На прошлой неделе, 1 августа, внештатного корреспондента «Новой газеты» Худоберди Нурматова, публиковавшегося в издании под псевдонимом Али Феруз, задержали у редакции. В тот же день судья Басманного районного суда Артур Карпов постановил выдворить журналиста из России. Хоть Феруз родился и вырос в России, а его мать, сестра и брат — россияне, сам он гражданин Узбекистана.
Судья Карпов признал журналиста виновным в правонарушении по части 3.1 статьи 18.8 КоАП — нарушение иностранным гражданином правил пребывания в Москве, выразившееся в отсутствии документов.
После заседания Феруза доставили в спецучреждение для временного содержания иностранных граждан (СУВСИГ) в Сахарово. Журналист рассказал членам ОНК, что при перевозке из в СУВСИГ его избил судебный пристав — сначала два раза применил электрошокер, а затем нанес удары. Кроме того, приставы оскорбляли его, в том числе нецензурно.
После решения суда на сайте Change.org появилась петиция с требованием не выдворять Феруза в Узбекистан. 4 августа Европейские суд по правам человека направил российским властям уведомление о недопустимости выдворения Феруза из страны.
Али Феруз просил российские власти предоставить ему убежище из-за проблем с властями Узбекистана. 16 марта его впервые задержали в Москве. На тот момент власти России отказали журналисту в статусе беженца, но это решение отменил суд. В редакции «Новой газеты» отмечали, что это позволяет Ферузу на законных основаниях находиться в России. Однако полицейские составили протокол о нарушении миграционного режима, после чего отпустили Феруза. Из ОВД он уехал в машине «скорой помощи» из-за высокой температуры.
В начале июня журналист рассказал, что Россия снова отказала ему в статусе беженца и при этом не дает некой европейской стране вывезти его.
Феруз уехал из Узбекистана восемь лет назад. «Он гражданин Узбекистана, хотя вырос в России, на Алтае. В Горно-Алтайске живет его мама, гражданка России. Окончив там школу, Али вернулся на родину, в Узбекистан. Восемь лет назад он вынужден был оттуда бежать обратно в Россию. Одна из причин, по которой Али уехал из Узбекистана: тамошние спецслужбы принуждали его к сотрудничеству», — объясняли в «Новой газете».
Сначала журналист приехал в Казахстан и только через год — в Россию. Замдиректора Казахастанского бюро по правам человека Денис Дживага рассказал «Новой газете», что, когда Феруз покинул Узбекистан, его обвиняли по 159-й статье (посягательство на конституционный строй Узбекистана). Правозащитники и бывший заключенный узбекистанской колонии называли эту статью «политической». «Обвиняли безосновательно, дело было сфабриковано узбекскими спецслужбами», — сказал Дживага. Собеседники «Новой газеты» уточнили, что по такой статье обычно назначают большие сроки, которые затем дополняют новыми, а осужденным по ней грозит жестокое обращение.
Журналистов пустили в зал. Некоторым репортерам места не хватило. Судья Ольга Панкова спрашивает, доверяет ли ей Феруз — тот отвечает утвердительно. У адвокатов отводов нет.
«А почему у вас копия удостоверения, Шишов?» — строго спрашивает судья адвоката Филиппа Шишова. Он начинает суетиться и говорить, что «у него справка», обещает нотариальные копии. Выясняется, что у него украли паспорт и адвокатское удостверение.
«Нурматов, вы, я так понимаю, русский язык понимаете и переводчик вам не нужен?» — спрашивает судья и разъясняет всем участникам права.
Затем она переходит к ходатайству о съемке в зале суда от журналистов. Перечислив с десяток средств массовой информации — от телеканала «Дождь» до НТВ, судья разрешила снимать только оглашение, а не все заседание.
Теперь адвокат Даниил Хаймович переходит к другим ходатайствам — он просит приобщить письмо о том, что Феруз подавал прошение на получение статуса беженца. Суду предоставили документ о том, что журналист написал такое ходатайство, судья приобщила этот материал, но сказала, что его суть неясна. Из дальнейшего разговора становится ясно, что защита уже приобщила решение ЕСПЧ относительно экстрадиции Нурматова.
Судья прервала адвоката, заметив, что документ должен быть на русском языке. Тот настаивает, что это не так. После недолгого спора Хаймович переходит к третьему ходатайству — о приобщении письма из некоей третьей страны, которая готова принять Нурматова. Юрист попросил не называть это государство. Других ходатайств у него нет.
Теперь судья переходит к материалам дела: пересказывает документы о задержании Нурматова, суда первой инстанции по административному правонарушению — нарушению правил пребывания в Москве, решение о содержании в СУВСИГ и выдаче, а также позицию Феруза: он находился в России законно.
Затем она говорит, что есть решение об отказе в получении убежища, но оно обжаловано. Упоминается и тезис защиты о том, что выдворение в Узбекистан грозит жизни Нурматова: тот говорит, что его похищали, пытали и заставляли следить за знакомыми. «Последовательно заявлял Нурматов о своей нетрадиционной сексуальной ориентации и в частности при рассмотрении дела в Басманном районном суде», — читает материалы судья.
Представители Феруза просят закрыть административное дело в отношении журналиста. Адвокат Хаймович называет три основания для закрытия дела. Первое — отсутствие состава правонарушения: защита настаивает, что в момент задержания Феруз находился в процессе получения убежища. По словам защитника, отказ Нурматову вручили не ранее 3 мая, а к моменту решения Басманного суда о выдворении срок обжалования еще не истек.
«Я бы хотел обратить внимание суда отдельно на то, что судом Басманным делается ссылка на объяснения инспектора отдела по вопросам миграции Каленько, который утверждает, что господин Нурматов находится с 2011 года на территории России незаконно. Это не так», — продолжает юрист и рассказывает, что журналист пытался получить в России убежище.
Дальше юрист замечает, что судья Артур Карпов в своем решении сослался на постановление Замоскворецкого суда, на котором нет штампа о вступлении в силу. Хаймович подытоживает: пока человек находится в процессе получения убежища, его нельзя признать виновным в правонарушении. «О какой вине можно говорить, если человек добросовестно являлся на все собеседования? Человек пытался получить статус беженца, потом временное убежище. И последовательно ему отказывали, неоднократно отказы отменялись органами вышестоящей власти», — рассказывает юрист.
Тут судья поинтересовалась, есть ли у защиты все документы, подтверждающие рассказ Хаймовича. Он говорит, что есть последний отказ — судью это не устраивает.
«То что вы обжаловали, то, что отменялось — я этого не видела», — недовольна судья. Юрист передает через пристава стопку листов и говорит, что «в этом отказе все».
Судья продолжает добиваться от защиты документов, подтверждающих многочисленные отказы Нурматову в получении убежища. В итоге она просит объяснить самого журналиста: он говорит, что дважды получал отказ в предоставлении убежища и оба раза его обжаловал, а недавно, уже после задержания, обратился за статусом беженца.
Судья параллельно слушает Феруза, читает документы и задает уточняющие вопросы. На разбирательства в том, кто и когда отказывал молодому человеку в убежище и отменял эти решения, уходит около семи минут: судья пытается восстановить хронологию.
«Вы же не описываете обстоятельства, вы не понимаете, что это юридически значимо?» — сетует она.
Заметив, что в деле нет отмены одного из отказов, судья продолжает задавать уточняющие вопросы. Затем Хаймович переходит к другим обстоятельствам, препятствующим выдворению Феруза.
«Выдворение нарушит статьи 2 и 3 Конвенции о защите прав и свобод — он неоднократно заявлял, что возвращение на территорию Узбекистана создает объективную угрозу его жизни и здоровью. Басманный суд сказал, что якобы Нурматов не привел доказательства такой угрозы», — говорит он.
Представитель Феруза переходит к документам Human Rights Watch, из которых следует, что ситуация «с пытками в Узбекистане широко известна» и не требует доказательства. Он напоминает, что журналист уже упоминал похищение и пытки силовиками, а также угрозы ему и его беременной жене.
Также он вспоминает заявления Нурматова о своей гомосексуальности и ссылается на статью 120 УК Узбекистана о лишении свободы до трех лет за «мужеложство».
«Я бы хотел отдельно отметить, что в 2012 году он ехал в электричке и у него украли паспорт», — продолжает Хаймович, он говорит, что это обстоятельство и помешало получить убежище. Узбекистан не позволяет получить свой паспорт дистанционно.
Судья говорит, что возможность получить паспорт дистанционно все-таки есть, но Нурматов объясняет, что она есть у тех, кто выписан с территории среднеазиатской республики.
Далее судья интересуется, почему Нурматов три года ждал обращения за убежищем. Он объясняет, что проходил психологическую реабилитацию: ему диагностировали депрессию, молодой человек боялся выходить из дома.
«Вы с 2011 года по 2014 год проходили психологическую реабилитацию?» — спрашивает она. Нурматов отвечает утвердительно.
Хаймович переходит к третьему обстоятельству: у журналиста в России живут мать, брат и сестра, у них есть российское гражданство. При этом мать Феруза — инвалид 2-й группы, журналист помогает ей материально и его выдворение нарушит право на семью. «На наш взгляд, это просто недопустимо и прямо запрещается Европейским судом», — подчеркивает защитник.
По мнению юриста, Басманный суд не учел ни одного из трех обстоятельств, перечисленных им, не оценил все доказательства, не учел, что журналиста не привлекали к ответственности, что Нурматов ходил на все интервью по поводу предоставления убежища. «Человек принципиально старается выполнять закон», — продолжает он. Хаймович отмечает, что угроза жизни более значимый фактор, чем соблюдение миграционного законодательства.
Далее он напоминает о постановлении ЕСПЧ, которое называет обстоятельством для подачи нового заявления на убежище. Хаймович повторяет, что этот документ не должен быть переведен.
Судья перебивает юриста, они снова спорят о необходимости перевода.
Слово берет представитель Феруза Шишов. Он поддерживает коллегу и называет решение Басманного суда несправедливым.
«Суду нужно было обеспечить баланс публичного и частного интереса и уважать семейное положение Нурматова, у которого все родственники находятся в России и прочная связь с Российской Федерацией. Его выдворение ударит больно не только по нему, но и по матери, которая инвалид. Пострадает не только Нурматов, но и члены его семьи», — говорит он и вспоминает решения Конституционного суда и Верховного суда, согласно которым выдворение возможно только в случаях, когда такое наказание — единственный способ соблюдения баланса публичного и частного интересов.
Затем он вспоминает концепцию о беженцах, которую нарушило бы выдворение Нурматова, и заключает: решение суда о выдворении неисполнимо, поскольку ЕСПЧ запретил российским властям выдворять журналиста.
Шишов также отмечает, что помещение в СУВСИГ по решению Басманного суда «растягивается на неопределенный срок» и будет несправедливым.
Выступает журналист Нурматов. Судья спрашивает, где живет его мать, где живет сам журналист и что значит фраза «Источник средств существования — случайные заработки, помощь матери». Он объясняет, что когда обращался за статусом, средств у него не было, но впоследствии он стал стажером «Новой газеты» и начал получать деньги. В этом издании он работает с начала 2016 года, в августе ему назначили стипендию
Хаймович объясняет: официально взять на работу Нурматова нельзя, но издание считает его ценным сотрудником и оформило ему стипендию. Судья спрашивает, перечисляет ли он деньги матери, тот отвечает утвердительно и вспоминает, как собирал средства на операцию на глаза из-за катаракты. Нурматов говорит, что матери сейчас нет в Москве, она будет вечером: женщина едет из Горно-Алтайска на поезде, на самолете ей нельзя из-за искусственного клапана.
— Так, значит что мне нужно… — говорит судья Панкова и начинает перечислять документы: отказы в предоставлении убежища, отмены этих решений, перевод документа из ЕСПЧ. Судебное заседание откладывается до 8 августа.
— Сумеете подготовить? Я думаю, да, — спрашивает судья.
Хаймович обещает, что защита успеет.
Судья спрашивает, настаивает ли Феруз на личном присутствии в суде. Тот хочет быть на заседании — завтра приедет его мать, он хочет ее увидеть.
— Наверное, суд — не лучшее место, — говорит судья, но в итоге соглашается и заканчивает заседание.
Следующее назначено на завтра на 10:00.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке