла, что все эти люди готовы поручиться за Резника, за его явку, они поставлены в известность о сути дела, поставлены в известность, что избирается мера?», — уточняет судья. Адвокат поясняет, что это на случай, если Резнику изберут меру пресечения в виде личного поручительства.
Адвокат просит задать Резнику вопрос.
— Вы забыли остановиться на доводе следователя, что вне нахождения под домашним арестом вы можете продолжить занятие некой преступной деятельностью.
— Я видимо прослушал, но он мне кажется еще более абсурдным, — отвечает подзащитный. — Если бы я хотел по-прежнему, по версии следователя, заниматься противоправной деятельностью, то я мог бы продолжать все эти три месяца, особенно после того, как превратился из свидетеля в подозреваемого. Довод ничем не подтверждается.
Адвокат задает несколько вопросов следователю по поводу представленных в суд материалов, на все тот отвечает, что выбирает только те, которые считает необходимыми.
— Какие есть сведения, что Резник продолжит заниматься противоправной деятельностью?
— Могу пояснить, что на <нрзб> содержатся следы употребления наркотических веществ, это было изъято.
— Пока дело было в вашем производстве, Резник пытался скрыться?
Следователь невнятно отвечает утвердительно — якобы, когда депутат еще был в статусе свитеделя. Адвокат спрашивает, как он оказывал давление на свидетелей и пытался ли уничтожить доказательства, следователь отвечает: «Тайна следствия».
Дальше защита просит допросить 76-летнюю Галину Малиновскую — это мама Максима Резника. Судья предупреждает, что это не допрос, вопросы можно задавать только о личности подзащитного и жилом помещении.
Малиновская заходит в зал и представляется: она живет на улице Кораблестроителей, пенсионерка.
По поводу личности сына говорит, что он образованный, порядочный, «очень добрый, нежнейший сын», «профессиональный, кажется, в том, чем он занимается».
— Известно из информационных вестей, что мой сын курит, покупает, но за 46 лет я ни разу этого не видела. Сейчас он женат, живет с женой, каждый день мы созваниваемся, переписываемся, до 35 лет он жил в доме.
Малиновская рассказывает суду, что сейчас живет одна, но сын постоянно оказывает материальную помощь и откликается на все просьбы.
— Я бы без этого не прожила. Я наверно буду счастлива, в каком-то смысле, потому что наконец буду его видеть, буду ему вкусно готовить, буду стараться, чтобы он поправился, я его обожаю. Я его обожаю.
Прокурор спрашивает, сколько в квартире комнат — три, все раздельные, благоустроены. Резник жил у матери последние три или четыре дня перед задержанием, потому что у его жены положительный тест на коронавирус. Детей, сожалеет мать, у сына с женой «пока» нет.
Суд переходит к обсуждению личности жены Резника: та ведет йогу и не работает по своей журналистской профессии, потому что «мало мест осталось в городе, чтобы не быть пропагандистом и не обслуживать интересы коррупционеров».
— Судья, можно у меня к вам просьба? — обращается Малиновская.
— Вообще нет, но спрашивайте.
Она просит пустить в зал Рыбакова, которого просила допросить защита — он пожилой человек. Судья отказывает.
Выступает защитник Пашинский.
— Прежде всего я бы хотел остановиться на вопросах обоснованности вменененных обвинений. Я нашел два доказательства, которые косвенно свидетельствуют о причастности Резника — это показания двух понятых, которые присутствовали на обыске 21 марта 2021 года в квартире на канале Грибоедова, где был задержан Резник и обнаружены [наркотические] средства. Во время обыска они видели, как Резник из своей сумки достал и поставил на стол две баночки.
Но в тех материалах, которые представил следователь, имеется сам протокол обыска. Тот самый процессуальный документ, который зафиксировал результаты того процессуального действия, которое проходило в квартире. Там указаны оба этих лица и отражено производство обыска, указано, что в квартире находился Резник, который представился депутатом ЗакСа, ему было разрешено покинуть место проведения обыска. Ни слова, что Резник совершал какие-либо действия, выкладывал какие-либо предметы. Понятые никаких замечаний к протоколу обыска не сделали.
Спустя полтора месяца они вспоминают, что во время обыска Резник выкладывал какие-то баночки. Как нам стоит относиться к таким доказательствам, суд решит.
Адвокат хочет высказаться по поводу избрания меры пресечения в виде ареста, но судья просит его этого не делать. Пашинский настаивает, что домашний арест для Резника равносилен помещению в СИЗО, поскольку он парализует его общественную деятельность. Он возмущен «голословными» утверждениями сотрудника СК о потенциальной возможности скрыться или препятствовать ходу следствия.
— Мы не решаем вопрос о вине, о назначении наказания, о том, что он сделал или не сделал — мы решаем вопрос о мере пресечения, которая обеспечит его поведение, что он не скроется, не будет заниматься противоправной деятельностью, не будет препятствовать следствию, но нет каких сведений, что он этим занимался, может заниматься, будет.
Совсем непонятно, что следователь утверждает, что Резник совершил [преступление] с особым цинизмом. А следователь с особым цинизмом пытается применить меру, для которой нет никаких оснований.
Я давно на этой работе, я знаю, что по таким преступлениям — по части 1 статьи 228 УК — в подавляющем большинстве применяется мера о подписке о невыезде. Если уж пытался скрыться или совершил неоднократно преступления, тогда может быть поставлен вопрос о более строгой мере. А тут следователь сразу перепрыгнул на наиболее строгую, которая возможна, по данной категории преступлений.
И это при том, что за Резника поручается десяток человек, что он законопослушный гражданин, семьянин, прекрасный сын. Последнее, что я хотел бы сказать, есть иные меры пресечения, если имеются какие-то подозрения. Есть замечательная пресечения в виде залога. Мы сообщаем суду, что Резник готов внести залог в размере 500 тысяч рублей, минимальная сумма составляет 50 тысяч, мы готовы внести в 10 раз больше. Эта сумма вполне обеспечит его правомерное поведение и не парализует его общественную деятельность.
Представительница прокуратуры в полной мере поддерживает следствие: «Защита лукавит, что обыск не содержит информации, каким образом появились коробочки — в протоколе зафиксированы пояснения лица, в помещении которого проходит обыск, и там поясняется, откуда они появились».
Она признает, что преступление относится к категории небольшой тяжести, но подчеркивает, что за него может быть назначено реальное лишение свободы. То, что Резник никаким образом не препятствовал следствию, не свидетельствует о том, что он не будет препятствовать в дальнейшем.
У Максима Резника есть реплика.
— На момент задержания был обыск по трем адресам, в том числе на даче, где мама проживает. Этот дом она своими руками построила, он требует поддержания, следователи провели там обыск, никто им там не препятствовал. Я бы не хотел, чтобы мама была там одна, я бы хотел быть там с ней, мера помешает нам в этом.
Он говорит, что его задержали на следующий день после назначения выборов в ЗакС Петербурга, и он объявил о своем участии.
— Если суд изберет несправедливое решение о домашнем аресте, то как мне в них участвовать, как мне представлять избирателей, которые меня поддерживают? Я не собираюсь никуда уезжать, я буду говорить то, что я говорил.
Мне и в голову не приходила мысль скрыться или что-то там уничтожать, мне совершенно непонятно, как я могу что-то уничтожить — следователь мог бы пояснить, а не ссылаться на тайну следствия. Особым цинизмом является ссылка на тайну следствия, а я всегда действую открыто. Я прошу суд не применять ко мне как к депутату особого решения, потому что это не вопрос, связанный с правосудием, а вопрос, связанным с политическим преследованием. Это выглядит как попытка помешать мне участвовать в выборах.
Адвокат Пашинский добавляет, что уголовный процесс строится на принципе состязательности сторон, и сторона обвинения должна доказать обстоятельства, на которые ссылается.
Резник добавляет, что без паспорта точно никуда не сможет уехать, паспорт у следователя.
Судья Юлия Максименко уходит на решение, прессу прогоняют из зала суда.
Судья Юлия Максименко возвращается и зачитывает свое решение: ходатайство следствия обоснованно, Резник не скрывался ранее, поскольку не был обвиняемым, статья общественно опасная, доводы защиты неубедительные; суд не принимает довод о том, что Резник может продолжить совершать преступление, но это не имеет значения.
В результате она отправляет Резника под домашний арест до 16 августа.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке