Предыдущее заседание по делу Станислава Зимовца состоялось 27 июня, оно проходило в отсутствие потерпевшего Владимира Котенева и ожидавшихся в суде свидетелей обвинения. Адвокат Светлана Сидоркина заявила ходатайство об изучении флеш-накопителей, которые упомянуты в материлах дела: «Свидетели поясняли, что сведения о времени совершения преступления почерпнуты ими из информации, которая содержалась на флеш-картах. Но в озвученных документах не отражено время совершения действий, которые вменяются моему подзащитному. Из беседы с моим подзащитным я знаю, что это время разнится». Суд не удовлетворил ходатайство защиты.
Заседание, назначенное на пятницу, 30 июня, было отменено.
Адвокат Сидоркина заявляет ходатайство об изменении порядка исследования доказательств — она предлагает допросить Зимовца сегодня, а свидетелей защиты, если они придут в суд, на следующем заседании.
«Если уж они не прибудут на следующее заседание, мы готовы приступить к прениям», — добавляет Сидоркина. Прокурор не возражает. Судья удовлетворяет ходатайство.
Судья просит Зимовца встать. Он согласен давать показания. Сначала обвиняемый будет в свободной форме рассказывать о случившемся, потом ему зададут вопросы. Ермакова просит начать с даты и места событий.
— Ну, дата 26 марта, — начинает подсудимый. — Между фонтанами и памятником Пушкину Александру Сергеевичу. Время — где-то от 12:00 до ... — запинается Зимовец.
Сидоркина подсказывает подзащитному, что лучше начать с того, при каких обстоятельствах он решил поехать на Тверскую.
Зимовец рассказывает о работе в подмосковном Ногинске: долго работал без выходных, а 26 марта был первый солнечный день, и он взял выходной.
— Мы с друзьями хотели погулять, в книжный зайти, — вспоминает он, уточняя, что гулять они собирались в том числе в районе Белорусской.
Зимовец вспоминает, что его коллеги в тот день решили приготовить шаурму и остались в Ногинске.
— Я поехал без них, приехал на Белорусскую, ну и гулял. Не хотел их ждать, пошел гулять по Тверской. Когда я оказался в районе Пушкина, там уже много народу гуляло. Я даже не знал, что это, думал, праздник. Все гуляли, радовались, много детей было, женщин, молодежи, студентов, — описывает антикоррупционный митинг подсудимый.
— Я все же решил, может, они уже едут. Звоню, они [товарищи из Ногинска] все равно не ехали, я думал подождать их на самом видном месте у кинотеатра «Россия». Когда они приехали уже, по Москве гуляли, сказали, что не смогут, потому что везде народ, не выбраться. Пошли без меня. А я спустился посмотреть, что там возле памятника Пушкину, любопытно было, там какие-то события были. Смотрю, люди в форме, я подозревал, что это сотрудники, но кто сейчас не в форме — я сам люблю милитари, хожу в камуфлированном. Задерживают людей. Думал, может, они хулиганят. Ну, я смотрел, наблюдал час где-то. Я понял, что эти люди ничего не совершали — [силовики] без разбора хватали людей, врывались в толпу. На моих глазах студент с подругой — я их еще у кинотеатра встретил — они гуляли, и этого парня задержали, били ногами, дубинками. Я был шокирован сильно. Просто ладно бы они хулиганили, а это просто без разбора, — рассказывает Зимовец.
Зимовец продолжает свой рассказ:
— Я потом подошел чуть поближе к памятнику Пушкину, смотрю, молодого человека задерживают... Сейчас, я вспомню. Может, уже с вопросами? А то я забился,— просит подсудимый.
Сидоркина:
— Где вы стояли, что наблюдали?
— Я стоял в толпе зевак и наблюдал, как избивают молодого парня. Мне захотелось остановить этот ужас, это могло привести к опасным событиям, как на Украине, я не хочу, чтобы в нашей стране была такая беда. Потому что они без разбора берут, избивают. Ладно бы они их порядочно [задержания] проводили. Причем это молодые студенты, это наше будущее. Я хотел остановить, но чтобы не навредить, а предупредить. Мне попался под ногу фрагмент кирпича. Я хотел [сделать это] демонстративно, чтобы увидели... Мне больше ничего не пришло в голову. Я же не кинусь на сотрудников... Если это сотрудники, я же тогда точно не знал. Ну, я и бросил в пустое место. Как я хотел, чтобы эти сотрудники видели, что кирпич лежит, что люди могли начать защищаться. Потому что это естественное желание людей, когда по отношению к ним производят такие бесчинства. Я хотел, чтобы кто-то из сотрудников, ну, людей в форме... Свидетели говорят, что я видел звания, но эти звания были под цвет камуфляжа, их не различить, звезд вообще не видно.
— Бросая кирпич, вы имели намерение причинить вред сотрудникам? — спрашивает защитник.
— Нет, конечно, я целился в пустое место, чтобы они увидели. Мне больше ничего в голову не пришло. Я просто сам служил сапером, рисковал своей жизнью, обеспечивал безопасность общества, мы дороги разминировали, за это мне медаль дали как участнику контртеррористической операции. И на моих глазах эти люди совершают прямо противоположное!
Адвокат интересуется, попал ли брошенный кирпич в человека.
— По-моему, я ни в кого не попал. Даже если кто-то и двигался, шанс очень маленький, что попал, — вспоминает Зимовец.
— В ходе дачи показаний на стадии предварительного следствия вы признали факт, что вы кинули кирпич?
— Я только повторил то, что мне сказали следователи. Мне показали видео и сказали, что у него синяк. Я подумал, ну раз есть синяк, наверное, я тогда. Но оказывается потом, что синяка нет.
Зимовец объясняет, что, бросив кирпич, отошел в сторону, поскольку не хотел быть задержанным.
— Я отошел вглубь, подумал, что мне еще нужно домой как-то добираться в Ногинск, потому что я мог не успеть на электричку. Мне казалось, что много времени прошло, я не смотрел... У меня часы только на планшете были, а он в рюкзаке, — рассказывает он.
На уточняющий вопрос защитника он отвечает, что, по его мнению, прошло 40 минут или час.
— Я был одет в серый балахон, ну, в толстовку и ветровка была у меня зеленого [цвета], — описывает Зимовец по просьбе Сидоркиной свой наряд.
— Обувь какая была?
— Кроссовки.
— Какого цвета?
— Черно-белые.
— А брюки?
— Камуфлированные.
Адвокат спрашивает, зачем Зимовец положил ветровку в рюкзак.
— Жарко было. Очень теплый день был, и я переволновался.
Сидоркина продолжает задавать вопросы.
— Вы знали, что на этом месте проводится какое-то мероприятие?
— Нет, я не знал. Как говорили сотрудники потому, что это митинг был. Ну, я не знаю.
— Какие сотрудники говорили?
— Следователи... Что это митинг «Он вам не Димон» против Медведева и Путина. Но мне кажется, если люди решили пойти, то в Конституции — я всегда ориентируюсь на Конституцию — это не запрещено.
Сидоркина спрашивает, впервые ли Зимовец был на таком мероприятии. Подсудимый вспоминает, что в Волгограде однажды был на акции экологов и оставил свою подпись под петицией против добычи никеля.
Сидоркина:
— Как вы объясните наличие у вас ножа и травматического пистолета?
— Нож я ношу с собой как технический, он перочинный. Я не пью, но если беру молоко, то чтобы пакет отрезать, — говорит Зимовец, добавляя, что использует ножик на строительных работах. — Это же не холодное оружие, он был маленького размера.
— То есть нож вы используете в хозяйственных целях?
— Конечно.
Зимовец не признает вину по предъявленным обвинениям.
— У меня желание было, чтобы это все остановилось. Как в нашей свободной стране, правовом государстве это все происходит? Тем более, студенты — это наше будущее, они потом уедут за границу, и кто тут будет жить? — задается он вопросами. — Что бросил, я не отрицаю. А что я должен был делать? Смотреть на все это?
— Придерживаетесь ли каких-то политических взглядов?
— Если и придерживаюсь, [то хочу лишь,] чтобы моя страна была нормальным правовым государством. Хочу жить в нормальной стране и чтобы отношении было как к людям, тем более, чтобы не поднимали руку на детей, — говорит Зимовец, добавляя, что в СИЗО плохие условия, отвратительное питание и медпомощь.
Теперь Сидоркина спрашивает своего подащитного о биографии. Зимовец помогает пожилой матери. Он проходил срочную службу на флоте с 2001-го по 2005 год.
— И пошел по контракту сапером в Чечню служить с 2005-го по 2007 год. Потом я пошел в институт гуманитарный в 2008-м, а потом снова по контракту пошел служить с 2009 по 2011-й, — рассказывает Зимовец.
Сидоркина уточняет, получил ли подсудимый высшее образование. Он объясняет, что на четвертом курсе его отчислили, потому что он не мог платить за учебу.
В перерывах между армейскими контрактами Зимовец работал инженером по установке систем кондиционирования и вентиляции в самарской фирме, пока та не разорилась.
— Работы вообще нет, бизнес отжимают. Сначала мы на самоокупаемость работали, потом в Волгограде работы не было, пришлось в Подмосковье ездить, — говорит Зимовец, добавляя, что в Ногинске работал на стройке.
Подсудимый снова заявляет, что не считает себя виновным.
— Быть в стороне я не могу. Во-первых, я общественник. Во-вторых, мы занимались детьми, молодежью, — говорит Зимовец. — Мы с друзьями проводили для детей славянские праздники: Масленицу, турниры богатырские устраивали.
У Сидоркиной больше нет вопросов.
К допросу Станислава Зимовца приступает прокурор.
— Вы когда оказались на Пушкинской площади, понимали, что там идет?
— Нет, я не понимал. Мне друзья сказали, что что-то в интернете было, но я не обращаю внимания на то, что там в интернете. Цель у меня была одна — погулять в центре, в книжный магазин сходить.
По просьбе прокурора он называет фамилии своих друзей.
— Я читал их показания. Ну, я понимаю, они молодые, после СОБРа они испугались.
— Как вы поняли, что эти граждане, которых задерживали, ничего не совершали?
— Я там находился долго, смотрел. Я видел парень с девушкой гуляли, вот пример был...
— Это вы уже рассказывали.
— Да, но он ничего не сделал. И другие тоже ничего противоправного не делали.
— То есть вы не знаете, за что их задерживали?
— Нет, знал бы — сказал.
Прокурор просит описать людей, которые проводили задержания на Пушкинской.
— Вы понимали, что это сотрудники полиции?
— Я допускал, что это, может быть, они. Я просто думал, если бы это были сотрудники, они, наверное, так не вели бы себя. Но они какие-то провокаторы были, может, они засланные, я не знал.
— Если вы не знали, за что задерживают граждан, зачем вы вмешивались?
— То, что я видел, было, на мой взгляд, преступлением. Их избивали дубинками.
— Может, их задерживали за убийство?
— Там что, всех за убийство задерживали? Ему 16 лет, и его задерживают за убийство?
— Может, они [полицейские] исполняли свою работу?
— То есть избивать людей — это их работа? Значит, я не той стране служил.
— Вы говорили, что думали, что это праздник. А 26 марта есть какой-то праздник?
— Я не знал, ну, может, какой-то День святого Патрика.
Отвечая на вопрос прокурора, Зимовец повторяет: бросая кирпич, я хотел показать полицейским, на что они провоцируют людей.
— Если бы вы попали в голову?
— Вы видели, на каком уровне летел кирпич?
Сидоркина просит снять вопрос как не относящийся к делу. Судья соглашается, поскольку это предположение.
— Скажите, вы противник действующей власти?
— Я противник действующей власти? Знаете, для меня по Конституции народ источник власти.
Судья просит прокурора задавать вопросы ближе к сути обвинения.
Судья Ермакова обращается к Зимовцу:
— А когда вы увидели фрагмент кирпича? Когда обратили внимание?
— Конкретного времени не смогу сказать. Я просто посмотрел вниз случайно, взгляд упал просто мельком, просто он выделялся на брусчатке. Я смотрю, он рассыпался, какой-то старый был и рыхлый. Я бы так и так никому никакого вреда не смог бы принести, даже если бы я захотел.
— А вы стояли в глубине толпы?
— Ну, я стоял в толпе зевак, впереди.
— А бросали по направлению куда кирпич? Вы стояли лицом к чему?
— Лицом к памятнику. Он впереди где-то был. У меня все внимание было не на памятнике, а на том, что людей избивают. У меня был вопрос: почему. Но ответа я не нашел. Это роковая случайность, что он [кирпич] ко мне попал.
Судья продолжает допрос.
— Перед вами граждане или сотрудники стояли?
— Ну, кто-то задерживал молодого человека. скручивал руки, избивал ногами. Кто-то фотографировал.
— Как далеко от вас происходило задержание молодого человека?
— Может, три метра, может, два.
Судья интересуется, куда подсудимый бросил кирпич относительно силовиков. По оценке Зимовца, кирпич упал где-то в метре от них:
— Там никого не было, было достаточно места, чтобы я ни в кого не попал.
— Вы видели куда попал фрагмент кирпича?
— Я не видел, потому что там все двигались, перед глазами все время кто-то ходил.
— Были просмотрены видеозаписи на заседании, вы себя на них узнавали?
— Себя узнавал.
— По каким признакам?
— Я был в камуфлированных штанах, они сейчас модные.
— Да, я поняла.
Зимовец повторяет, что поскольку на видео не видно попадания кирпича в полицейских, он не признает вины.
Судья Ермакова:
— Вы поясняли, что материально помогаете матери?
— Да, она пенсионерка.
Судья интересуется здоровьем матери подсудимого.
— Она всю жизнь проработала на вредном производстве, химволокно, в цеху. И я думаю, наверное, да, что-то есть. Просто она не наблюдается. Она в аварию попадала, у нее хронические боли, рука не подымается.
— А братья или сестры имеются у вас?
— Да, брат, у него есть ребенок. Он отдельно проживает.
— В Москве?
— Нет, в Волжском.
У Сидоркиной один вопрос:
— Являетесь ли вы участником боевых действий?
— Да, конечно.
Прокурор заявляет ходатайство об оглашении показаний Зимовца, которые он давал на следствии; Сидоркина просит уточнить, в какой именно части.
Прокурор объясняет, что на следствии Зимовец говорил, будто видел знаки различия сотрудников полиции и называл место, куда попал кирпич, сегодня же он не смог ответить на эти вопросы. Сидоркина настаивает, что ее подзащитный сегодня объяснил это противоречие.
— Вы еще учитывайте, что следователь не дал мне никому позвонить, ни адвокату, никому. Голодом морили, холодом, — говорит Зимовец, объясняя, что его долго продержали на следственных действиях, а потом он получал лишь сухой паек и в итоге был готов согласиться на все.
Судья Ермакова удовлетворяет ходатайство прокурора.
Оглашается протокол дополнительного допроса Зимовца от 17 апреля, допрос проводился по его ходатайству. Тогда он признал вину частично. Зимовец рассказывал об учебе, службе в армии: летом 2006 года он участвовал в разминировании цементного завода в Чечне, за что получил памятную медаль. Потом работал в самарской фирме, но после ее закрытия вернулся на контрактную службу.
На допросе 17 апреля Зимовец тоже говорил, что 26 марта он с коллегами собирался поехать погулять в центр Москвы. Он приехал туда один, созвонился с товарищами, но они его неправильно поняли, из-за чего прогулка сорвалась. Зимовец тогда находился в районе Пушкинской площади, вокруг было много людей без каких-либо плакатов и символики.
Затем, говорится в протоколе, Зимовец увидел, как полицейские скручивают юношу, который на вид был несовершеннолетним. Он счел действия сотрудников Нацгвардии незаконными, бросил в их сторону кирпич и попал в спину одному из силовиков, говорил на допросе Зимовец.
Вскоре после этого он был задержан на площади полицейскими. Зимовец отмечал, что не планировал оказаться на массовом мероприятии, а в противном случае не брал бы с собой нож и травматический пистолет.
Он признал вину в том, что кинул кирпич и случайно попал в полицейского, и раскаивался в этом, однако отрицал, что имел умысел причинить потерпевшему вред.
На вопрос следователя, откуда Зимовец взял кирпич, он ответил, что увидел его под ногами.
Теперь оглашается протокол дополнительного допроса Зимовца от 18 апреля. Обвиняемый ходатайствовал о праве на звонок. На вопрос следователя он уточнил, что хочет позвонить в правозащитную организацию, чтобы получить помощь адвоката. В этот раз Зимовец уже не признавал вину. Он отказался от услуг «государственного адвоката» и воспользовался 51-й статьей Конституции, отказавшись давать показания.
18 апреля Зимовец говорил, что не участвовал ни в какой акции, а «просто стоял» на Пушкинской площади и «совершил тихий мирный протест» против действий полицейских, которые задерживали студентов.
Следователь:
— В чем выразился ваш протест?
— Ну, в чем выразился, в том выразился, — отвечал, согласно протоколу, Зимовец.
На вопрос следователя, куда попал кирпич, он сказал, что не знает этого и не собирался бросать его прицельно в человека.
— За собой вины не чувствую, я выполнял свой гражданский долг, — говорил 18 апреля Зимовец, добавляя, что считает действия сотрудников Нацгвардии противозаконными и возмутительными.
Чтение протоколов закончено.
— Скажите, вы давали такие показания? — спрашивает Зимовца прокурор.
— Вы понимаете, да, я давал такие показания. Меня вынудили, сказали: последний день, больше не будет такой возможности. Мне не давали адвоката, — возмущается подсудимый.
Он добавляет, что следователь переписывал протокол четырежды, поскольку его слова были переданы неточно. Также в день допроса у Зимовца, по его словам, сильно болел живот, он просил отвести его к врачу, но его вместо этого повезли к следователю.
— То, что я сказал, что попал [в полицейского], это они мне сказали, что я попал. Следователь мне сказал: есть видео, есть синяк. Меня ввели в заблуждение. На четвертый раз от усталости я уже ничего не проверял и подписал [протокол]. Сказали, что потом обжалуешь, — рассказывает Зимовец.
На вопрос прокурора, оказывали ли на него давление, Зимовец говорит, что считает давлением слова следователя, что он «получит по полной», если не даст показания. Ему давали только сухой паек, «из костей курицы, с рисом, который пахнет, как мясо».
Прокурор интересуется, сообщал ли Зимовец кому-то об этих фактах. Он говорит, что у него не было возможности с кем-либо связаться.
Также подсудимый уверен, что следователи задним числом правили протокол допроса уже после того, как он покинул их кабинет.
— Я две недели не ел. И это не давление? — говорит Зимовец.
На этом допрос подсудимого закончен. Следующее заседание по делу назначается на 11:30 18 июля.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке