На прошлом заседании, 30 июля, суд получил ответ из МВД. В документе говорилось о плане «Крепость», который ввели в управлении МВД по Краснодару после задержания адвоката Михаила Беньяша 9 сентября 2018 года. Ссылаясь на этот план, полицейские не пускали к нему его защитника. Теперь в МВД объяснили, что его ввели для тренировки полицейских «по действиям приведении плана «Крепость».
Затем в суде допросили судмедэксперта Наталью Киричкову, которая осматривала одного из потерпевших полицейских Дмитрия Юрченко. Адвокатов особенно интересовало, почему эксперт не подготовила схему повреждений. Киричкова объяснила, что начальство распорядилось не рисовать такие схемы в исследовательской части экспертиз. Адвокаты же настаивали, что таким образом она нарушила приказ Минздрава.
Подсудимый Михаил Беньяш усомнился в добросовестности судмедэксперта. «Они сфальсифицировали уголовное дело, они сфальсифицировали эти экспертизы, они понаставили себе синяков, а крайний я, сидеть мне! Вы эти экспертизы делаете! А из-за вас люди сидят! За бумажками сидите и людей не видите, а вот мы здесь!» — сказал он после допроса Киричковой.
Теперь стороны собираются допросить судмедэксперта, который обследовал второго потерпевшего силовика Егора Долгова.
Сегодня Михаила Беньяша защищают адвокаты Александр Попков, Сергей Костюк, Феликс Вертегель и Наринэ Галустян. Обвинение представляет зам прокурора западного административного округа Сергей Чеботарев.
Судья Диана Беляк спрашивает, что сегодня со свидетелями. Беньяш говорит, что отдал повестку свидетелю-травматологу, но он не может явиться из-за дежурства. Сможет только на следующей неделе или через неделю после обеда.
Беляк не хочет снова его вызывать. Беньяш настаивает, что это ключевой свидетель, так как он первый осматривал потерпевших Егора Долгова и Дмитрия Юрченко.
Беньяш говорит, что ни разу не злоупотреблял правом, не просил переносить заседания, всегда был готов к суду. Судья Беляк пытается выяснить, что подсудимый собирается спросить у врача и кратко просит объяснить смысловую нагрузку допроса. Однако адвокат говорит, что уже заканчивает, и продолжает объяснять, почему заключения врача спорны и почему его нужно допросить, перечисляет вопросы, которые касаются медосмотра.
— Я настаиваю, что Долгов и Юрченко нанесли себе травмы после медосмотра. И этот человек может это подтвердить, потому что он не видел укусов, — подчеркивает Беньяш.
Адвокат Вертегель просит закрыть дверь в кабинет Беляк, потому что там играет музыка. «Сорри», — говорит судья.
Следом она объясняет про сроки рассмотрения дела, и про то, что краевой суд очень внимательно за этим следит. Судья Беляк просит Беньяша объяснить, сколько свидетелей еще он собирается заявить.
Подсудимый пытается объяснить, но Беляк его прерывает и начинает перечислять за него: врач, судмедэксперт...
— [Полицейский Денис] Пронский, — вставляет подсудимый.
Беньяш объясняет: вызвать Пронского нужно, так как после ответа ГУ МВД по поводу повесток необходимо выяснить, почему подсудимого силой доставили в УВД, если повестка была доставлена на несколько дней позже.
По поводу врача по фамилии Хапсироков Беньяш просит подстроиться под его график. Адвокат Попков не согласен со своим подзащитным и говорит, что подстраиваться под график врача не нужно. Защитник подчеркивает, что работа не является основанием для неявки, и врач Хапсироков должен явиться. Адвокат Костюк поддерживает Попкова и говорит, что у суда есть только два варианта по УПК: привести свидетеля насильно, либо дать ему возможность явиться в суд достойно самостоятельно.
Адвокат Вертегель говорит, что показания Пронского опровергаются новыми обстоятельствами и доказательствами, поэтому его нужно снова допросить. «А как врач явится в суд, мне как защитнику без разницы». Адвокат Галустян поддерживает.
Прокурор поддерживает вызов врача в суд, так как нужно исследовать медицинские документы. Возражений по поводу вызова Пронского нет.
Судья Беляк удовлетворяет ходатайства о вызове двух свидетелей. «Александр Васильевич [Попков], я не согласна с вашими драконовскими мерами», — обращается судья к адвокату.
Она дает возможность врачу явиться в суд добровольно: «Вдруг там без ноги кто-то будет, а его на месте нет».
Перерыв закончился.
Прокурор Чеботарев спрашивает свидетельницу, как проходила экспертиза. Кузелева зачитывает сам текст экспертизы. Адвокат Костюк обращается к судье и замечает, что допрос не подразумевает зачитывание результата экспертизы. Судья соглашается. Тогда Кузелева пересказывает экспертизу, ссылаясь на текст.
У прокурора больше нет вопросов.
— От кого вы получили поручение следователя? — интересуется подсудимый Беньяш.
— Заведующий отделом распределяет их, — говорит Кузелева.
У адвоката Костюка «мини-ходатайство» — он просит забрать у эксперта материалы дела.
— Все поддерживают мини-ходатайство? — спрашивает судья.
— Я возражаю. Эксперт предупрежден об уголовной ответственности, — встает прокурор.
Судья Беляк отказывает в ходатайстве, так как эксперт говорит, что все было давно, и ей нужны документы.
Адвокат Костюк заявляет новое ходатайство об изъятии у эксперта материалов дела, но уже с другой формулировкой.
В это же время судья Беляк отчитывает эксперта из-за того, что она не может связать двух слов. Судья предупреждает, что если эксперт снова будет читать текст экспертизы, то все-таки отнимет документы.
Вопросы задает подсудимый Беньяш:
— Был ли кто-то посторонний при передаче вам документов?
— Не помню, но обычно не бывает.
— С какого момента считается, что вы начинаете экспертизу?
— Это очень интересный вопрос. Я получаю постановление и можно считать, что экспертиза начата. Либо постановление получаю и человек ко мне заходит для осмотра.
— Началом экспертизы указано 13:25. С каким событием вы связываете это время?
— Я думаю, что это начало осмотра Долгова. Я не помню. Это давно было.
— Виктория Викторовна. Вы имеете большой опыт. У вас должно быть все одинаково. С каким моментом связано время начала экспертизы?
— С момента начала осмотра. Бывают исключения, когда осмотр проводится вне помещения.
Подсудимый Михаил Беньяш продолжает допрашивать эксперта:
— Готовились ли вами схемы этой экспертизы?
— Нет. Не готовились.
— Почему?
— По живым лицам схемы мы не составляем. Это общепринятые нормы.
— Вы можете сослаться на нормы?
— Не могу.
— Почему, не отвечая на вопрос следователя, вы не отмечаете это в экспертизе? Почему вы не отразили отказ в подготовке схемы?
— Не могу сказать, почему.
— Почему вами не дан ответ на вопрос следователя, одновременно или разновременно образовались повреждения?
— Я понимаю, что вы хотите спросить. В сутках 24 часа.
— Стоп. Извините, что я перебиваю. Одновременно для вас значит в течение 24 часов?
Эксперт Кузелева говорит, что невозможно установить точное время повреждения на живом человеке. Она не может объяснить, почему не ответила на вопрос следствия точно.
Беньяш во время допроса не в первый раз обращается к эксперту по имени Виктория Васильевна. Весь зал подсказывает: «Викторовна». Подсудимый извиняется, а затем выясняет у Кузелевой, могли ли у потерпевшего полицейского повреждения возникнуть не в 13:25, а в другое время. Эксперт отвечает утвердительно.
Дальше Беньяш задает вопросы по второй экспертизе:
— От кого вы получили поручение провести экспертизу и какие материалы были приложены?
— Постановление и материалы я получила от заведующего отделом. Он получил от начальника бюро. Было мне представлено постановление, заключение эксперта первичное. И больше не помню, что мне было предъявлено.
— Во время второй экспертизы Долгов присутствовал?
— Нет. Но вы присутствовали. Я помню.
— Почему вы не отразили этот факт в тексте экспертизы?
— Можно я посмотрю текст?
Судья Беляк разрешает.
Эксперт Кузелева находит фрагмент пояснений Беньяша в экспертизе.
— Почему вы не полностью привели мои слова? Хотя пояснения Долгова подробно записали, — отмечает подсудимый.
— Потому что вы не объект исследования, а лицо, присутствовавшее во время экспертизы.
— Поясните разницу между травмами. Правильно ли я понимаю, что укус зубами на левом плече не обнаружен? — продолжает Беньяш.
Кузелева дает пояснения по травмам. По ее словам, на левом плече Долгова повреждение действительно не характерно для укуса, а на правом плече характер травмы в виде укуса носит предположительный характер.
Вопросы задает адвокат Александр Попков:
— Вы вообще помните Долгова? Не по бумажке?
— Не помню.
— Ваши выводы вы считаете полными и исчерпывающими?
— Я считаю полными и исчерпывающими.
— Эксперт вправе переформулировать вопросы следователя, если они неправильно заданы?
— Нет. Он имеет [право] дополнить ответ так, как он понимает.
— В обоих экспертизах вы не задаете вопросы про 9 сентября, но спрашиваете про сроки давности. Однако все равно привязываетесь к этой дате. Почему?
— Потому что эта дата была указа следователем.
— Могли ли повреждения образоваться 8 сентября?
— Этот вопрос не задавался.
— А 10 сентября?
— Этот вопрос не задавался, — отвечает эксперт Кузелева.
— Правильно ли я понимаю, что, согласно медицинской литературе, фиолетовые повреждения соответствуют периоду от одного до трех суток? — уточняет адвокат Попков.
— Правильно задали вопрос. Я бы сказала, что от 12 часов до трех суток.
Далее защитник Попков расспрашивает у Кузелевой, что значат те или иные термины, которыми пользовалась эксперт в своих заключениях. В частности, он уточняет, от скольки травмирующих воздействий образовались повреждения.
В экспертизе написано о пяти воздействиях, а в суде эксперт насчитывает только четыре.
— Почему вы не ответили на вопрос следователя, могли ли повреждения образоваться от множества ударов с ограниченной поверхностью? — спрашивает Попков.
— Я не ответила на этот вопрос. Это мое упущение, — признается эксперт.
Далее вопросы снова задает Беньяш — он интересуется, могли ли повреждения полицейского Долгова образоваться от падения. Кузелева отвечает, что при падении повреждения бы были расположены иначе.
— В идеале надо следственный эксперимент проводить, — отмечает эксперт.
— Мог ли потерпевший сам себе нанести эти повреждения?
— Этот вопрос не задавался.
Судья снимает этот вопрос, но Беньяш задает его снова, переформулировав. Эксперт Кузелева отвечает, что область расположения повреждений расположена так, что можно самому себе нанести повреждения.
У судьи Беляк и адвоката Костюка небольшой спор: защитник настаивает, что не понял ответ эксперта, а судья считает, что он может потом перечитать протокол допроса.
— Давайте помолчим 20 секунд и успокоимся, потому что вы сейчас перебиваете меня и не даете мне закончить вопрос, — говорит Костюк.
Судья требует от него кратко и четко задать вопрос.
В итоге Костюк спрашивает, как эксперт определила период повреждений, нанесенных полицейскому Долгову, если методики определения времени нанесения повреждения мягких тканей живым людям нет.
Эксперт Кузелева отвечает, что ее неправильно поняли, и напоминает, что в точности до часа время определить нельзя.
Беньяш спрашивает у эксперта Кузелевой, корректно ли следователем были поставлены вопросы.
— Я не могу давать оценку.
Теперь вопросы задает адвокат Попков.
— Правильно ли я понял, что вы не исследовали возможность образования повреждений не девятого сентября?
Прокурор просит снять вопрос, судья Беляк соглашается.
— Правильно ли я понял, что вы не исследовали возможность образования повреждений восьмого сентября? — перефразирует адвокат.
Вопрос снова снимают.
Попков объясняет, что следователь не спрашивал про 9 сентября, а про срок давности. Беляк разрешает спросить про 10 сентября.
— Косвенно изучала, — отвечает эксперт.
— Тогда ловите еще тысячу вопросов, — говорит Беляк.
Теперь защита спрашивает, могли ли повреждения образоваться не 9 сентября. Эксперт не хочет отвечать. Однако теперь защита и суд заставляют ее ответить.
— Изучал ли эксперт вопрос о возможности образования этих повреждений 8 сентября? — повторяет вопрос Попков.
— Нет. Мой предыдущий ответ некорректен, — отвечает свидетель. Объяснить, что значит «некорректный ответ», она не может.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке