Кириллу Жукову 28 лет, он служил в Нацгвардии и работал машинистом в московском метро, а теперь обвиняется в применении насилия к представителю власти (часть 1 статьи 318 УК) за то, что на акции 27 июля в Москве попытался поднять забрало шлема нацгвардейца. Вину не признает.
27 июля Жукова задержали, позже суд оштрафовал его на 10 тысяч рублей по части 6.1 статьи 20.2 КоАП. 31 июля его задержали и доставили в Следственный комитет, где после допроса предъявили обвинение в участии в массовых беспорядках (часть 2 статьи 212 УК) и применении насилия к представителю власти (часть 1 статьи 318 УК). Издание Baza утверждало, что личность Жукова была установлена по видеозаписи, которую показывали по федеральным телеканалам.
2 августа Пресненский районный суд арестовал Жукова до 27 сентября. На заседании его адвокат Светлана Байтурина отмечала, что в материалах дел нет доказательств вины Жукова, а на очной ставке признанный потерпевшим нацгвардеец Аскарбек Мадреймов заявил, что не получал никаких ударов и не испытал физическую боль, а действия молодого человека рассматривает «как провокацию».
Уже 17 августа СК предъявил Кириллу Жукову обвинение в окончательной редакции: в нем осталась только 318-я статья, без обвинения в участии в «массовых беспорядках». Жукова выделили из основного «московского дела» и направили в суд.
Всего на заседание пришли, по подсчету корреспондента «Медиазоны», 65 человек, среди них мать, отец, девушка и тетя Кирилла Жукова, незарегистрированный кандидат в депутаты Мосгордумы Любовь Соболь, журналист Илья Азар, поэт Лев Рубинштейн, представительница Московской Хельсинской группы и представители посольств Швеции, Норвегии, Нидерландов и Латвии.
Пока слушатели ждут начала заседания, пристав просит их отойти немного от зала во избежание непредвиденных ситуаций, так как у него на поясе оружие.
В зал начинают пускать только через час после назначенного времени. Кирилл Жуков стоит в «аквариуме» и подписывает документы, общается со своим адвокатом Светланой Байтуриной, улыбается.
Жуков встает и представляется. Родился в Москве, образование среднее специальное, холост, официально трудоустроен не был, зарегистрирован в Москве, ранее не судим.
Дальше встает потерпевший нацгвардеец Аскарбек Мадреймов, ему объясняют права, но ничего не спрашивают. Он в камуфляжном костюме и красно-белой тельняшке.
Отводов у сторон нет. Сотрудница прокуратуры говорит, что сторона защиты просила вернуть дело прокурору на основании нерассмотрения двух ходатайств защиты. Хотя защите было отказано, «во избежание дальнейших каких-то сомнений» сотрудница говорит, что ходатайства были рассмотрены в рамках «основного дела», и по ним было отказано.
Адвокат Байтурина говорит, что дело поступило в суд, когда было два нерассмотренных ходатайства, имевших существенное значение. Она подчеркивает, что возникает путаница, и подсудимый не понимает, в чем конкретно его обвиняют: «То есть уголовное дело по статье 212 не прекращено, и мой подсудимый не понимает, в чем обвиняется».
Судья без раздумий удовлетворяет ходатайство прокуратуры о приобщении документов.
Адвокат Байтурина:
— Во-первых, я бы хотела отметить, что содержание моего подзащитного в этой кабине стеклянной не соответствует нормам международного права, во-первых он ничего там не слышит, во-вторых ему нужно находиться рядом с защитником, чтобы он мог осуществлять защиту надлежащим образом.
Учитывая наличие большого стола, который дали адвокату, и унижение человеческого достоинства в аквариуме с плохой слышимостью, она просит пересадить Жукова к себе.
Судья попросила представлять ходатайства дальше. Адвокат хотела ответа, но судья отрезала:
— У нас стадия ходатайств.
Также адвокат просит изменить меру пресечения, поскольку она избиралась по части 1 статьи 318 УК и части 2 статьи 212 УК. Единственным основанием для ареста была тяжесть статьи 212 УК, но обвинение по ней не предъявлено на данном этапе, а следствие уже закончилось, и свидетели все установлены — значит, основания для избрания меры пресечения отсутствуют. В связи с этим Байтурина просит отпустить Жукова под личное поручительство или поместить под домашний арест. Поручителем готов выступить отец Кирилла Сергей Жуков.
— Он является довольно известным физиком-ядерщиком, ликвидатором ЧАЭС, более 40 лет работает в МИФИ в должности начальника лаборатории тренажерных систем, награжден медалями, имеет огромное количество грамот, — обосновывает защитница необходимость доверять поручительству Жукова-старшего.
Отдельно она просит допросить отца по личности Кирилла и его отношениям с сыном.
Следующее ходатайство Байтуриной касается возвращения дела прокурору: в ходе предварительного следствия не были разрешены ходатайства о прекращении дела, которые сегодня принесла сотрудница прокуратуры.
Также она говорит, что в материалах дела есть протокол следственного эксперимента о «возможности воздействия кожаного ремешка забрала шлема на кожные покровы головы». Потерпевший Мадреймов указал, что на нем находился шлем, и Жуков, «пытаясь силой сорвать шлем», применил силу, и тот «испытал физическую боль». Мадреймов в этот момент невозмутимо сидит, подперев щеку рукой.
Байтурина продолжает, что шлем должны были признать вещественным доказательством и приобщить к материалам делам, но его не признали и не приобщили:
— Мы этот шлем ни разу в глаза не видели — ни я, ни мой подзащитный.
Неприобщение шлема как вещественного доказательства нарушает право Жукова на защиту. Поскольку в суде шлем изучить невозможно, защитница просит уголовное дело вернуть прокурору.
Еще одно ходатайство — о возвращении дела прокурору. Сторона обвинения, говорит защитница, сегодня предоставила материалы, которые находились в основном уголовном деле — отказы по ходатайствам. Материалы были выделены в отдельное производство 16 августа, но материалы по делу по 212 статье в рассматриваемом деле не представлены — ни протоколы допросов, ни очных ставок. Единственное, что было произведено по этому делу — ознакомление с материалами. Вещественных доказательств в материалах дела нет, только постановление о приобщении основных доказательств — видеозаписей. Они предоставлялись для экспертизы, но к делу по 318 статье так и не были приобщены.
Байтурина распаляется и начинает говорить эмоционально и чеканно; сотрудница прокуратуры тем временем с каменным лицом смотрит то в телефон, то на нее — подчеркнуто исподлобья. Мадреймов глядит на адвоката с некоторым интересом, подперев щеку рукой.
Адвокат не понимает, по какой статье ей нужно защищать подзащитного, по 318 или по 212. В связи с этим она просит вернуть дело в прокуратуру.
Далее Байтурина заявляет еще одно ходатайство о возвращении дела прокурору. В обвинительном заключении указано, что Жуков нанес Мадреймову удар в голову, «пытаясь силой сорвать защитный шлем с головы потерпевшего». Защитница говорит, что указанные действия не соответствуют вменяемой части 1 статьи 318 УК: Мадреймов заявлял, что «шлем был застегнут на ремешок, голова откинулась назад, ото всего этого я ощутил боль в месте соприкосновения кожи с ремешком в момент разгибания». Способ, считает Байтурина, был указан произвольно, и следовательно дело надо вернуть.
Следующее ходатайство — также о возвращении дела прокурору. В материалах дела есть протокол осмотра предметов и постановление о назначении различных экспертиз, но вещественные доказательства — видеозапись — не приобщены, а в обвинительном заключении ссылка на нее содержится. Следовательно, рассматривать дело в суде нельзя.
Байтурина передает судье фототаблицу и ходатайство, основанные на исследовании видеозаписей, которых в материалах дела нет. Из этих записей и фото однозначно следует, что шлем не был застегнут в том виде, в котором был застегнут на подбородке во время следственных действий.
Защитница говорит, что в следственной экспертизе у омоновца «застегнут шлем и ремешок застегнут на подбородке».
— На данной записи видно, что никакого ремешка на подбородке не имеется, — подчеркивает она.
Про ремешок на подбородке говорится и в показаниях Мадреймова, но из видеоматериала однозначно следует, что шлем на голове не был застегнут. Далее она цитирует описание шлема с сайта НПО Специальных материалов, которое производит шлемы и шлем производства которого передавался на следственный эксперимент: «указанный шлем мы не можем ни посмотреть, ни пощупать, он существует только в теории». В описании шлема говорится, что он рассчитан на то, чтобы не менять положение при беге и ходьбе. Поэтому Байтурина просит назначить медико-криминалистическую экспертизу, был ли зафиксирован ремешок шлема на голове Мадреймова.
Далее Байтурина говорит о том, что заключения экспертов в материалах дела являются недопустимыми доказательствами, так как они основаны на исследованиях материалов, которых в материалах дела нет, и их нельзя проверить.
Адвокат передает судье протокол очной ставки, который был признан следователем недопустимым доказательством, потому что потерпевший не был допрошен к тому моменту в качестве свидетеля. Она настаивает, что показания на очной ставке фактически являются показаниями свидетеля, потому что потерпевшему было разъяснено право не свидетельствовать против себя, и он был предупрежден о лжесвидетельствовании. Защитница просит признать протокол допустимым доказательством.
Также Байтурина просит приобщить к материалам извещение о том, что 12 сентября в Мосгорсуде будет рассмотрен административный материал в отношении Жукова. Материал указан в обвинительном заключении и свидетельствует о том, что Жуков к административной ответственности пока не привлечен — решение суда первой инстанции в силу пока не вступило.
На этом ходатайства защиты пока заканчиваются.
Теперь выступает представительница прокуратуры. Она просит обозреть фототаблицу перед высказыванием своего мнения, далее отвечает по порядку по каждому ходатайству защиты.
Первое ходатайство про «содержание подсудимого в зоне изоляции». В настоящее время в России предусмотрено содержание в таких условиях, и «каких-либо оснований грубо нарушать порядок установленный в судах не имеется». Второе ходатайство по мере пресечения: новых обстоятельств не появилось, мера пресечения избрана законно и обоснованно.
Что касается допроса отца, на стадии доказательств «полагает вполне возможным».
По поводу возвращения прокурору. Что касается признания или непризнания шлема вещественным доказательством: «ход предварительного расследования определяет следователь, в том виде, в котором следователь видел, как это дело должно расследоваться, он направил его в суд. Полнота или неполнота с точки зрения защиты предварительного расследования не является основанием для возврата прокурору».
— Стороне защиты непонятно в чем обвиняется Жуков: могу пояснить, что в настоящем заседании суть предъявленного обвинения я оглашу повторно в той стадии, в которой предусмотрено законом.
Неоднократные заявления защиты об отсутствии видеозаписей для нее удивительны: защита ознакамливалась и копировала запись. А вещественные доказательства могут направляться не только в подшитом виде, но и дополнительно с томами.
— Могу, забегая вперед, сказать, что материалы имеются, и мы их обозрим.
Далее ходатайство о возврате из-за несоответствия вмененных действий: это стороны обсуждают в прениях, и суд решает в совещательной комнате при постановлении приговора. Экспертизу также защита сможет оценить в суде. Назначать экспертизу по шлему нет оснований:
— В данной стадии мы не можем это обсуждать. Если защита будет полагать, что ей необходим шлем или экспертизы, могут быть заявлены соответствующие ходатайства.
Что касается недопустимости экспертиз, «все что нужно, приобщено, защита об этом прекрасно знает, потому что знакомилась с материалами».
Про протоколы очной ставки — решение принято следователем:
— Основания, по которым был не признан данный протокол, имеют место быть. Следователем, который начинал дело, были допущены грубые нарушения, что повлекло исключение протокола из доказательств.
Судья на месте постановляет приобщить извещение о заседании 12 сентября и удовлетворить ходатайство о допросе отца, но в ходе представления доказательств стороной защиты.
По остальным ходатайствам судья уходит на решение.
Теперь до слушателей дошла новость о переводе под домашний арест еще двух фигурантов «московского дела» Егоре Жукове и Сергее Фомине:
— Слышали про Егора? Под домашний арест его перевели. Кириллу скажите, он за него переживал — говорит мать Жукова кому-то.
В зал возвращается потерпевший сотрудник Нацгвардии Мадреймов, начинает листать какие-то бумаги с плотным текстом. Заводят Жукова. Судья Сизинцева возвращается и читает, что рассмотрела ходатайства о возвращении дела прокурору, об изменении меры пресечения, о назначении экспертизы. Государственный обвинитель возражала.
При этом, говорит судья, назначение медико-криминалистической экспертизы возможно лишь в ограниченном числе случаев, к которым ситуация Жукова не относится, а стороны защиты не привела убедительные аргументы, приведя оценочные доводы. По этому ходатайству отказать.
По поводу возвращения дела прокурору также не были представлены достаточные доводы. Наконец, необходимость в отмене меры пресечения не отпала.
Итого: отказы по всем упомянутым ходатайствам.
Начинает выступать представительница прокуратуры. Она зачитывает, что 27 июля не позднее 14:30 Жуков «прибыл на участок местности» на Тверскую, где принял участие в несогласованном публичном массовом мероприятии. Осознавая, что сотрудники Нацгвардии обеспечивают охрану общественного порядка, решил применить в отношении них насилие. Рядовой Мадреймов, назначенный на основании приказа командира части на воинскую должность пулеметчика на бронетранспортерах и автомобилях, для обеспечения правопорядка был направлен в Москву, нес службу на улице Тверской и Брюсовском переулке, обеспечивал общественную безопасность.
Пулеметчик Мадреймов войсковой части 3419 исполнял свои должностные обязанности. 27 июля Жуков, достоверно зная, что находящийся в форменном обмундировании Мадреймов исполнял свои обязанности, применил насилие, не опасное для жизни и здоровья: нанес левой рукой один удар в голову, пытаясь сорвать силой защитный шлем; Мадреймов испытал физическую боль.
Жуков просит уточнить у адвоката некоторые детали, судья не дает — обвинительное он читал. Вину Жуков не признает.
Судья Сизинцева передает обвинению право представлять доказательства. Сотрудница прокуратуры говорит, что в суд сейчас явились потерпевший и свидетели.
Первым будет допрошен потерпевший, он выходит к кафедре. Его зовут Аскарбек Мадреймов, он 1997 года рождения.
Судья:
— На период 27 июля в какой должности состояли?
— Я стоял в оцеплении в должности по охране общественного порядка, безопасности. 26 июля был выписан приказ.
— В звании-должности?
— Пулеметчик 1 отделения 2 взвода
— Подсудимый вам знаком?
— Да.
— В связи с чем?
— С 27 июля.
Теперь к вопросам переходит прокурор, она просит рассказать о событиях 27 июля:
— 27 апреля (потерпевший явно оговорился — МЗ) была поставлена задача по обеспечению порядка.
— Кем?
— Командиром войсковой части.
— В какой форме?
— Приказом №9 от 26 июля 2019.
— У приказа есть название?
— Об охране общественного порядка, ООП.
— Что должны были выполнять непосредственно вы?
— Обеспечивать безопасность?
— Погромче говорите.
— Обеспечивать охрану общественного порядка.
— Что произошло во время обеспечения вами общественного порядка?
— В 14:30 мы стояли в цепочке в Брюсовом переулке, в этот момент я увидел мужчину в коричневой куртке. Он подошел ко мне, попытался ударом снести с головы шлем, удар по забралу, от которого у меня откинулась голова назад. Почувствовал боль в подбородке. Потом Жуков попытался ударить товарища справа от меня. На лице его я видел только ухмылку. Он не пытался привлечь мое внимание.
На очной ставке Жуков говорил, что пытался привлечь внимание к разбитой голове у женщины. Скорее всего речь идет о муниципальном депутате Александре Парушине, которой 27 июля разбили голову. Мадреймов говорит, что никакой женщины не было.
Судья Сизинцева угрожает вывести всех из зала за смех. Сотрудница прокуратуры продолжает допрос:
— Куда был нанесен удар?
— По забралу. По шлему.
— Какой шлем?
— Шлем Кулон ВВ НПО.
— Опишите.
— Черный шлем, забрало, лямки, заклепки.
Судья:
— Как крепится?
— Через лямки, подбородок обтягивая… Не знаю, как сформулировать.
Прокурор:
— Эти лямки тряпичные, кожаные?
— Как вам описать… Перед подбородком есть такая ямка, в нее подбородок вставляется полностью. Она сделана из материала, то ли как резина, но не кожа.
— Когда был нанесен удар, от чего конкретно вы испытали боль?
— От этой лямки, голова откинулась назад.
— Материал жесткий или мягкий?
— Не знаю как объяснить, ну жесткий.
— Какой конкретно шлем был надет? Есть номера?
— Нет.
— Идентифицировать его можно?
— Нам просто выдавали вот так.
— Шлемы отличаются?
— Нет, они все одинаковые.
— Я смотрел на защитный щиток свой, он немого у меня спал. И от неприятного тычка у меня голова откинулась. Второй удар он хотел нанести товарищу, но он отмахнулся, — рассказывает Мадреймов.
Далее он говорит, что командир, который стоял позади, не давал ему команду применять силу к Жукову. В момент удара он стоял на месте: «Выравнивали войсковую цепочку».
Прокурор:
— Смотрели на людей перед вами? Были люди с травмами, которым нужна была помощь?
— Нет.
— Что по вашим правилам и приказам должно происходить, если есть такое лицо?
— Сами оказываем мед помощь и выводим людей. Там была ситуация, мужчина с проблемами со здоровьем — мы его вывели, посадили в скорую помощь и отправили.
Прокурор просит для продолжения допроса исследовать протокол проверки показаний на месте и протокол следственного эксперимента. Байтурина возражает и просит признать недопустимым протокол следственного эксперимента. Она говорит, что в протоколе в ходе проведения следственного эксперимента исследовали возможность воздействия ремешка и биомеханизм движения головы при ударе по забралу.
— Следователь, исходя из логики и здравого смысла, провести какое-то исследование и проверить возможность воздействия ремешка, не может. Нужна экспертиза, — подчеркивает она и добавляет, что следственные эксперименты назначаются по другим основаниям.
Также Байтурина отмечает, что на фотографии №3 расположена рука, и написано, что «воспроизводится воздействие» рукой — в то время как фотография запечатлевает лишь конкретный момент, это не видео.
Судья листает бумаги, просит сотрудницу прокуратуры прокомментировать недопустимость доказательств. Та не видит нарушений в действиях следователя: то, о чем говорит адвокат, относится к достоверности, а не допустимости доказательства. Судья тут же отказывает защите в признании протокола недопустимым и разрешает огласить материалы.
Представительница обвинения оглашает протокол проверки показаний на месте с участием Мадреймова между Тверской и Брюсовым переулком. В нем говорится, что он был одет в форменное обмундирование со знаками отличия, имел при себе спецсредство — резиновую палку. Они с сослуживцами вытесняли митингующих; Жуков подошел и ударил его левой рукой снизу вверх, голова откинулась назад, и он почувствовал физическую боль. На месте Мадреймов указал на участок местности и «продемонстрировал, каким образом его голова отогнулась кзади» от удара.
Прокурор показывает Мадреймову фототаблицу, там цветные фото, он стоит в военной форме на улице и запрокидывает голову. Мадреймов соглашается, что на фото он.
Далее оглашается протокол следственного эксперимента. Потерпевшему предоставлен защитный шлем Кулон ВВ производства НПО Специальные материалы. Защитный и удерживающий ремешок застегнут. Мадреймов показал, что аналогичный шлем находился на нем. В ходе эксперимента установлено, что даже небольшое воздействие на забрало-визор вызывает отклонение головы.
Прокурор снова показывает фототаблицу, на ней Мадреймов стоит в военной форме (китель-брюки), на нем не сочетающийся с остальной одеждой шлем, рядом стоят понятые.
Фототаблицы из материалов следственного эксперимента. Фото опубликовал в своем телеграм-канале глава «Агоры» Павел Чиков
— Уточните формальные моменты, а именно: на ту должность, в которой вы находились, на основании каких документов назначены?
— Командиром части 3419 назначен на должность пулеметчика. На основании так как я со своего взвода более подготовленный солдат на эту должность.
— Какими законами и приказами вы руководствовались?
Мадреймов молчит, судья просит уточнить вопрос.
— В служебной деятельности, — уточняет сотрудница прокуратуры.
— Охрана общественного порядка…
У представительницы обвинения больше нет вопросов.
Теперь вопросы потерпевшему задает адвокат Байтурина:
— Что в вашем понимании означает удар?
Судья снимает вопрос.
— Действия моего подзащитного вы по каким причинам называете ударом?
— Если бы не забрало, он попал бы мне по лицу или подбородку, и это был бы удар. Если бы не защитное стекло. Так как он ударил по забралу, голова моя откинулась — все равно это как нападение на сотрудника. Разве любой гражданин может подойти просто к сотруднику Росгвардии ОМОНа и просто дернуть за забрало?
— Вы сейчас сказали, что вы избежали удара — что имели в виду?
— Если бы не защита, может быть и не избежал бы удара.
— То есть удар…
— Попал в защитное стекло.
— И что явилось последствием этого? Боль вы говорите испытывали?
— Голова по инерции пойдет назад, лямки вдавились в подбородок, было неприятно, больно. Крепление нужно затягивать — если не затягивать, то шлем будет болтаться, а если шлем откинуть назад, то лямка передавливает подбородок.
— Вы утверждаете, что голову назад вы откидываете именно из-за того, что вас ударили?
— Да, — Мадреймов нервно стучит по кафедре.
— Вы этот шлем ранее надевали?
— Да.
— Действия резкие выполняли? Нормативы может быть сдавали?
— Да.
— Вам всегда было больно?
Судья снимает вопрос.
— Должен ли быть застегнут ремешок по инструкции?
— Под подбородком. Если даже не застегнуть — вот вы говорите, что нет на фотографиях застежек и лямок, если бы не было, шлем бы назад откинулся.
— Вам предъявляли протокол следственной экспертизы и протокол №3 — он в таком положении должен быть закреплен? — показывает фото пострадавшего в кителе и шлеме.
— Да.
Мадреймов заметно нервничает, играет ручкой, переминается.
Байтурина продолжает допрос потерпевшего:
— Вам известен закон о применении спецсердств?
— 226-й, конечно.
— В каких случаях вы должны применять силу?
Снимается вопрос.
— Почему если был нанесен удар Жуковым, вы не применили спецсредство?
Снимается вопрос.
— Какие действия вы должны предпринять для отражения нападения на вас?
Снимается вопрос.
— Какие действия вы должны предпринять для пресечения противоправных действий в отношении вас?
Снимается вопрос.
— Какие действия вы должны предпринять для пресечения административных правонарушений и преступлений?
Снимается вопрос.
Судья напоминает адвокату, что «у нас тут не тестирование потерпевших свидетелей, не задавание вопросов о знании законодательства». Просит спрашивать про конкретные действия.
Байтурина отвечает, что назначен он был в соответствии с приказом, и в соответствии с ним действовал. Адвокат и судья немного препираются, Байтурина недовольно вздыхает. Затем продолжает спрашивать:
— Какими полномочиями наделены войска национальной гвардии в части наведения общественного порядка?
Снимается вопрос.
Теперь адвокат пытается допытаться, как часто больно бойцу от шлема:
— Натирание шеи — в результате его возникает физическая боль или нет?
— Да.
— Какие функции шлема? От чего он защищает?
— Голову от травм… Визор защищает лицо.
— Он плотно фиксируется?
— Да.
— Боль в какой области вы почувствовали?
— Подбородка получается, не шеи.
— Вызвана эта боль была резким движением назад головы?
— Да.
Кирилл Жуков совещается с защитницей, потом задает вопрос:
— Я попытался нанести удар или я нанес удар?
— Нанес.
У защитницы ходатайство: она говорит, что во время очной ставки о физической боли Мадреймов не говорил, и просит признать документ допустимым доказательством и огласить показания потерпевшим. Судья просит обосновать ходатайство нормами закона, Байтурина пытается найти какое-то обоснование. Подсудимый поддерживает ходатайство в полном объеме, представительница прокуратуры повторяется, что действия следствия были законными и обоснованными. Она добавляет, что не было заранее объявлено, на какие технические средства ведется запись, в протоколе нет данных, как был упакован компакт-диск. Судья тут же отклоняет ходатайство защиты.
Следующее ходатайство у Байтуриной: в связи с существенными противоречиями просит огласить протокол допроса потерпевшего и протокол дополнительного допроса. Судья слегка язвительно:
— Сошлитесь на нормы УПК и какие противоречия.
Прокурор говорит, что объяснения оглашать не нужно, а протоколы допроса — на усмотрение суда.
Судья отказывает и указывает, что защита не сослалась должным образом на УПК:
— Суд не усматривает каких-либо противоречий.
Судья: Потерпевший, вы заявляли гражданский иск о возмещении ущерба?
— Нет.
— Будете?
— Нет.
— В случае признания виновным подсудимого, какое необходимо назначить наказание?
— Не надо по всей строгости, все же человек ошибся.
Все, по просьбе пострадавшего его отпускают.
Прокурор просит допросить свидетеля Бурубаева, но адвокат просит перерыв. Судья соглашается: перерыв 15 минут.
Заседание продолжается после перерыва, допрашивается свидетель Денис Бурубаев. В зал заходит мужчина в камуфляже и берцах. Он 1999 года рождения, говорит с сильным акцентом.
— Где служили на 27 июля? — спрашивает Судья.
— Войска Нацгвардии, отдельная дивизия особого назначения имени Дзержинского, старший стрелок-пулеметчик.
— Жукова видели?
— Там только один раз видел.
— Где?
— На Тверской.
Прокурор просит Бурубаева рассказать про события 27 июля.
— 27 июля мы выехали из дивизии в автобусах. После обеда…
Прокурор просит его объяснять подробнее, на основании каких приказов.
— Если все по порядку, мы выехали… нам надо было обеспечивать общественную безопасность в городе Москве улица Тверская — там по ходу было самое обильное количество митингующих. Там надо было… по дальнейшим указаниям начальников. Мы стояли, стратегическая точка была. Потом поступила команда экипироваться, обмундироваться. Выстроились в цепочку, стояли, на все это смотрели. Начались крики, оры, слова, туда-сюда. Потом поступил приказ вытеснять… от ответственного в регионе, в секторе. [Конкретно] не помню. Вытесняли, суета была, крики. Мы остановились. Может люди могли сами разойтись. Не помню почему остановились. И вдруг этот молодой человек (смеется). Там, за витриной сидит. Он в коричневой такой куртке, а в сумке был рюкзак, с лямками, не знаю. Туда-сюда ходил вертелся. Он подходит, такое движение сделал, резкое, похожее на удар, может, дернуть хотел.
— Какой частью тела?
— Рукой. Мы все были там, колпак такой, шлем. Не знаю, куда он попал, сделал удар сверху вниз. И одновременно в мою сторону замахнулся. Так как я слева стоял, ну, успел отвертеться.
— Какой рукой, правой, левой?
— Левой? Левая была, да.
— В отношении вас действия предпринимал? — продолжает допрос свидетеля Бурубаева сотрудница прокуратуры.
— Замахнулся.
— Дотронулся?
— Не-не-не, я увернулся.
— Что-то говорил, кричал?
— Он?
— Пытался как-то привлечь ваше внимание?
— Там так шумно было… Не знаю, не могу знать.
— Его жесты, его движения были ударами или жестикуляцией при разговоре?
— Конечно, удары, вы понимаете, вот так стоим, и вот это место, пространство образовалось. В это время, секунд 10, люди сами начали выходить, и тут он выскакивает и такое движение делает. Так получилось. В смысле, вы имеете, умышленно или как? Да, умышленно.
— Может внимание привлечь?
— А насчет чего вообще?
— Вы смотрели на людей, которые перед вами был?
— Да.
— Были там с травмами или кто-то плохо себя чувствующий.
— Не было вроде. Мы сразу поняли бы.
— А куда он потом делся?
— Потерялся. Из поля вида, обзору, короче. Знаете, там суета была такая, особенно на такие мелочи внимание обращать. Ну, его не стало.
— В дальнейшем вы с Мадреймовым обсуждали эту ситуацию? — спрашивает прокурор.
— В автобусе после этой суеты, после этого хипеша. В тот же день, вечер. Мы сидели, ну, все типа уже раздеваемся, неужели это закончилось. И я спрашиваю, че это было, кто это такой, че ты не ответил. Спрашиваю, ты как, нормально, без травм, он говорит, нормально, чутка побаливает.
— Болевые ощущения были?
— По его ощущениям, да.
— Когда Жуков нанес удар Мадреймову, что-либо произошло с Мадреймовым?
— С его телом вы имеете в виду? Как сказать?
— С головой интересует.
— Я не видел. Если было бы видео там что-то зафиксированное…
Теперь исследуется протокол проверки показаний на месте. Там говорится, что Бурубаев прибыл на место в форменном обмундировании со спецсредством — резиновой палкой. Прокурор показывает свидетелю фотографии, на которых Бурубаев в кителе сидит рядом с понятыми, а потом стоит на месте, «где суета была».
Теперь вопросы свидетелю задает адвокат Жукова Светлана Байтурина:
— Вы сейчас сказали, что Жуковым было совершено резкое движение: удар или типа того? Резкое движение или удар?
— Удар.
— А почему вы решили, суета же была.
— Это удар был по-любому. Раз он чувствовал боль в области шеи. Я еще подумал, что от какого-то толчка такого не было бы.
Далее адвокат выясняет, почему он не сказал про боль, свидетель возмущается, что сказал:
— Вы же слышали, товарищ капитан? — оглядывается свидетель на судью и прокурора.
— Каковы должны быть действия рядового при угрозе совершения противоправных действий?
Снимается вопрос.
У защитницы больше нет вопросов, но есть ходатайство — в материалах дела есть показания Бурубаева, и, поскольку имеются противоречия, просит огласить их и его объяснения. Судья просит пояснить о каких противоречиях идет речь, адвокат говорит, что свидетель утверждал, что целью Жукова было выразить пренебрежение к сотрудникам.
Тем временем полицейский возле «аквариума» с Жуковым спит на стуле, свесив голову набок.
Прокурор не видит противоречия: «то же самое, пусть другими словами». Объяснения зачитывать не будут, а вот протокол допроса судья соглашается огласить.
Зачитывается протокол допроса свидетеля, в нем говорится, что Бурубаев проходит службу по призыву в части 3419. Личный состав полка 27 июля направили на Тверскую из-за проведения несогласованного митинга у здания правительства Москвы. «Когда мы выстроились в боевой порядок, к нам подошел мужчина, левой рукой ударил сослуживца Мадреймова, от этого его голова отклонилась кзади. После удара мужчина замахнулся на меня, но я увернулся. После рассадки в автобус Мадреймов сказал, что ремень впился в кожу, а голова откинулась назад, что причинило ему боль».
Свидетель подтверждает, что все верно изложено в показаниях. Его отпускают.
Вызывается следующий свидетель: Дмитрий Комаров 1995 года рождения. На заседание также пришел в камуфляже, берцах и тельняшке.
Судья уточняет, где он проходил службу:
— Я состоял на должности заместителя командующего роты по работе с личным составом в в военной части 3419.
Подсудимый Жуков ему не знаком. «Видел, в СМИ там», но суд это не интересует.
Дальше допрос ведет прокурор:
— Обстоятельства применения физической силы к вашему сотруднику 27 июля?
— Мы были на службе в связи с несанкционированным митингом. Мой военнослужащий Мадреймов, находясь в войсковой цепочке… Ему гражданин Жуков нанес удар по забралу. Ну, нанес удар просто. И замахивался на других военнослужащих.
— Это когда выяснилось?
— Когда приехали в пункт постоянной дислокации, в часть. Командир батальона майор Чудиков сообщил мне, что на данного военнослужащего был факт того, что на него напали. Точнее, применен удар. Сам рядовой Мадреймов пояснил, что, находясь в цепочке, никакой силы не применял, к нему подбежал гражданин и ударил по забралу. Сверху вниз по забралу.
— Боль он испытывал?
— В дальнейшем он говорил, да, почувствовал боль в подбородке
— Вы где находились?
— За войсковой цепочкой, за общей ситуацией следил.
Защитница Жукова Байтурина:
— У меня стандартный вопрос, каковы должны быть действия рядового при угрозе противоправных действий?
Снимается вопрос.
Больше вопросов у сторон нет, прокурор просит огласить протокол допроса из-за существенных противоречий:
— Меня особенно интересует, как же все-таки наносился удар, показания кардинально расходятся.
Адвокат категорически против оглашения, судья постановляет огласить и начинает читать.
Комаров после окончания института был направлен по распределению в воинскую часть, имеет офицерское звание. 27 июля утром командир полка Базанов объявил об участии в обеспечении порядка во время массовой акции. Там все были в обмундировании: бронежилет, щитки. «Впоследствии мне стало известно, что имели место случаи применения насилия в отношении сотрудников Росгвардии». В показаниях Комаров пересказывает слова Мадреймова, что удар был снизу вверх.
Свидетель показания подтверждает.
У защитницы Байтуриной вопрос:
— Каким образом правильно должен быть зафиксирован шлем?
— Должен быть надет на голову и зафиксирован лямкой на подбородке.
— По какой-то причине ремешок может оказаться на подбородке или в другом месте?
— Нет, такого не может быть.
— То есть он либо застегнут, либо нет?
— Да.
Следующий свидетель Карен Мадоян, 1994 года рождения. Заходит гораздо более крепкий, чем предыдущие свидетели, мужчина, также в камуфляже, но в пиксельном.
Судья спрашивает, где Мадоян служил:
— В части 3419 в должности… Ну, водитель.
Подсудимый Жуков ему лично не знаком.
Теперь вопросы представительница обвинения:
— Где вы проходили службу по состоянию на 27?
Судья:
— Снимается вопрос, я только что это выяснила.
— На основании каких указаний, приказов, нормативных документов все происходило? — продолжает задавать вопросы прокурор.
— У нас построение, смотр, и в тот момент наш полковник Александр Базанов вынес приказ, в котором говорил, что мы заступаем на службу, связанную с сохранением общественного порядка и, получается, защитой общественных прав.
— Куда вы направились оттуда?
— К автобусам, которые доехали до улицы Тверской.
Продолжается допрос свидетеля Мадояна стороной обвинения:
— Что входило в задачи?
— Мы были в резерве и ждали команды, чтобы выстроиться в цепочку для вытеснения толпы.
— Выстроились?
— Да. Около часа вытесняли толпу напротив дома 9, а далее наш командир приказал поменять место несения службы — были более весомые условия.
— В какой момент вы увидели подсудимого Жукова?
— Я видел, как он приближался. Подсудимый, он подошел к моему товарищу, замахнулся, и попал по пластиковой защите на шлеме, забрало называется. Потом голова у него назад откинулась у Мадреймова. Он стоял, ничего не предпринял, хотя возможно имел на это весомые…
— А Жуков дальше что сделал?
— Замахнулся на справа стоящего солдата, тот, если не ошибаюсь, увернулся. Дальше он убежал.
— С Мадреймовым говорили?
— Лично нет, но я слышал, что он в автобусе говорил, что у него шея болит.
Теперь вопросы задает защита Жукова:
— А вот вы сказали, у Мадреймова были весомые…
— Ну, основания, по идее если его ударили, он должен как-то защитить себя. Также как сотрудники ОМОНа действуют, ну, сами знаете.
— Должен применить...
— Физическую силу.
— Это удар был, движение резкое или провокация?
— Это удар был, пощечина по-другому, но пощечина тоже удар.
— А шлем по инструкции должен быть застегнут?
— Ну, в инструкции этого нет, но наши начальники говорят всегда застегивать.
Кирилл Жуков уточняет, где находился Мадоян:
— Я стоял получается во втором ряду.
— По левую руку сзади?
— От моего лица справа через одного и вперед.
— То есть он стоял к вам спиной, как вы могли увидеть движение моей руки?
— Был просвет, и я видел вас. Я бы не был здесь, если бы не видел.
Судья уточняет, видел ли Мадоян каких-то людей с кровью или людей, которые нуждались в помощи. Тот говорит, что «точно нет». После этого свидетеля отпускают.
Прокурор предлагает перейти к исследованию письменных материалов дела. Адвокат Жукова Байтурина просит перерыв минут на 10, судья просит ее не прерываться, потому что в прошлом перерыве она ходила курить.
Суд переходит к исследованию письменных доказательств.
Прокурор перечисляет: заявление Мадреймова, в котором тот просит привлечь к ответственности неизвестного ему мужчину, нанесшего ему удар в область головы, протокол задержания Жукова, рапорт в отношении Жукова, протокол осмотра конверта с диском.
Перечисляются файлы на диске, звучит название «Один из митингующих ударил омоновца по лицу.mp4», описывается видео. Звучит фраза «файл открыт с помощью приложения виндоус проводник». Упоминается файл с видео «долой власть чекистов», зачитывается письменное описание содержания видео.
Прокурор начинает зачитывать содержимое еще двух дисков, адвокат Байтурина просит заявить ходатайство, но судья просит не перебивать.
Прокурор продолжает зачитывать письменные доказательства: копия военного билета Мадреймова, выписка о назначении на должность. Упоминается протокол об административном правонарушении Жукова за 27 июля и штраф на 10 тысяч рублей.
Доносится громкий лай собаки из конвойного помещения, который приходится перекрикивать судье. Прокурор просит исследовать диски с видеозаписями.
В зале включат телевизор, диск вставляют в плеер, подключенный к нему, но диск не читается.
— Можно на компьютере попробовать, — говорит судья Сизинцева.
Видео включают на компьютере, по залу разносится «Россия без Путина».
Внезапно объявляется перерыв 10 минут.
После перерыва продолжается просмотр видео, на нем скандируют «долой власть чекистов».
Видео останавливается, затем возобновляется. Видео снято со стороны протестующих, которых теснит ОМОН. Они орут «допускай», «Собянин испугался» и «мы без оружия». На видео видно, как омоновцы из шеренги грубо кого-то толкают перед собой. Звучат лозунги «фашисты» и «мы вам не враги». Видео снято общим планом и найти на нем Кирилла Жукова корреспонденту «Медиазоны» не удалось.
Адвокат Жукова просит остановить видео на одном из моментов и указывает, что лямка шлема находилась у Мадреймова не на подбородке, а выше, между подбородком и ртом.
Суд переходит к просмотру содержимого второго диска с видео. Запись на втором диске начинается с крика «фашисты», видео дергается при проигрывании. Отец Жукова подходит ближе к компьютеру, чтобы разглядеть. На записи видно, как омоновец что-то объясняет фотографу Евгению Фельдману.
Запись длится несколько минут, а затем обрывается на лозунге «свободу политзаключенным». Это видео также сделано общим планом, найти на нем Жукова корреспонденту «Медиазоны» снова не удалось.
Наконец демонстрируется пятисекундная запись эфира телеканала «Дождь», на которой видно, как Жуков открытой ладонью поддевает забрало шлема нацгвардейца.
На этом обвинение закончило представление доказательств.
Судья отказывает защите в признании заключения экспертов недопустимыми доказательствами из-за некорректного приобщения видеозаписей. Защита просит назначить повторную экспертизу того, был ли шлем зафиксирован на голове потерпевшего.
— Вопрос, застегнут был шлем или нет, не требует специальных познаний, это определяется визуально, — говорит прокурор.
Судья уходит в совещательную комнату на решение по ходатайству, через 10 минут возвращается с отказом.
Суд переходит к допросу отца Кирилла Сергея Моисеевича Жукова. Тот подходит к трибуне, представляется хриплым голосом, говорит, что родился в 1961 году.
Защитница Жукова Байтурина:
— Охарактеризуйте своего сына в свободном рассказе.
— Жуков Кирилл, мой второй сын. Есть еще две дочери. Воспитывался нами дружно, в одной семье, в хорошей дружественной обстановке. Имеет мягкий дружелюбный характер, чувство ответственности и справедливости. Когда на даче был пожар, он участвовал в спасении соседского добра, имущества. Помогал спасти ребенка, упавшего в борщевик, а ходил слух, что он смертельно опасный. Был неравнодушен и пытался отметиться каким-то поступком. Находясь на службе в рядах Нацгвардии, наивно пытаясь сделать мир лучше, он договорился с начальником части, чтобы закупили чистящие средства, швабры, ведра. Я закупил полный автомобиль, полагая, что вряд ли это все оплачено будет. Затем он сказал, что в части скудная библиотека, прислал список литературы, но привезти не успели — их направили на охрану олимпийских объектов в Сочи. После армии он поступил в метрополитен, потом был в управлении помощником начальника по связям с общественностью, а потом увлекся движением «Скальпель», спасатели и еще чего-то там. Помогал получать помощь людям из регионов в Москве. Тратил свои деньги, чтобы обеспечить им проезд. Человек с высокой гражданской позицией, неагрессивный — даже по ролику видно, что это не удар, это было движение кистью руки.
На уточняющий вопрос судьи отец говорит, что безработным сын был всего месяца полтора — до этого работал в метрополитене, а потом «увлекся этим движением, волонтерством».
Отец добавляет, что мать и сестра рассказали ему, что Кирилл брал кредиты, чтобы помочь людям получить медицинскую помощь в Москве.
— Вы желаете дать показания, подсудимый? — судья.
— Нет, нам нужно время, чтобы проанализировать результаты заседания, — говорит адвокат Байтурина.
— Какое время необходимо для подготовки к даче показаний?
— Какое-нибудь время. Минут 15 хотя бы.
Судья объявляет перерыв 30 минут.
Спустя полчаса заседание возобновляется. Жуков готов давать показания.
Судья:
— Первый вопрос на данной стадии. Вину признаете?
— Нет, ваша честь.
Теперь вопросы будет задавать защитница Байтурина.
— Кирилл Сергеевич, расскажите об обстоятельствах 27 июля во время участия в акции.
— 27 июля я собирался на встречу с кандидатами в депутаты в МГД на Тверской улице по аналогии со встречами, которые проходили на Трубной площади, где не было никаких столкновений с полицией, все было мирно и без происшествий. Когда я пришел на Тверскую 9, я оказался в окружении. Вместе с толпой меня оттеснили в сторону переулка, название я не помню… Брюсовский. Несмотря на все действия, я не видел агрессии и применения спецсредств. Я увидел сотрудника, который смотрел вниз, опустив голову. Я подошел к нему и решил привлечь его внимание. Я вытянутой рукой — хочу отметить, что я правша, я махнул перед ним. Он резко отстранился назад, после чего я понял, что данные лица уже достаточно были привлечены к данной ситуации. После этого я дальше пошел в толпу, все. Никакого насилия и желания причинить вред у меня не было.
Прокурор:
— Вы когда жестикулировали, вы задели сотрудника?
— Не могу сказать точно, прошло длительное время. Также я находился на задержании по административному правонарушению, поспал одну ночь, и между моим сном и следственными работами прошло 36 часов моего бодрствования. Я не знаю и не подтверждаю, что был контакт.
— Куда вы ушли после этого?
— На небольшое расстояние отошел. Кажется, вышел какой-то мужчина, не помню, о чем с ним разговаривал.
— Видеозаписи вы смотрели?
— Да.
— На длительной записи есть эпизод с вашим участием, где вас оттаскивают граждане от сотрудников полиции. Можете пояснить?
Жуков советуется с адвокатом, после чего говорит, что «после активного теснения» он увидел, что среди оцепления стоят росгвардейцы. Он узнал их по красно-белым майкам, разговаривал с ними, это были молодые парни.
— Под эти лозунги на видео вы хорошо друг друга слышали, кто где служил? — напористо уточняет представительница обвинения.
Жуков поясняет, что пытался обговорить с ними формат акции, санкционированный или нет — ведь встреча с кандидатами не требует санкции.
— Встретились с кандидатами? — язвительно, с вызовом и с улыбкой говорит прокурор.
— Нет, я с ними не встретился.
— Но вы же пришли на встречу с кандидатами. Вполне конкретная цель.
— Нас не пустили на точку сбора, на конкретном месте в Брюсовском переулке их не было.
Прокурор продолжает задавать Жукову вопросы:
— Во сколько вы туда пришли? Приблизительно, точно мне неинтересно.
— От 14 до 15.
— То есть пришли и сразу состоялся инцидент. До этого вы нигде не прогуливались совместно с толпой?
— От метро до места…
— А вы видели, что у сотрудника Росгвардии после контакта голова дернулась?
После консультации с адвокатом Жуков говорит, что «экипировка росгвардейца включает в себя объемные плечи и каску», поэтому заметить движение головы затруднительно:
— Я увидел, что он отклонился корпусом назад, это было.
Теперь вопросы Жукову задает судья:
— Удар вы не наносили потерпевшему?
— Удар не наносил.
— Только прожестикулировали возле его лица?
Жуков снова советуется с адвокатом и отвечает утвердительно.
— В связи с чем вы осуществили жестикуляцию?
— Так же как сказал потерпевший, для привлечения внимания. Представитель правопорядка, находясь в непосредственной близости к толпе, смотрел вниз. Он мог упустить человека, получить травму. Я сам служил во внутренних войсках. Я не хотел нанести ему вред.
— Не пытались сорвать защитный шлем с головы потерпевшего?
После консультации с адвокатом Жуков отвечает:
— Я не пытался, более того, я считаю, что это в принципе невозможно. Я служил, я занимаюсь реконструкцией и тоже ношу шлемы, чтобы снять шлем нужно приложить большое усилие, сделать это не основной рукой попросту невозможно.
Далее судья уточняет, есть ли хронические заболевания — у Жукова нет. Отец пенсионер, мама — нет. У матери и отца сахарный диабет.
— Тоже? Молодцы, — комментирует судья, когда он говорит, что у отца тоже диабет.
Прокурор просит огласить какие-то материалы «в связи с наличием существенных противоречий». Защита возражает. Судья отказывает прокурору в оглашении.
На этом доказательства стороны защиты закончились.
Более чем через час заседание возобновляется.
— Существенно больше времени, чем просили стороны, — отмечает судья по поводу задержки.
Слово берет представительница обвинения Эльвира Зотчик:
— Уважаемый суд. Жуков обвиняется в применении насилия, не опасного для жизни здоровья, в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей. <…> Общественная опасность преступления, предусмотренного статьей 318, состоит в посягательстве на нормальную деятельность государственной власти, заключающейся в обеспечении правопорядка и общественной безопасности, а также здоровье и телесную неприкосновенность представителей власти и их близких. Соответственно, преступление обладает двойным объектом: не только здоровье конкретного лица, представителя власти, потерпевшего от посягательств, но и в отношении самой государственной власти и порядков правления. Опять же, в нашем случае, в сфере общественного порядка.
Также мы узнали в ходе судебного следствия, потерпевший Мадреймов, как и рядом с ним находящиеся в сцепке, являлись юными солдатами-срочниками, наделенными определенными полномочиями и обязанностями, выполняющими приказы. Именно они, как и, собственно, профессиональный ОМОН, как и все другие подразделения, направленные на обеспечение порядка на несанкционированный митинг, не имеют отношения к допуску или недопуску кандидатов на выборы. Они обеспечивают порядок, безопасность и возможность спокойно жить, гулять, заниматься делами, отдыхать обычным гражданам, жителям Москвы и гостям столицы. Да, они представители государственной власти, их работа достойна уважения, почтения, физической неприкосновенности, <…> беспрекословной защите.
Жуков же с весьма самодовольным выражением лица, под скандирование нелицеприятных лозунгов в адрес сотрудников, из которых «Фашисты!» — чуть ли не самый лицеприятный, без какой-либо причины нанес удар Мадреймову и с таким же довольным выражением лица удалился, снискав медийную популярность и славу борца за справедливость, борца с режимом. Да, свою вину он не признал, рассказал свою историю о попытке привлечь внимание якобы засмотревшегося не туда сотрудника.
Версия не заслуживает никакой критики, Жуков сам служил в подобном подразделении и в курсе, что бойцы прекрасно знают как и куда смотреть, а для замечаний существует командир. Собственно, то, что Жуков служил, и где он служил, также особенно характеризует его поступок, так как он был по другую сторону, он прекрасно знает и состояние бойцов, и их обязанности, и какие ощущения он им предоставил своим ударом. Хочу заметить, что не нужно обладать специальными познаниями, чтобы по видео определить настроение Жукова, оно вполне себе самодовольное. Видео — краеугольный камень моих доказательств вины подсудимого.
Обновлено в 22:18. Опубликовано более полное выступление прокурора.
Обновлено в 14:14 4 сентября. Уточнено имя сотрудницы прокуратуры.
Далее представительница прокуратуры ссылается на экспертизы и показания потерпевших:
— Из производных от видео доказательств нами исследовано заключение экспертов, подтверждающих, что изображенная запись — это не <нрзб>. У нас есть показания потерпевшего Мадрейнова, рассказавшего о произошедшем. Есть проверка его показаний на месте. Есть следственный эксперимент. Защита заявляла неоднократно ходатайства по отводу следственных действий, но оснований им не доверять нет. Никаких специальных познаний не требуется, особенно для субъективных ощущений боли от насилия, неопасного для здоровья. Присутствие боли подтверждается и потерпевшим, и следственным экспериментом.
Есть у нас показания сослуживцев Мадреймова: Бурубаева, Комарова, Мадояна, всецело согласующиеся с показаниями потерпевшего. Вина подсудимого нашла свое всестороннее отражение в обозренных судом доказательствах, которые обладают качествами допустимости. Практически по каждому рассматриваемому ходатайству об исключении я давала свое пояснение. Думаю, что суду не нужны повторения моих слов. Относимость: все имеют отношение к сегодняшнему обвинению, не вызывают никаких сомнений в своей достоверности, поскольку согласуются друг с другом, и в своей совокупности доказательств достаточно для признания, для установления обстоятельств и вины Жукова.
Немного хочу оговорить про шлем, его наличие в деле и надлежащий или ненадлежащий вид на голове потерпевшего. Как видно из видеозаписи и как подтверждается показаниями потерпевшего, шлем был застегнут. То, на что обращает внимание сторона защиты не расстегнутый шлем, а лямка, регулирующая размер затяжки. На записи, если посмотреть на подбородок Мадрейнова, видно, что обмундирование — в положенном ему виде. Шлем не является ни орудием преступления, ни средством совершения преступления, необходимость его приобщения к материалам уголовного дела отсутствует.
Квалификацию, избранную на предварительном расследовании, полагаю верной. Жуков действительно причинял насилие представителю власти, и оно неопасно для жизни и здоровья. Нами изучена личность подсудимого: он характеризуется ровно положительно, особых заслуг, детей, иждивенцев да и постоянной работы не имеет. Преступление совершено дерзко, о тяжести преступления я высказалась в начале своего выступления; вину Жуков не признал и не раскаялся, перед потерпевшим не извинился. Личность подсудимого и обстоятельства преступления требуют не только сурового наказания в виде лишения свободы, но и общего режима отбывания наказания.
Прокурор просит отправить Кирилла Жукова в колонию общего режима на 4 года и 6 месяцев.
Адвокат Кирилла Жукова Байтурина пересказывает определение побоев, нанесение одного удара не может относиться к определению побоев из статьи 318 УК. Далее ссылается на комментарии Генпрокуратуры и Института повышения квалификации руководящих кадров: побои — это нанесение многократных ударов.
Байтурина продолжает объяснять, что такое физическое воздействие, и подбирает определения для описания происходившего. Потерпевший сначала сказал, что расценивал действия Жукова как провокацию и боли не испытывал, но затем его показания менялись.
Жуков сидит, потупившись, пока его защитница рассуждает про объективную сторону произошедшего.
Адвокат Жукова продолжает:
— По большей части о том, что потерпевшим была испытана физическая боль, свидетели говорят со слов потерпевшего — никаких медицинских документов или прочих подтверждений физической боли нет. Мы смотрели видео, видели обстановку, в которой находились наши свидетели и потерпевший, когда имело место определенное противостояние со стороны митингующих, скандировались нелицеприятные для сотрудников Нацгвардии лозунги, их показания не соответствуют критерию объективности, поскольку свидетелями могут быть люди незаинтересованные в исходе дела.
Также Байтурина указывает, что на протяжении всего следствия показания свидетелей изменялись тем же образом, что и показания потерпевшего Мадреймова.
— Факт соприкосновения руки моего подзащитного со шлемом событием преступления не является, а любое соприкосновение двух объектов не может быть тождественно насилию, поскольку поцелуй это тоже соприкосновение двух объектов, — говорит защитница.
Она продолжает, что неприменение силы со стороны бойца Нагцвардии фактически свидетельствует о том, что действия Жукова он как угрозу не воспринимал и боли не чувствовал.
— На видеозаписи, которую мы исследовали, [действие] было совершено левой рукой, во-вторых полностью раскрытой рукой, то есть никакого замаха, никакого усиления, никакой траектории соответствующей удару — не было. Рука прямая, ладонь раскрытая, повернутая вверх, а мой подзащитный является правшой, и такое движение никак не может быть ударом, как говорит потерпевший В соответствии даже с правоприменительной практикой, даже пощечина является лишь оскорблением действием. Здесь же объективно определить наличие боли невозможно. Считаю, что шлем не был застегнут, мною были распечатаны фотографии, и однозначно следует, что будь он застегнут, подбородок потерпевшего был бы закрыт.
Байтурина считает, что дело подлежит прекращению.
Дается последнее слово подсудимому Кириллу Жукову. Он встает, перебирает в руках бумажку.
— Я не юрист, я не умею разговаривать статьями. Эта ситуация мне малоприятна и малокомфортна. Во-первых, меня терзает совесть, что столько неудобств людям — у нацгвардейцев, у Мадреймова, которому я приношу извинения. Он в разговоре похвалил мои идеи, мы могли бы стать друзьями. Спасибо, гвардейцы, не только Мадреймов, но и остальные.
— Я все равно продолжу свою благотворительную деятельность хоть через месяц, хоть через пять лет. Мне нечего скрывать, но я не хочу соглашаться с тем, что считаю неправильным. Я не путался в показаниях, не говорил, что меня там не было. Я молю вас, ваша честь, об условном сроке: ради матери, которая теряет здоровье из-за нервов, ради подопечных. Я не судим, я отдал все долги своей родине, даже придумывал новые и пытался их исполнять.
— Я еще раз молю вас ваша честь — если будет срок, пусть будет условный. Позвольте мне дальше делать родину лучше, несмотря на ошибки.
На этом объявляется перерыв на решение, оно будет объявлено 4 сентября в 12 часов.
«Не уполномочена представляться, — с улыбкой ответила представительница обвинения на вопрос корреспондента "Медиазоны" о ее имени после заседания. — Все вопросы в пресс-службу».
Помощник судьи Сизинцевой, с которым сотрудница прокуратуры улыбчиво беседовала после завершения заседания, сказал, что также не знает, как ее зовут; он пояснил лишь, что ее прислали из ведомства «по поручению». Не знает имени оппонентки и защитица Жукова Светлана Байтурина.
В ходе заседания судья Сизинцева также не называла имя прокурора. Известно лишь, что у сотрудницы были на погонах четыре звезды — знак различия юриста первого класса.
Имя представительницы обвинения стало известно лишь после провозглашения приговора — судья Сизинцева произнесла его невнятно, но в тексте оно есть: Зотчик Э. А. Прокурор Эльвира Зотчик в прошлом представляла обвинение на процессе по делу трех активистов запрещенного движения «Артподготовка»; она просила для каждого по девять лет колонии каждому, суд приговорил их к срокам от семи до восьми лет.
Обновлено в 14:14 4 сентября. Уточнено имя сотрудницы прокуратуры.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке