Прошлое заседание было кратким — на нем закончилось обсуждение последствий вердикта. Адвокаты огласили характеристики Анзора Губашева из военной части и от имама, к делу приложили свидетельства о браках Губашева и Эскерханова.
В суде выступил Олег Лукашин, который живет в Козино и знаком с Губашевыми и Бахаевым. Он рассказал, что отношения с Губашевыми у него были теплыми, никаких подозрений они не вызывали: «Ребенка моего учили на лошади катать. Поэтому все произошедшее меня... Ну, в голове не укладывается».
«Достаточно энергичный, веселый и жизнерадостный человек, мои дети абсолютно не верят в его виновность, они смотрят телевизор и у них в голове не укладывается», — описал свидетель Хамзата Бахаева.
На этом обсуждение было закончено и суд решил перейти к прениям.
Семененко начинает свое выступление. Она просит квалифицировать действия подсудимых как убийство, совершенное по найму в составе организованной группы (пункты «ж», «з» части 2 статьи 105 УК), и незаконное приобретение, хранение и перевозку оружия в составе организованной группы (часть 3 статьи 222 УК).
— Также прошу учесть совокупность смягчающих обстоятельств. Такие как то, что Заур Дадаев и Анзор Губашев положительно характеризуются. Хамзат Бахаев и Шадид Губашев помимо этого имеют заболевания, а также что Эскерханов и Бахаев имеют малолетних детей.
Прокурор просит для Заура Дадаева 7 лет лишениея своободы и 200 тысяч рублей штрафа по статье 222 УК и пожизненное по статье 105 УК. Окончательное наказание — пожизненное лишение свободы со штрафом 200 тысяч рублей.
Она просит назначить дополнительное наказание в виде лишения воинского звания лейтенанта и лишить Дадаева ордена Мужества.
Анзору Губашеву по статье 222 УК прокурор просит 7 лет лишения свободы и штраф 200 тысяч рублей, по статье 105 УК — 19 лет лишения свободы. Окончательное наказание — 23 года в исправительной колонии строгого режима с ограничением свободы на 2 года и штрафом в 200 тысяч.
Шадида Губашева прокурор просит приговорить к 6 годам и 200 тысячам рублей штрафа по статье 222 УК и к18 годам по статье 105 УК. Окончательное наказание — 21 год лишения свободы в колонии строгого режима с ограничением свободы на 2 года и штрафом в 200 тысяч рублей.
Для Темирлана Эскерханова она просит 6 лет по статье 222 УК, и 17 лет по статье 105 УК. Окончательное наказание — 19 лет в колонии строгого режима с ограничением свободы на 2 года и штрафом 200 тысяч рублей. Также прокурор просит лишить его звания прапорщика полиции.
Хамзату Бахаеву прокурор просит 5 лет по статье 222 УК, и 16 лет по статье 105 УК. Окончательное наказание — 17 лет в колонии строгого режима с ограничением на 2 года и штрафом 200 тысяч рублей.
Представитель потерпевших Вадим Прохоров говорит, что хочет выступить с репликой, если будет выступать защита Хамзата Бахаева.
Слово берет его адвокат Заурбек Садаханов. Он напоминает о вердикте присяжных. Садаханов говорит, что в соответствии с УПК судья может вынести оправдательное решение, несмотря на обвинительный вердикт присяжных, подчеркивает адвокат.
«Прошу постановить в отношении Бахаева Хамзата Алиевича оправдательный приговор. Ваша честь, я никогда не думал, что так скажу, но теперь надежда только на вас», — говорит Садаханов немного сдавленным голосом. Он настаивает, что вина Бахаева в процессе не была доказана. «При таких обстоятельствах требовать от имени государства 17 лет лишения свободы, на мой взгляд, очень жестоко и несправедливо».
Жена плачет.
Выступает адвокат Шадида Губашева Магомед Хадисов. «Губашев Шадид не имеет никакого отношения к этому преступлению, не только к этому преступлениею, но и к каким-либо другим преступлениям, которые ему пытались вменить», — говорит Хадисов. Он тоже просит судью применить часть 4 статьи 348 УПК и оправдать Губашева.
Муса Хадисов, адвокат Анзора Губашева, считает, что процесс шел с обвинительным уклоном. «Сторона защиты была лишена возможности вести дело в состязательном порядке», — говорит защитник. Он напоминает об отказе суда назначить дополнительные экспертизы, о которых просили адвокаты подсудимых.
По словам адвоката, коллегия присяжных была «зачищена».
Судья прерывает адвоката и просит не ставить под сомнение вердикт присяжных.
Муса Хадисов продолжает комментировать вердикт — говорит, что там не указано количество голосов. «Сколько раз можно вам повторять — вы не вправе ставить под сомнение вердикт», — строго повторяет судья.
Теперь адвокат Анзора Губашева Артем Сарбашев: «Я поддерживаю своего коллегу и прошу суд снизить размер наказания. Спасибо».
Адвокат Темирлана Эскерханова Анна Бюрчиева: «Сегодня наступил очень важный день. Наверное, на следующий день вы вынесете приговор от имени государства. Остается уповать только на ваше внутреннее убеждение как профессионального юриста. Вердикт был вынесен гражданами, они не юристы». Она просит судью как юриста оценить доказательства.
Эскерханов в «аквариуме» растерянно улыбается.
«Если мой подзащитный никогда не притрагивался к оружию, которое ему вменяют по статье 222, то как можно вынести обвинительный приговор? Что касается обвинения по 105-й. Я хочу, чтобы вы обратили внимание. Хочу напомнить, что все подсудимые не признают себя виновными. Я думаю, что вам не дадут покоя мысли о том, что у моего подзащитного семеро детей. И та мера наказания, которую попросило гособвинение, говорит о том, что они вырастут без отца», — продолжает Бюрчиева.
Она просит оправдать Темирлана Эскерханова.
Слово берет адвокат Заура Дадаева Шамсудин Цакаев. «Я полностью поддерживаю свою коллегу Бюрчиеву. Я обращаюсь к вашей совести. Вы, как говорит Бюрчиева, профессиональный юрист, присутствовали весь процесс и знаете, насколько доказана вина Дадаева. Поэтому еще раз прошу вас обратиться к своему внутреннему убеждению».
Другой адвокат Дадаева Марк Каверзин говорит: «Понятно, что в выступлении в прениях в этой части мы не можем касаться самого вердикта и обсуждать действия, которые присяжные признали доказанными. Мне бы хотелось обратиться к следующему. Процедура рассмотрения дела с участием присяжных достаточно сложная. Так вот, в соответствии с нормами УПК мне хотелось бы обратиться к статье 350 части 4 — в соответствии с которой суд может принять одно из решений, предусмотренных пунктами статьи 348 УПК части 5».
«Я прошу суд как раз-таки определиться для себя о непричастности Дадаева непосредственно к тем действиям, которые ему вменяют. Мы в ходе заседаний никогда не отрицали доказанность самого события, но доказанность причастности это уже совершенно другая степень ответственности. И суд может распустить коллегию, которая вынесла обвинительный вердикт, и назначить новое рассмотрение в составе предварительных слушаний», — подчеркивает Каверзин.
«Прошу суд распустить коллегию присяжных и направить дело на новое рассмотрение в составе предварительного слушания», — заканчивает защитник.
Заур Дадаев: «Аллах просит терпения, я будут просить терпения, я не виноват в этом преступлении. Как будет по воле Всевышнего, я пройду этот путь должным образом, я не склоню голову ни перед кем, ни перед Красновым, ни перед ФСБ».
Теперь Анзор Губашев, он начинает говорить по-чеченски или по-арабски. Говорит, что будет уповать на Аллаха: «Да простит вас Аллах, мне вас жалко. Вы даже не в состоянии соблюдать закон, который вы придумали сами. Мне вас по-человечески жалко».
Шадид Губашев: «Я не знаю, какой должен быть человек, который запрашивает такие срока, который, я больше, чем уверен, знает, что мы не совершали это преступление. Я даже не знаю, как их можно людьми называть. Я надеюсь, что Всевышний простит вас за ваши действия, если он вас не простит, а будет наказывать, вы будете жестоким образом отвечать. За убийство человека я ни перед кем, ни перед Господом не буду отвечать, потому что я не имею отношения к этому человеку. Государство использовала простых работяг, обвинив их в этом убийстве. Я не буду вас проклинать, потому что это запрещено. Но я опять же проговорю: не надо мне мало срока давать, мне достаточно Господа, никакой судья не нужен, я любой срок пройду. Аллаху Акбар».
Темирлан Эскерханов: «Я не знаю, что даже сказать. Главное, чтобы у матери, у брата, у детей все нормально было».
Хамзат Бахаев: «Я не буду касаться этих моментов, потому что я все равно не знаю, что происходит. Просто хочу поблагодарить всех кто меня поддержал и пожелать мира, блага, добра».
У адвоката Вадима Прохорова есть реплика. Он говорит, что не ставит под сомнение законность вердикта.
«Позиция наша осталась прежней, мы полагаем недостаточными предоставленные обвинением доказательства виновности Хамзата Бахаева. У меня все», — говорит адвокат.
Реплика есть и у адвоката Садаханова. Он благодарит представителей потерпевших за их позицию по Бахаеву: «И еще раз я прошу вас отнестись внимательно, потому что сегодня на самом деле решается судьба человека, который не имеет отношения к этому преступлению».
Адвокат Магомед Хадисов тоже выступает с репликой: «Я понимаю, что мой подзащитный невиновен, и многие из нас понимают, что это так. Но на косвенных доказательствах получить такой срок — это просто уму непостижимо. Я уверен, что даже гособвинение знает о непричастности моего подзащитного к этому преступлению». Он напоминает, что у его подзащитного Шадида Губашева есть ребенок.
Реплика адвоката Мусы Хадисова: «Не было веских доказательства, а были какие-то косвенные доказательства». Он повторяет эту фразу другими словами. «Не имея вообще никаких доказательств в отношении Бахаева, Эскерханова и Шадида Губашева сторона обвинения так настойчиво…» — защитник говорит очень тихо, что слышны лишь обрывки фраз. Он что-то говорит о 1937 годе и «проблемах системы».
«У нас единая позиция, поддерживаю», — говорит адвокат Артем Сарбашев.
Реплика Анны Бюрчиевой: «Вот так вот складывается, что этих пятерых молодых людей вы не знаете, а судье приходится решать. Я бы хотела донести до вас. Вы только видели Эскерханова, а я общалась с ним. Это очень честный и порядочный человек. Если бы он хоть какое-то имел отношение к преступлению — он еще и смелый — у него хватило бы мужества признаться в этом преступлении. Но он не может признаться в том, чего он не совершал. Хотя он прекрасно знает, 13 лет все-таки служил в полиции, что признание вины это смягчение наказания. Потому что, ваша честь, он действительно невиновен».
У адвоката Цакаева реплики нет. Марк Каверзин еще раз повторяет свою позицию.
Заур Дадаев: «Я хотел бы попросить прощения у своей матери, у своего старшего брата, что прокуратура выступает от лица государства, а я за это государство 11 лет отдал».
«Мы будем смотреть на эту несправедливость из тюрьмы. Или откуда-то еще, не знаю. Может, там умрем, может, выйдем. Все по воле Всевышнего», — говорит Дадаев.
Он говорит о пророках, великих полководцах. «Жизнь она одна, ее надо прожить достойно, где бы я ни провел остаток жизни, я прошу Всевышнего, чтобы он мне дал терпение, здоровье. Я не держу зла ни на кого, как Шадид говорил, я не буду никого проклинать. На все воля Всевышнего, он главный судья, милостивый, милосердный. После смерти спросит нас за все деяния, совершенные от совершеннолетия до того, пока не попал в могилу. Вы все знаете, что мы не имеем отношения к этому преступлению».
«Из-за того что я просто приехал в Москву, 11 лет проработал, защищая Конституцию РФ на территории Чечни, я могу попасть на пожизненное. Спасибо вам, ваша честь. Спасибо вам, прокурор. Каждый день сажают людей невиновных, вчера посадили инвалида на коляске. Что за беспредел. Вам что — человека посадить — раз плюнуть. Я не понимаю, что мешало с такими ресурсами разобраться в этом деле. Нет ни видеокамер, нет никаких доказательств. Просто человек приехал в Москву. Люди жили в Москве с 2006 года. То, что было с 5 по 7 марта 2015 года — я это прожил, меня этот срок никак не волнует. Мою душу никто не оставит в этом заключении, моя душа принадлежит Господу. Спасибо всем. Прошу прощения у всех [родственников] за это обвинение. Мы не убивали этого человека».
«Я жив, здоров, иншалла, если будет воля Аллаха, обниму свою мать», — заканчивает Дадаев.
Анзор Губашев говорит, что «в нашем государстве нет закона и такие оборотни в погонах выносят срока».
Выступая, он смотрит в сторону камер, а не судьи. «Вот они сидят, участники преступления, которые посадили невиновных людей», — говорит Анзор, показывая в сторону прокуроров. Он желает терпения родным и благодарит их.
«Да воздаст вам Аллах», — говорит Губашев прокурорам, упрекая их за запрошенные сроки.
«Я хочу попросить прощения у родных и близких, — говорит уже его брат Шадид Губашев. — Здесь никто не знает, он до завтра доживет или не доживет. Все существо Всевышний создал. Мне непонятно — вопрос я задаю, за что такой срок запрашивают, пожизненный. Если бы человек реально что-то совершил, я бы не задумывался. Вы вообще чем думаете? У вас есть человеческое что-то?».
Шадид Губашев смотрит то на камеры, то в сторону прокуроров.
«Это же все перед Кремлем было. Как может перед Кремлем убийца убить такого высокого политика и уехать на каком-то "Запорожце". Если бы мы реально находились на этом месте, я знаю, что я бы не успел доехать до первого светофора — нас бы скрутили сразу. Покажите доказательства», — говорит Шадид.
Он сказал, что мог бы быть оправдательный вердикт, «но вы вытащили свой обвинительный вердикт». Судья повторяет, что участники процесса не могут ставить под сомнение вердикт присяжных.
Реплика Эскерханова: «Я не знаю, че сказать. Но… Я просто очень надеюсь, что я когда-то домой вернусь, увижу своих близких родных людей и все это в нашей стране, нечисти уберет. Дай Аллах, здоровья моим близким». Он улыбается.
Бахаев: «На все воля Всевышнего».
Судья объявляет прения законченными и переходит к последним словам подсудимых.
«Прошу терпения, здоровья, успехов. Не сомневайтесь — не в этой жизни, так в другой. Все по воле Всевышнего. Брат старший тут, который… отца у меня не было, он умер в 1993 году, брат меня воспитывал. Он меня не воспитывал так, чтобы меня посадили за преступление. Я не совершал это преступление», — говорит в последнем слове Заур Дадаев.
Последнее слово Анзора Губашева: «Прошу прощения у своего дяди. Хочу сказать большое спасибо за воспитание, которое он нам дал». Он желает терпения родственникам и просит их не падать духом. «Все мы находимся под Аллахом. Ничего страшного, мы не первые и не последние, постоянно так было и так будет, постоянно совершалось беззаконие. Аллах убережет нас».
«Вам не надо за нас краснеть, нас обвиняют чисто по прихоти человеческой», — заканчивает он.
Шадид Губашев: «Еще раз прошу у брата своего, не у дяди, а у брата прошу простить меня за все мои нехорошие поступки. Но все наши родные и близкие могут быть уверены, что мы не имеем отношения к этому преступлению и вам не придется краснеть за нас».
«Я буду Всевышнего просить, чтобы он наставил их на истинный путь», — говорит Шадид.
«Я надеюсь, вы опомнитесь, что совершаете очень серьезную ошибку. Зная. что мы не причастны к преступлению, запрашиваете такие срока. Я чистый. Просто мне хочется донести до общества, которому представляют нас такими плохими людьми, убийцами, ОПГ, что я и братья не имеем отношения к этому преступлению. Всем от нас большой салам маршал», — продолжает Шадид.
«Вы тоже можете оказаться здесь же за что-то. А я спрашиваю за что мне такая приятная девушка запрашивает такой срок? Спасибо вам большое, что дали последнее слово», — закончил подсудимый.
Эскерханов: «Для меня самое важное, чтобы меня мать дождалась».
«А можно еще. Я, конечно, из-за того, что непричастен к этому делу, эмоции бывают, нервы. Если я обидел кого-то, огорчил прокурорв, Семененко, вас, прошу извинить меня. Я всего лишь был на эмоциях. Прошу извинить меня», — добавляет Эскерханов
Бахаев в последнем слове очень коротко произнес что-то по-чеченски.
После суда адвокат Каверзин, объясняя свою просьбу распустить коллегию, говорит журналистам что в вопросном листе нет даты, когда он был подписан старшиной присяжных. По его словам, также были нарушения в напутственном слове судьи, на которые адвокат обещает обратить внимание в апелляционной жалобе.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке