На прошлом заседании допросили свидетеля Ларису Войкину — ее наняла в «Седьмую студию» на должность бухгалтера и специалиста по кадрам ключевой свидетель обвинения Нина Масляева. На следствии Войкина говорила, что с апреля 2012 года в «Седьмую студию» стали регулярно привозить наличные, а вести их учет генеральный продюсер Алексей Малобродский велел ей.
В суде Войкина вспомнила, что реальные зарплаты подсудимых превышали официальные в два-три раза, а также деньги выплачивали и тем сотрудникам организации, которых не было в штате — их список предоставлял Малобродский.
Свидетель утверждала, что по распоряжению режиссера Кирилла Серебренникова были уничтожены документы «Седьмой студии», но часть из них сохранилась у нее в электронном виде. Войкина добавила, что после задержания Итина и Масляевой продюсер Екатерина Воронова попросила стереть и их.
Все участники процесса собрались в зале. Появляется судья Ирина Аккуратова, очень тихо объявляет заседание открытым. В зал заходит свидетель, крупная женщина с короткой темной стрижкой в черно-белой кофточке с леопардовым узором и черно-красной шали.
Она называет свои данные — Татьяна Игоревна Жирикова, 15 февраля 1961 года рождения. Свидетель просит судью говорить погромче. Затем она уточняет, что сейчас официально не работает, не судима.
— Кого из подсудимых вы знаете? — спрашивает судья.
— Все знакомы, — оглядывает свидетель сидящих в зале подсудимых. — Серебренникова, Итина знаю. Малобродского по прессе и Апфельбаум по прессе.
— Вы с Серебренниковым и Итиным общались?
— Общения как такового у нас не было, я только в Следственном комитете общалась с ними. Помощница Серебренникова там со мной общалась.
Жирикова добавляет, что следит за судом в прессе, поэтому «в курсе участников процесса» и знает про Апфельбаум и Малобродского. Отношение ко всем ним у нее «ровные».
Прокурор Олег Лавров просит свидетеля рассказать, какое отношение она имела к «Седьмой студии». Жирикова говорит, что Лунина Ирина Викторовна пригласила ее поучаствовать в аудите «Седьмой студии» — в проверке и затем в восстановлении бухгалтерского учета: «Мне был предложен объем работ, потому что там, как я поняла, учета, скажем так мягко, вообще никакого не было». Все документы приходилось восстанавливать и отражать это в бухгалтерской программе, вспоминает она.
— Вы употребили слова «ничего не было, кроме банковского разноса», что вы имеете в виду? — интересуется прокурор.
Жирикова объясняет, что первым делом надо было проверить, чтобы все выписки из банка были отражены в программе 1С. Непосредственно она «весь банк проверила», чтобы в итоге все выписки были отражены. Затем стояла задача проверить начисление налогов по оплате труда, валютный счет, по которому было несколько операций. «Мне вменялось полностью отразить и восстановить документы», — подытоживает свидетель.
Она объясняет, как необходимо было работать с документами от контрагентов. Однако в реальности они не были никак систематизированы, «разноски по этим документам не было», приходилось искать первичные документы. Потому что ничего этого в системе 1С не было отражено.
— Вы проводили какой-то анализ работы «Седьмой студии» с этими контрагентами?
— Зрительно мне было видно это, реальный это контрагент или виртуальный.
Она объясняет, что по документам было видно, когда была проведена контрагентом реальная работа, а когда скорее всего не было — в этом случае настораживало, что большие суммые перечислялись компаниями по шаблонным договорам, «они все были составлены по одному шаблону, менялась только тематика и генеральный директор в шапке». Но «больше всего напрягало», говорит свидетель, что печать в договоре с одной фирмой могла стоять от другой фирмы, суммы в актах тоже могли не совпадать. В ходе проверки с реальными контрагентами заключались акты сверок. С «виртуальными» такое было сделать невозможно, говорит Жирикова.
Жирикова вспоминает, что в конце работы Лунина попросила ее составить перечень ошибок и недочетов, допущенных в работе «Седьмой студии», — она все это отразила и передала через продюсера Екатерину Воронову.
— Документы переделывались?
— Да, это было все сложно, потому что до [бухгалтера «Седьмой студии» Нины] Масляевой было просто не добиться, с ней какие-либо вопросы было решить очень трудно. Но перед руководством ставили задачи, чтобы привести в порядок документооборот.
Она говорит, что во время работы Масляевой была «ситуация недостачи денег», из-за которой и возникла необходимость провести аудит.
— Люди искусства, конечно, как я поняла, все в своих процессах творческих, никто не знал, конечно, истинной картинки и того, что там происходит, — рассуждает Жирикова.
Она вспоминает, что в конце проверки бывала в офисе «Седьмой студии» и видела, как работают Воронова и Войкина.
Свидетель Жирикова говорит, что после этого ей предложили дистанционно вести бухгалтерский учет, а потом ее зачислили новым бухгалтером «Седьмой студии». Но во время проверки ее руководителем была Лунина, которая ставила перед ней задачи.
— А с кем согласовала Лунина свою деятельность?
— С Вороновой.
Прокурор спрашивает, требовалось ли вообще восстановление бухгалтерии «Седьмой студии».
— Да, — отвечает свидетель. — Лунина первую оценочную характеристику сделала и вынесла это на руководство. Оно собиралось по этому вопросу и принималось решение. Как я знаю со слов Луниной, руководство было обеспокоено, что в таком состоянии находится весь учет, и Серебренников настоял, чтобы не закрывать фирму, а привести в порядок весь документооборот.
Прокурор Лавров спрашивает, как велся учет по этим «виртуальным» фирмам. Свидетель говорит, что, как она поняла, деньги переводились этим фирмам и обналичивались.
— И уже из этих денег велся весь процесс, — описывает Жирикова схему. Кассу, по ее словам, вела Лариса Войкина.
Она вспоминает, что, согласившись заниматься этими документами, сначала даже не знала, что в этом была задействована Элеонора Филимонова, подчиненная Масляевой. По словам свидетеля, когда она составила список сотрудников и показала Вороновой, та очень удивилась, что в нем оказались незнакомые фамилии.
— Масляева сажала на эти фамилии займы, поэтому они нужны были ей как числящиеся работники, — объясняет свидетель.
Зарплата состояла из официальной и неофициальной части, которая выплачивалась наличными. Сама Жирикова официально получала 15 или 20 тысяч рублей, а наличными сначала 70 тысяч, потом 40 тысяч.
Прокурор просит ее назвать, сколько мероприятий и какие именно проводились во время ее работы. Была постановка в «Гоголь-центре» «Обыкновенной истории», вспоминает свидетель: «Выделялись и спонсорские деньги на это». Потом было «Озеро», затем гастроли в Македонии, еще показы «Обыкновенной истории». «Вот разовые были такие показы, может быть, что-то упустила», — уточняет она. Мероприятия проводили на благотворительные взносы, говорит Жирикова, вспоминая взнос фонда бизнесмена Олега Дерипаски на «Обыкновенную историю».
По просьбе прокурора Жирикова рассказывает, как, по ее представлению, происходил весь учет до ее проверки. По ее мнению, если бы все постановки готовились только с использованием безналичных расчетов и оформлением всех документов, «им понадобился бы приличный штат бухгалтерии», а такой возможности у «Седьмой студии» не было.
Но из договоров с «МВК Эстейт», у которой арендовали помещения на Винзаводе, ей видно, что заявленные мероприятия на площадке проводились. Жирикова говорит, что сотрудники «Седьмой студии» заработали себе «головную боль», когда заключили договоры с «Гоголь-центром» об аренде декораций и другого имущества — их выполнение невозможно было корректно отразить в бухгалтерии и правильно оформить, поскольку большую часть купленного невозможно было корректно поставить на баланс организации.
Прокурор Лавров просит свидетеля объяснить, как она поняла из разговоров с сотрудниками «Седьмой студии», для чего было нужно обналичивание. Выплаты гонораров, приобретение декораций, костюмов, «я так поняла, что что-то приобреталось на тех же рынках, как-то в разговоре шло, что очень сложная вот эта кухня», перечисляет свидетель.
Реестров или перечней подобных трат сама она не видела, только в Следственном комитете ей показывали «кусок той кассы черной». Сама она работала уже «в завершающий период, и не было такого процесса творческого, который был перед этим».
Прокурор спрашивает ее, в каком объеме были обналичены деньги. «Половину не скажу, не буду вот, понимаете, я могу ошибиться, но объем был приличный по сравнению с общим, от 210 миллионов, может быть, девяносто, может быть, сто», — пытается она припомнить.
Свидетель рассказывает, что была выездная налоговая проверка в конце 2016 года, а перед этим документы брали на проверку в Минкульт. Генеральным директором к тому времени уже была Анна Шалашова. Для консультации был приглашен представитель налоговой инспекции — он предложил предоставить «список тех организаций, через которые проводилось обналичивание». В связи с этим она и подготовила таблицу об этих фирмах и передала ее через Шалашову.
Свидетель все время называет участников событий по именам — Инна, Аня, Катя — и прокурор постоянно просит ее уточнять фамилии.
Она говорит, что была в больнице, когда Минкульт запросил документы, отсрочить их предоставление в ведомстве отказались. Чтобы предоставить все вовремя, даже пытались звать Масляеву, но та отказалась. «И я не знала, в каком виде были направлены документы в Минкульт», — замечает Жирикова, но многое, по ее словам, так и не было исправлено, несмотря на ее замечания после проверки.
31 марта 2016-го «Седьмая студия» предоставила документы в Минкульт, а в конце декабря стало известно о планах выездной проверки налоговой службы — собирались проверять все документы с 2013 по 2016 год, вспоминает свидетель. Офиса тогда не было, негде было предоставить место для работы инспекторов и им по перечню указали подготовить документы за все годы работы. Они были подготовлены.
— По итогам какие-нибудь замечания или меры со стороны налоговой предприняты были? — интересуется прокурор.
— Я знаю, по 2015 году звонила проверяющая женщина, она какие-то нюансы указывала, я что-то подправила, — отвечает Жирикова. — А так отвозили исключительно так, как затребовали, из той первички, которая была, как в Минкульт представляли.
Хранились тогда эти документы по большей части в коробках в «Гоголь-центре», припоминает она, что-то осталось в офисе, что-то у нее дома, в том числе документы по ее текущей работе.
Документы в налоговую готовили несколько человек, распечатки из программ делала она, подключалась еще Лунина, и «в театре люди помогали и, в частности, была привлечена жена Итина, дочерей его я там видела».
— А по какой причине они были привлечены?
— Я так понимаю, максимально надо было народу, потому что сроки были ограничены, и Аня Шалашова привлекала как можно больше народу, чтобы подготовить это.
Прокурор спрашивает, был ли у свидетеля доступ в программу «Банк-клиент». Такого доступа у нее не было, говорит Татьяна Жирикова, но был доступ к программе 1С.
Права подписи она также не имела. Оно было у Итина, а когда в конце мая 2015 года он уволился, право подписи перешло к Анне Шалашовой.
В АНО «Седьмая студия» она «вынуждена была уволиться» по трудовой книжке в январе 2016 года, потому что в это время ей назначали пенсию по инвалидности, но фактически она продолжала работать.
Жирикова по просьбе прокурора пытается вспомнить, какие именно договора были у «Седьмой студии» с «Гоголь-центром» — она говорит, что студия сдавала в аренду декорации и оборудование, а также через нее проходило «лицензионное вознаграждение Кириллу Семеновичу», все в рамках заключенных договоров. По этим договорам предусматривался процент, который должен был выплачиваться авторам постановок — не только Серебренникову, поясняет свидетель.
Счета у «Седьмой студии» были в «Альфа-банке» и Балтийском банке развития. Последний был открыт только для взятия кредита, кажется, в 2013 году, погашенного в начале 2014 года, говорит Жирикова.
Прокурор Лавров просит ее вспомнить, знакомы ли ей такие компании, как «Дизайн групп», «Ист вест» и множество других, а также индивидуальные предприниматели Артемова, Щеглова, Сибаев, Завадский и прочие. Все знакомы. «Через эти фирмы перечислялись деньги на проведение мероприятий», — говорит она. Кто из них реально оказывал услуги, а кто нет, свидетель сказать затрудняется.
— Там такой интересный случай был с «Кино и театром», отчитались за первый транш субсидирования в Минкульт, а в середине года полтора миллиона вернулись на расчетный счет от «Кино и театра». Значит, надо было делать корректировку, показывать, все с этим деньгами…
Свидетель Жирикова сетует на бардак в документах «Седьмой студии»: «Такой был абсурд, что на разные мероприятия оформлялись одни и те же платежки». По словам свидетеля, она и Лунина говорили, что все надо приводить в соответствие с реальными данными. Но Воронова переделывать сданные отчеты отказалась, сказав, что их в таком виде уже принял Минкульт.
— Говоря о «виртуальных фирмах», вы какие именно имели в виду?
— Те, что вы перечислили, и «Проф-консалтинг», и другие…
— До выполнения вами работ для «Седьмой студии» вам известно, кто составлял и предоставлял в Министерство культуры отчеты по реализации проекта «Платформа»?
Свидетель говорит, что она знает это только со слов Екатерины Вороновой — финансовые отчеты готовила Масляева (при участии Филимоновой), а творческие сама Воронова. Кто еще участвовал в этом, ей неизвестно.
— Ваша работа по восстановлению бухгалтерии была оплачена?
— Да. Аня Шалашова оплачивала и Итин.
— В каком объеме?
— А, по восстановлению? По восстановлению мне платила Лунина. 170 или 180. Она работала от фирмы «Фино-плюс», она заключила договор о проведении аудита. По безналу деньги перечислялись ей, по-моему, 600 тысяч.
— Скажите, а Шалашова Анна, она в какой момент в «Седьмой студии» появилась?
— Она появилась генеральным директором, когда уволился Итин, в конце июня 2015 года. Потому что я была на отдыхе и мне звонили, что у Итина проблемы в Минкультуры, потому что он не может совмещать работу в «Седьмой студии» и работать в театре [в Ярославле].
— После этого Итин как-то принимал участие в работе?
— Да я и так-то его там не видела почти.
Свидетель вспоминает, что Итина, пока он работал, очень беспокоило составление документов, он спрашивал, все ли там в итоге было нормально. «Но как это можно назвать нормально?» — удивляется она.
Свидетель говорит, что Анна Шалашова была «доверенным лицом» Кирилла Себренникова, она работала его помощницей, и поэтому логично, что когда срочно понадобилось найти замену Итину, об этом попросили именно ее.
У гособвинителей вопросов больше нет. Защита просит пять минут, чтобы согласовать свои вопросы.
Адвокат Серебренникова Дмитрий Харитонов спрашивает свидетеля Жирикову, каким к моменту начала ее работы был состав бухгалтерского отдела «Седьмой студии».
— Как такового никакого. Масляева на тот момент, когда мы восстанавливали, уже не выходила на работу. Что там у них в офисе было, в структуру их всю я вообще не вникала. У меня была задача, поставленная Луниной.
Жирикова рассказывает, как она составляла список по всем договорам и контрагентам, чего там не доставало. Однажды она встречалась с Масляевой на станции метро «Таганская», та передавала счета-фактуры. «Я говорю, как же так вы все там запустили? На что она ответила: "Никого это не интересовало, я добивалась, чтобы мне увеличили штат бухгалтерии. Ну, им не надо — и мне не надо". Такой подход у нее был», — рассказывает свидетель.
По ее словам, Итин пытался ее состыковать еще с Масляевой, но ничего не вышло и та «вела себя, мягко говоря, неадекватно».
Адвокат Харитонов спрашивает, кто предоставлял Жириковой информацию для проверки.
— Инна Лунина мне банк привезла. Прежде всего, она с флешки установила мне базы программ, которые были в «Седьмой студии». С чем мне сличать? 1С и бумажные носители. Мне как бухгалтеру было интересно, как все там устроено, я смотрела и охреневала. Никакой аналитики, никакого проведения первичных документов, ничего не делалось…
По компаниям, которые она назвала «виртуальными», не все документы были правильно оформлены и не все были в наличии. Так было, например, с ИП Синельниковым.
— Вам кто-то объяснял, почему документы находятся в таком состоянии?
— Мне объяснили, что не было четкого учета, контроля. Когда обнаружили, что там недостача по деньгам, возник вопрос, что там вообще в 1С, и вот эта вся цепочка потянулась.
Жирикова говорит, что уже при ней продюсер «Седьмой студии» Екатерина Воронова получала наличные деньги, снимая с карты. По документам видно, что и раньше такие операции по снятию денег шли «сплошняком», особенно в 2012 и 2013 году — эти документы изучала Лунина, а не она, добавляет свидетельница.
Имущества, приобретенного по первичным документам (например, все тот же рояль), было примерно на 7 млн рублей, из них 5 млн пошли на рояль. Остальные приобретения не были формлены должны образом. Она объясняет, как все эти материальные ценности должны были бы оформляться, но этого сделано не было. По словам Жириковой, большую часть материальных ценностей невозможно было поставить на бухгалтерский учет — она смогла поставить только рояль и некоторые другие вещи на сумму 7 млн рублей.
— Вы сказали, что «платежки феерически разбивались на разные суммы», вы что имели в виду?
— Я когда стала по 2014 году выверять платежки, я столкнулась с тем, что часть была указана в одном мероприятии, часть в другом, сразу было видно, что это подбивалось, раскидывалось…
Свидетель говорит, что пыталась сама составить отчет за 2014 год с учетом всех сумм, но получалось, что одни мероприятия не закрывались необходимой суммой, на другие было потрачено чуть больше. «Даже если реально это все было составлено, жизнь это такая вещь, что всегда получается перекос, здесь мы взяли побольше, здесь поменьше», — замечает она. Жирикова оформила такой договор, по которому получилось, что в итоге все выделенные деньги пошли на проведение мероприятий.
У адвоката Харитонова больше нет вопросов.
Адвокат Малобродского Ксения Карпинская спрашивает, показывали ли ей подшитые документы.
— Я слежу за процессом, когда это прочитала, я просто… — возмущается свидетель, не уточняя, что именно она прочла; возможно, речь идет о показаниях Масляевой. — Это было все свалено в коробки, это приходилось все разбирать по контрагентам, по договорам…
Адвокат спрашивает про платеж ИП Синельникову на 660 тысяч рублей, свидетель о нем ничего не помнит.
Адвокат Юрий Лысенко спрашивает, как продюсер «Седьмой студии» Воронова определила, что не хватает каких-то денег.
— Она общалась с Луниной на этот счет, та мне только отрывками… Понимаете, меня интересовала задача — работа и как ее выполнить, — говорит свидетель Жирикова. — Это потом, когда они предложили остаться бухгалтером… Я работала тогда, в основном, одна у себя дома, я была огорожена от этого. Потом какие-то отрывки я слышала, но мы говорили чисто по работе, а что там было раньше, не обсуждали.
Вопрос у подсудимой Софьи Апфельбаум — она просит показать свидетелю договор с ИП Щегловой, которая как художник оформляла один из проектов. Она интересуется, почему свидетель указала ее как «виртуальную» фирму.
Жирикова настаивает, что не говорила подобного — прокурор перечислил фирмы, и она сказала, что эти названия ей знакомы, а кто из них «виртуальный», а кто нет, она точно не знает. Свидетель добавляет, что, посмотрев договор, она не может стопроцентно утверждать, что именно эта фирма «виртуальная», но часто «закономерность можно установить». Однако договор свидетелю решили не показывать.
Бывший генпродюсер «Седьмой студии» Алексей Малобродский уточняет, знает ли свидетель что-то о первичных договорах 2011-2013 года. Жирикова отвечает отрицательно — этим периодом занималась Лунина, а свидетель изучала документы с 2014 года.
Стороны выясняют, какая фирма поставляла рояль, потому что свидетель, объясняя нюансы своей работы, для примера постоянно упоминает условные фирмы «Ромашка» и «Василек».
— То, что я назвала "Ромашкой" это не значит, что это… Это я образно. Вы все уже считаете, что я хочу всех подвести под это. Я просто сейчас напрягаться и вспоминать от какой фирмы что было приобретено, там и этот… Ммм, сервер стоял на учете, и рояль, и много было акустики какой-то для озвучания дорогой. Вот это было на учете, — объясняет свидетель.
Жирикова рассказывает, как должны были оформляться счета и как они на практике были оформлены в «Седьмой студии».
— Мы говорим сейчас про то материальное, что перечислялось в договорах. Ведь проект составлялся, там же приобретались какие-то материальные ценности на тот или иной проект в этом соглашении. Вот эти материальные ценности нужно было все ставить на учет. Только отличается счетами. Если это основное средство, больше 100 тысяч, то ставится на ноль первый счет, если это МБП — это ставится на 10-й счет, и ставится не просто на 10-й счет, а в аналитике с тематикой проведенного проекта. Чтобы было понятно, что это к этому проекту, это к этому проекту. Это на 20-м счете ведется аналитика, и только после того как 20-ка сформирована по мероприятиям и видно, что она реально закрыта, только тогда можно 86-й счет субсидирования закрыть. А там все просто закрывалось, грубо говоря, с 51-го оплатили, 86-й закрыли. Все. Никакой аналитики, никакого разграничения не вели.
Малобродский продолжает расспрашивать свидетеля о ее бухгалтерской работе, что и как должно быть отражено. Судья спорит с ним о том, как задавать и формулировать вопрос.
В итоге Жирикова сама формулирует вопрос — кто виноват в том, что одно было поставлено на учет, другое нет — и подробно объясняет, что по этим договорам и актам невозможно было «в белом учете» грамотно все отразить
Теперь свидетель отвечает судье — та уточняет даты лицензионных договоров, некоторые были от 2012–2013 годов по поставленным в то время спектаклям. В подчинении у Жириковой никого не было, когда она стала бухгалтером «Седьмой студии», у нее был стол в помещении на Винзаводе, там же сидели Войкина и Воронова.
Она рассказывает о своих обязанностях как бухгалтера. На эту работу ее позвала продюсер Екатерина Воронова, сказавшая, что нужно вести учет, что субсидии уже закончились и будут только разовые мероприятия, и нужно проверять заключительные договора и акты — «ну то есть текущая работа бухгалтерии».
Судья спрашивает очень тихо — свидетель плохо слышит и постоянно просит повторить вопрос. Затем она все же отвечает, что в штате «Седьмой студии» тогда оставалиь Воронова, Войкина, Назаров, Итин, Серебренников.
— Назаров кто это?
— Я его не видела, он был в штате. По разговорам он был инженером на проекте, реально работал, но я его не видела.
— Вы сказали, что в штате были лица, про которых вам сказали, что их надо вывести из штата. Вы недоговорили, о ком шла речь?
— Масляева, дочь Масляевой, Хромова и еще была фамилия, забыла, мужчина.
— Каким образом они были выведены из штата?
— Уволены, по собственному желанию.
Мужчина — Курбанов, припоминает свидетель после подсказки кого-то из зала. Она рассказывает, как оформлялись все бумаги для перечисления зарплаты, которые платились наличными.
— А откуда брались наличные?
— Ну у них все время крутились в кассе эти деньги «виртуальные», там постоянно движение по кассе было, это мы все прекрасно понимаем, Масляева их гоняла. По карте снимала, какие-то займы делала… В основном, это было снятие по карте, наличность оприходовалась в кассе, часть шла на эту виртуальную зарплату по ведомостям.
Судья пытается выяснить, как по бухгалтерии оформлялось, что часть зарплаты платилась по ведомости официально, а часть в конверте. Свидетель говорит, что «никак», но вообще она сама к снятию денег не имела отношения.
Свидетель Жирикова рассказывает, что когда бухгалтер Войкина выдавала деньги из кассы, она еще не работала в «Седьмой студии» (та уволилась в январе 2015 года, уточняет свидетель). Подчинялась Войкина, вероятно, генпродюсеру Вороновой. С ней же были все взаимоотношения и у Жириковой.
Прокурор Лавров играет желваками.
Свидетель припоминает, что когда начали проверять договоры, там не было ни одной сметы. «В том числе и со Щегловой», — оборачивается она к Апфельбаум.
Кто подписывал финансовый отчет за 2014 год, который она выправила, свидетель «понятия не имеет», но помнит, что кто-то отвозил его в Минкульт: «То ли Воронова, то ли Войкина».
Судья расспрашивает ее про печати, у кого они хранились — печать была у Вороновой, потом у Шалашовой, еще одна хранилась дома у Жириковой.
Судья Аккуратова выясняет, как документы приводили в порядок — Жирикова указывает, что надо оформлять и искать первичные документы, что и как надо «привести в соответствие», а выполнял это уже кто-то другой и «мне приносили».
— Даже из самих договоров было видно, что не одним человеком подписывались эти договора, — припоминает она. Но почерковедческой экспертизы она не проводила и указывала только на самые вопиющие моменты, когда подписи вовсе не было или недоставало печати.
По просьбе судьи свидетель диктует адрес своей электронной почты и рассказывает, с кем из «Седьмой студии» она переписывалась.
О реализации билетов «Седьмой студии» ей известно только из отчетов «МВК Эстейт» — частично выручку перечисляли на счет, частично она шла в счет аренды, «поэтому я видела объем продаж, мероприятия там были указаны». Когда она пришла, уже была только аренда, выплачивавшаяся до конца года.
— Сколько счетов было у АНО «Седьмая студия»?
— В «Альфа-банке» был рублевый счет, валютный в долларах и в евро. Не утверждаю 100 процентов, но по-моему, в долларах был, они там вместе обычно.
Свидетель вспоминает какие-то экраны, которые покупали за евро. В ББР (Балтийском банке развития) был только рублевый счет для взятия кредита, говорит она. Свидетель вместе с судьей и адвокатами долго пытается вспоминить правильную абрревиатуру банка.
У судьи больше нет вопросов. Допрос продолжает адвокат Апфельбаум Ирина Поверинова. Она спрашивает, что известно свидетелю о проекте, когда она впервые с ним столкнулась, сколько людей в нем было зайдействовано.
— Ну, я только могла слышать, и судя по арендам помещения и площадок… Но я по этим документам не могла определить количество людей, гонорары же по-белому не зачислялись. И потому не разбивались по проектам.
— А по ведомостям это невозможно было понять?
— Ни в коем случае, это ведомость виртуальная, где только верхушка, несколько человек.
— Известно ли вам, ограничивался ли фонд заработной платы?
— Да. Это по договору было выделено.
Свидетель просит отличать зарплаты от гонораров. По ее словам, в 2014 году официально фонд заработной платы был ограничен тремя миллионами рублей. О неофициальном реестре работников и зарплат ей никаких подробностей неизвестно: «Эта касса была Ларисина, если она что-то и подшивала… Я этого не видела ничего».
Жирикова объясняет, что у нее по бухгалтерским документам видно, что деньги переводились ИП Синельникову или кому-то, они, как она поняла, обналичивались, после чего шли на зарплаты и гонорары по проектам, но это учитывалось в «черной» кассе, а у нее в бухгалтерии остался только договор с Синельниковым и документы о переведенных ему деньгах.
Адвокат спрашивает, зачем нужны были обнальные фирмы, если можно было снимать наличные по карте. «Кто-то говорит, что это для быстроты, кто-то говорил, что если это все по-белому, нужен штат бухгалтерии… По жизни мне это понятно», — говорит свидетель.
— Говорили, что Масляева занималась только обналичиванием, как мне сказали. Она появлялась в офисе только с деньгами, — добавляет Жирикова.
Вопрос у адвоката Карпинской — она просит показать свидетелю том 97, в котором много оборотно-сальдовых ведомостей с рукописными надписями о том, что сделать с этим документом. Она просит, чтобы свидетель их прокомментировала.
Помощница судьи идет за томом.
— Да, это мой черновик, — смотрит документы Жирикова. — Это все распечатки для работы.
Свидетель замечает, что некоторые документы она потом перечеркивала и использовала для черновиков при распечатывании.
Жирикова вспоминает, что во время обыска у нее изъяли два ноутбука — один вернули, второй, на котором была база 1С, нет.
— Я уже, как говорится, рассталась с этим ноутбуком.
— Известно ли вам, почему до 2016 года из Минкультуры не поступали запросы на предоставление первичной документации? — спрашивает судья Аккуратова.
— Нет, я сама удивилась, когда все увидела. Что, вы предоставляете отчеты, а первичные документы у вас нет требуют? Нет, говорят, не требуют.
Свидетель считает одной из главных проблем отчестности «Седьмой студии» тот факт, что смет к «виртуальным договорам» не было, ни одной; она вспоминает, как при ней изготавливали буквы для одного из проектов, и сколько там было смет и документов. «Воронова в плане специалиста произвела на меня очень хорошее впечатление, как-то за дело она болела», — признается свидетель.
У сторон больше нет вопросов к свидетелю, ее отпускают. Судья объявляет перерыв на обед.
В томе 249 — постановление о компьютерной экспертизе обнаруженных в квартире Жириковой и Войкиной носителей, протоколы ознакомления с этим постановлением и экспертизой, сама экспертиза, в которой говорится, что на всех представленных носителях есть некая удаленная информация, в основном, технические файлы. Кроме того, была восстановлена переписка по скайпу и через «Mail.ru Агент», вся информация приложена на оптических дисках.
Затем постановления об отказе по ходатайствам защитника Итина по этим экспертизам, документы о приобщении к делу загранпаспорта Серебренникова, назначения криминалистических экспертиз, ознакомления, письмо следователя в центр специальной техники ФСБ, проведенная там экспертиза, замечания обвиняемых, сопроводительные письма, экспертизы документов «МВК Эстейт», печати «Седьмой студии» (решить, в какое время нанесен штамп на документы, не представилось возможным). Заявления, протоколы ознакомления.
Подсудимый Малобродский встает и обращает внимание суда на упоминание документов «МВК Эстейт» — отчетов о продаже билетов, актов сверки взаимных обязательств и тому подобного. Он указывает, что вопросы в экспертизе сводятся к тому, могли ли быть эти документы сфальсифицированы задним числом и сделаны в один день. «И ответ эксперта, как мы сейчас слышали, что нет, не могли», — замечает он.
По его словам, эти документы «показывают подлинный характер отношений между "Седьмой студией" и МВК Эстейт», но их следствие подвергло сомнению, тогда как другие действительно странные документы из дела следствие не заинтересовали.
Гособвинитель Игнатова продолжает перечислять документы — назначения экспертиз, протоколы, замечания, телефонограммы, аудиофайлы, в которых переговоры Итина и Масляевой («Нина Леонидовна, дорогая», — читает фрагменты прокурор), протоколы ознакомлений, отказы в ходатайствах, поручения коллегии ревизоров.
Адвокат Лысенко указывает, что прокурор, перечисляя документы, перепутала его ходатайство о предоставлении материалов, которые получил эксперт, с обычным замечанием.
Прокурор продолжает — постановления об отказе, ходатайства. 249-й том заканчивается.
В томе 250 — сопроводительные письма в прокуратуру, ходатайства защитников относительно экспертов, запросы о движении средств, ответы экспертов о том, когда и какие суммы были выделены Министерством культуры (всего за 2011-2014 годы 216,5 млн рублей), документы о поступлении средств на счет «Седьмой студии» в «Альфа-банке» из других источников, помимо Министерства культуры (всего за 2011-2014 года около 35,5 млн рублей). С расчетных счетов в «Альфа-банке» за это время были сняты 56,8 млн рублей наличными.
На счета различных компаний и ИП — прокурор перечисляет их — каждый год переводились различные крупные суммы. Также эксперт изучал «динамику финансово-экономических показателей» этих предприятий и отмечает, что часть перечисленных им сумм были необоснованными и не подтверждалась первичными документами. Перечисление денег эксперт этим фирмам называет «безвозмездным выбытием» бюджетных средств, выделенных Министерством культуры, в размере 133 млн рублей — «что есть сумма экономического вреда, причиненного государству».
Судья Аккуратова откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
Адвокат Итина Юрий Лысенко просит разрешения сделать пару комментариев по экспертизе. Он говорит, что в исследовании есть противоречия и неточности, а также оно не учитывает все поступления на счет компании, а также некорректно учитывает займ, который Итин предоставил «Седьмой студии» в начале ее существования. Он указывает и на другие ошибки эксперта, который, к примеру, ссылается на договоры, ни один из которых, как выяснилось в суде, Итиным не подписан.
Адвокат Карпинская просит показать 265-й том, в частности, постановление следователя, согласно которому осмотр компьютера допрошенной сегодня Жириковой признан недопустимым доказательством. Именно на основании этого осмотра была сделана экспертиза программы 1С, которую сегодня зачитывало гособвинение.
Судья Аккуратова кивает, но говорит, что пока что доказательства представляет обвинение.
Прокурор продолжает читать документы — ходатайства, отказы, ознакомления, постановления, письмо следователя о необходимости проведения финансово-экономической экспертизы, ответы из экспертно-криминалистического центра о том, что все эксперты перегружены, такой же ответ из другого центра, и еще одного; письмо в главное управление криминалистики, ответ о высокой загруженности экспертов, приступить к работе они смогут не раньше декабря 2017 года. В итоге дело достается эксперту Рафиковой.
Гособвинитель продолжает перечислять документы — ходатайство эксперта о предоставлении материалов, сопроводительные письма. Адвокат Лысенко замечает, что в деле есть только постановление об удовлетворении ходатайства эксперта, а самих материалов не видно.
250-й том заканчивается. Судья объявляет перерыв на 5 минут.
Заседание продолжается. Судья Ирина Аккуратова ставит вопрос о назначении комплексной экспертизы деятельности АНО «Седьмая студия» за 2011-2014 год.
Она предлагает сторонам в письменном виде предоставить вопросы, которые они хотели бы задать экспертам и предложить учреждения и экспертов, а также документы, которые следует предоставить для исследования.
Судья спрашивает, какой срок необходим сторонам, чтобы подготовить эти сведения. Обвинение просит сделать перерыв до 12 февраля. Защита говорит, что недели ей тоже достаточно. В итоге судья откладывает заседание до 12 февраля.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке