Днем ранее на суде выступили сами подсудимые. В своей речи Олег Сенцов пояснил, что не считает суд легитимным. «Мы — граждане Украины, которые были задержаны на территории нашей страны. И нас судят по сфальсифицированному делу. Но я не испытываю неприязни к вам и другим участникам процесса», – заявил он. Режиссер подчеркнул, что он никогда не призывал ни к каким действиям, которые могли бы привести к жертвам, не создавал террористических организаций, и не имел отношения к «Правому сектору». По его словам, после задержания сотрудники правоохранительных органов жестоко пытали его, угрожали изнасиловать его дубинкой, «вывезти в лес и там закопать».
С похожим заявлением выступил и анархист Александр Кольченко.
«Я не согласен с обвинением и виновным себя не признаю. Я не участвовал ни в каких действиях с целью дестабилизации обстановки или влияния на органы власти. Ни в каком террористическом сообществе я не состоял», – сказал он. По словам подсудимого, к «Правому сектору» он отношения не имеет.
«Я анархист и антифашист, и националистических убеждений не разделяю», – подчеркнул Кольченко.
Судья Сергей Михайлюк, говорит, что суду пришел ответ относительно экспертов, проводивших комплексную экспертизу, о том, что все они прошли переаттестацию — уточнить это просил прокурор Олег Ткаченко. Потерпевших – представителя «Русской общины Крыма» Андрея Козенко и представителя симферопольского отделения «Единой России» Александра Бочкарева – по-прежнему нет.
Адвокат Владимир Самохин объявил, что у адвокатов есть заявление об отводе суда. Он ссылается на сообщения «Радио Свобода» и «Медиазоны», а также ОНК по Ростовской области, которые сообщили о рассказе Геннадия Афанасьева о том, что в конвойном помещении суда к нему приходил сотрудник ФСБ, потребовавший отказаться отвечать на вопросы адвокатов по 51 статье. По словам Афанасьева, этот сотрудник сообщил ему, что этот ход согласован с судьей. — Изложенная информация косвенно свидетельствует о заинтересованности суда в исходе дела, — говорит Самохин. Он просит отвести коллегию.
Гособвинитель выступает против, и утверждает, что ходатайство об отводе не основано на законе: Афанасьев в суде не рассказывал об этом, а откуда эта информация появилась в СМИ, прокурору неясно и неизвестно.
— Завтра так же будет написано на сайте про адвокатов — сайтом сейчас любой может воспользоваться и написать все, что ему хочется, на основании своей нравственности и совести! — горячится гособвинитель Олег Ткаченко.
Суд уходит рассматривать ходатайство об отводе. Объявлен перерыв на 15 минут.
Коллегия судей — Сергей Михайлюк, Вячеслав Корсаков и Эдуард Коробенко — вернулась в зал.
— Заявление об отводе не подлежит удовлетворению. Нет оснований полагать, что суд косвенно заинтересован в деле, – зачитывает решение председательствующий Сергей Михайлюк. При этом суд определил вместе с заявлением об отводе приобщить к делу выписку из заключения ОНК по итогам посещения Афанасьева, приобщать материалы из СМИ оснований нет.
Свидетель Прокопенко, 1987 года рождения, получил высшее образование и работает программистом по договорам, живет в Севастополе. Светлана Сидоркина спрашивает, знает ли он кого-то из подсудимых. Свидетель знает Александра Кольченко, с которым познакомился примерно в 2009 году в экологическом лагере. Свидетель знает Кольченко как социального активиста, анархиста и антифашиста.
— Мы с ним участвовали в организации показа фильма в память об убитой журналистке Анастасии Бабуровой в еврейском центре в Севастополе. Этот день мне запомнился нападением фашистов на участников показа. Мы все знакомы – и в Симферополе, и в Севастополе, все общались и выражали поддержу друг другу в разных мирных и позитивных акциях. Кольченко участвовал в студенческих движениях, в профсоюзной деятельности в «Крымтроллейбусе», был в профсоюзе «Студенческое действие», который занимался защитой прав студентов и всегда подчеркивал свою интернационалистическую направленность, – рассказывает Прокопенко.
Сидоркина опрашивает свидетеля.
— Известно ли вам о поджогах в Симферополе в апреле 2014 года?
— Мне стало известно об этом уже после ареста Кольченко, – говорит Прокопенко. Он добавляет, что активно мониторил политическую ситуацию, «и абсолютно никакого резонанса по поводу таких поджогов на заметил – никакой дестабилизации не было».
— Известно ли вам о деятельности «Правого сектора» в Крыму?
— Это мне кажется невозможно, никакой поддержки у проукраинских националистов в Крыму никогда не было и вряд ли это возможно.
Прокурор Ткаченко спрашивает, мог ли Кольченко принимать участие в поджоге. — Я не знаю, я не уверен. Тогда такая ситуация была, когда насилие было фактически легитимизировано, все граждане фактически нарушали какое-либо законодательство, его по факту не было. И я не понимаю, что могло возникнуть у людей в голове на фактически бесконтрольной территории. Исходя из того, что было в прошлом, Кольченко никогда подобного не предпринимал и не занимался такими действиями, – объясняет свидетель. — Что-либо об обстоятельствах поджогов вам известно?
— Только то, что было в материалах прессы. Что поджигали помещения, где располагается партия «Единая Россия» и, кажется, «Русская община Крыма».
— Где-то в апреле была странная обстановка, когда была русская армия, была украинская армия, был официально объявлен переходный период. Старые законы уже не действовали, новые не действовали еще, милиция не знала тоже, как себя вести. Это было время абсолютного непонимания того, что происходит, – отвечает Прокопенко на просьбу судьи подробнее охарактеризовать обстановку в Крыму. Свидетель рассказывает, что они обсуждали с Кольченко политику через интернет в тот период, в частности, события в Киеве, пришли тогда к согласию с ним, что национализм неприемлем.
— Кольченко высказывал свое отношение к референдуму? - спрашивает прокурор.
— Нет. — Вы сказали, что была сложная обстановка, а что вы имеете в виду? – интересуется адвокат Сенцова Дмитрий Динзе.— Что вы можете сказать про народное ополчение в Крыму?
— Это такая неформальная организация, неподконтрольная никому, в Севастополе они действовали помягче, в Симферополе пожестче. Там были столкновения на митингах, участие в которых принимали эти люди.
— Вам известно, чтобы в Крыму похищали людей? – продолжает спрашивать Динзе.
— По сообщениям прессы, да.
— Было ли такое, чтобы люди собирались группами и обсуждали, что делать?
— Да даже в магазинах все собирались и обсуждали, это было повсеместно, тогда все занимались политикой и думали, что будет дальше.
Ни о каких собраниях радикальных групп, подготовке поджогов или подрывов, призывах к осуществлению террористической деятельности свидетель никогда не слышал. Он рассказывает, что все политические группы перестроились, партии перешли в российские, сотрудники СБУ в ФСБ и так далее. Сейчас в Крыму все себя считают антифашистами, и это понятие несколько девальвировалось. Свидетель говорит, что он с единомышленниками создавал недавно социально-культурный центр, они занимаются различными инициативами.
Судья спрашивают, каким образом свидетель попал на заседание. Тот отвечает, что в Ростов-на-Дону приехал на автобусе, а в суде его пригласил адвокат.
— В каком качестве?
— Свидетеля защиты.
— Защиты от кого?
— А есть такой статус свидетеля защиты от кого-то? Я просто не в курсе.
Ответом о том, что свидетель собирался охарактеризовать личность знакомого ему Кольченко, судья Михайлюк удовлетворился. Свидетеля отпустили.
Следующий свидетель – Панюта Игорь Николаевич, 1962 года рождения, также уроженец Севастополя. Он работает охранником-экспедитором на Архайском заводе сухого молока на Украине. Большую часть времени проживает в Киеве.
Панюта знаком с Александром Кольченко. Они познакомились на акциях экологического характера, в частности, этобыл лагерь против строительства угольного терминала.
— Он человек спокойный, не склонный к каким-то выходкам, был вдумчивым, был авторитетом в свой стране. Ты уж извини, что я тебя хвалю так, – говорит свидетель, обращаясь к Кольченко.
Свидетель говорит, «что для меня террористическая деятельность и Александр Кольченко это как круглый квадрат, я очень удивлен». Он считает, что тот не способен на действия, которые могут представлять угрозу для людей.
— Непосредственно о поджогах вам как жителю Крыма было известно на тот момент? — уточняет адвокат Сидоркина.
— Нет. Я часто бываю в Севастополе, и в конце апреля я как раз был в Крыму, люди отслеживали эти события, все, что происходило в Киеве и Крыму, я отслеживал это и как публицист. И никаких сообщений, по крайней мере в крупных СМИ, в электронных СМИ, я не видел, люди ничего подобного не обсуждали.
Свидетель – журналист газеты «Товарищ», печатается в других изданиях, был депутатом районного и городского совета Севастополя.
— Мы больше обсуждали, как будет развиваться украинская ситуация, но выбор крымчан – это выбор крымчан. Но мы считали, что недопустимо, когда людей заставляют думать так, как угодно в данный момент власти, – говорит он.
— А могло ли ущемление права на личный выбор как-то повлиять на действия Кольченко?
— Это молодой человек, он, пусть и на субкультурном уровне, потратил несколько лет жизни на борьбу с правыми экстремистами и фашистами. Он не мог взять и перейти на их сторону. Слова, даже какие-то очень эмоциональные – это одно, а действия уже другое.
— Вам известно о «Правом секторе» в Крыму?
— Как общественная организация он там просто не смог бы никогда действовать. Я допускаю, что там могли быть единичные сторонники их.
Про группу «Правый сектор Крым» «ВКонтакте» Панюта ничего не слышал.
— Вообще действия, связанные с поджогом офисов или даже взрывы, как вы считаете как журналист, могли бы повлиять на выбор жителей Крыма уже в обратную сторону, от России к Украине? – спрашивает Динзе.
— Нет, никоим образом. Во-первых, это не было массово отражено в СМИ, и во-вторых, это привело бы просто к обратному. Крымчане бы еще больше убедились в том, что надо сделать выбор в сторону России.
— Вам известно о дестабилизации обстановки вследствие поджогов в Крыму?
— Нет, нет, людей беспокоила ситуация с военными частями, люди рвали семьи, кто-то уезжал, какие тут пожары.
— Вам известно что-то о подготовке террористических актов?
— Нет, был какой-то правосек, который что-то там стрелял в военных, по телевизору показывали, но его поймали. Это было связано с военными.
— Ситуация была такой, что любой серьезный акт работал бы против сторонников украинского единства, это понимал любой адекватный человек, — говорит свидетель, отвечая на вопрос прокурора о том, слышал ли он что-то о попытках дестабилизации. От подобных слухов он просто отмахивался.
Судья дотошно расспрашивает, как и сколько раз Игорь Панюта ездил в Киев по своей работе в 2014 году. Свидетель говорит, что он всегда ездил примерно по графику 2-3 месяца в Киеве, а затем пара недель в Севастополе.
— По взглядам я скорее марксист-ортодокс, - отвечает он на вопрос судьи о том, разделяет ли он анархические взгляды Кольченко.
Судья говорит, что Кольченко в суде признал участие в поджоге, а на следствии говорил, что с его анархическими взглядами это согласуется.
— Я знаю случаи в анахическом движении, когда радикальные правые режимы вынуждали анархистов на ответные насильственные действия. Хотя я и не считаю Россию подобным режимом, — отвечает Панюта.
— Вы сами как считаете: если разбивается окно в офисе политической партии, заливается жидкость и поджигается, то вы оцениваете это как баловство, как развлечение? Как бы вы восприняли эти действия?
— Разумеется, негативно, но если это радикальная, профашистская организация, то бороться надо с ней теми методами, которые она применяет.
— Я хотел бы добавить, что я был недоволен нарушением гражданских прав в Крыму, – говорит Кольченко из «аквариума».
— Вам на будущее как журналисту, хотел бы пожелать: грани разные бывают, черные и светлые. Надо внимательно к жизни относиться, – наставляет свидетеля судья Михайлюк. Игоря Панюту отпускают из зала. Перерыв до 14-00.
В суд приехала мать Кольченко и его друзья, двое или трое из них будут выступать сегодня свидетелями. Александр ходит по «аквариуму» довольный, улыбается.
Пока что все свидетели защиты характеризуют Александра Кольченко #Сенцов pic.twitter.com/zFvuHcUfh9
— Радио Свобода (@SvobodaRadio) August 7, 2015Заседание продолжилось. Адвокат Кольченко Светлана Сидоркина просит допросить как специалиста подполковника ФСИН в отставке, специалиста в области судебной психологии Владимира Рубашного. Он проводил социогуманитарное исследование личности подсудимых. Судьи вчитываются в предоставленные Сидоркиной документы об образовании и квалификации Рубашного. Михайлюк просит уточнить мотивировку, почему необходимо опросить специалиста. Динзе объясняет, что был сделан адвокатский запрос о том, присущи ли подсудимым криминальные черты личности и какие у них личностные особенности. Кольченко и Сенцов прошли тесты, результаты которых были предоставлены специалисту для анализа.
Прокурор Ткаченко просит отказать стороне защиты в допросе Рубашного. По его словам, исследование касается склонности личности к совершению преступления, а это «не является объектом нашего судебного заседания» и от данных черт личности не зависит, были ли ими совершены деяния, в которых они обвиняются, или нет.
— Там дальше, по-моему, теория Ломброзо в действии начинается, – говорит прокурор о заключении специалиста. – Я против того, чтобы эксперты-психологи решали, мог ли человек совершить преступление или нет, это решает только суд, а никакие не частные предприниматели, даже с психологическим образованием.
Суд интересуется, каким образом были разъяснены специалисту его права и обязанности. Сидоркина и Динзе подробно отвечают, отмечая, что формы, которые они использовали для разъяснения, использовались ими в Верховном суде и были им приняты.
— Вы, конечно, давите на нас сейчас авторитетом, – отмечает Михайлюк и зачитывает текст из заключения расписки Рубашного. Судья читает также из материалов дела протокол ознакомления подсудимых с назначением судебной психиатрической экспертизы.
В ходатайстве защиты Михайлюк отказывает, поскольку «в деле уже имеется экспертное заключение по этим вопросам». Рубашного не будут допрашивать по экспертизе подсудимых.
— Нет необходимости дублировать указанное заключение, – говорит судья.
При этом Михайлюк предлагает опросить Рубашного не как эксперта, а как свидетеля. Адвокат Динзе возражает, говоря, что это бесперспективно и нецелесообразно.
— Мы не хотим выглядеть глупо – о чем тут может свидетельствовать психолог? Он не был свидетелем событий и не знает про обстоятельства уголовного дела; он делал заключение исходя лишь из личности человека, – говорит адвокат. Он просит хотя бы приобщить результаты заключения в качестве документа, характеризующего личность подсудимого. Прокурор Ткаченко возражает.
— По своей сути данный документ не является заключением специалиста, – считает прокурор, потому что, по его мнению, данный специалист не имеет права делать такое заключение, и потом, все это уже есть в другом заключении.
— Ну именно как характеристика личности, о том, что вот Кольченко не агрессивный, и мы тут видим, что он неагрессивный, сидит спокойно. Сенцов тоже вон как вежливо реагирует на замечания суда, — предлагает Михайлюк. Прокурор Ткаченко все равно против приобщения.
Суд не усматривает противоречий в заключении Рубащного и заключении экспертизы, приобщенной к делу, а потому считает возможным приобщить его исключительно как характеристику личности.
Адвокат Сидоркина просит допросить Антона Долина, эксперта фонда поддержки отечественной кинематографии. Необходимость его допроса обусловлена тем, что в квартире Сенцова как вещдоки были изъяты фильмы «Третий Рейх в цвете» и «Обыкновенный фашизм», которые обвинение представляло в обоснование связей Сенцова с праворадикалами. Адвокат представляет суду ряд документов и справок, удостоверяющих квалификацию эксперта.
Сидоркина представляет очень много справок из фондов, которые привлекали Долина, или университетов, где он преподавал, и от СМИ, вплоть до справки от ведущего «Первого канала» Ивана Урганта, пояснившего, что Долин у него в передаче работает в качестве специалиста по кино. Адвокат показывает судье многочисленные награды.
— Мне уже сейчас про него все хочется посмотреть, — широко улыбается судья. — Столько регалий! Но давайте определимся, для чего нам нужен этот эксперт.
Защитники Динзе и Сиодоркина объясняют, что он должен должен пояснить, что это за фильмы, которые были изъяты у Сенцова и охарактеризовать их. Динзе отмечает, что у Сенцова было много фильмов найдено, но именно «Третий Рейх в цвете» и «Обыкновенный фашизм» были отдельно выделены следствием и запечатаны в отдельный конверт.
— Я вам без всякого специалиста могу сказать, что наличие данных фильмов не может свидетельствовать о наличии у человека фашистских взглядов. Поверьте мне, государственный обвинитель вменяемый человек, — говорит о себе в третьем лице прокурор Ткаченко.
Тем не менее, суд согласился опросить свидетеля.
Судья еще задает Сидоркиной пару вопросов, попутно отмечая, «чтобы у нас не получилось, как у Солженицына: не читал, но осуждаю». Вероятно, судья имеет в виду фразу анонимного члена Союза Писателей СССР, сказанную в отношении писателя Бориса Пастернака.
— Вообще, мне кажется, что вы это сделали, чтобы Сенцов смог коллегу увидеть, – говорит судья адвокатам, пока ждут Долина.
В зал зашел Антон Долин, с волнистыми волосами, в джинсах и пиджаке. Михайлюк говорит ему, что он приглашен как специалист и что он должен будет пояснить только моменты, связанные с изъятыми фильмами. «Вы как человек и искусствовед расскажите про эти фильмы. Если можно, только не очень долго», — говорит судья.
— Да, я считаюсь кинокритиком и киноведом широкого профиля, – отвечает Долин на вопрос суда о том, может ли он квалифицированно рассказать об этих фильмах.
Долин рассказывает, что «Обыкновенный фашизм» и «Третий Рейх в цвете» – это два важнейших фильма в истории кинематографа, особенно «Обыкновенный фашизм», снятый Михаилом Роммом, выдающимся режиссером и педагогом.
— Это важный момент, потому что фильм имеет большое педагогическое значение. Это один из главных антифашистских фильмов вообще в истории кинематографа, – говорит свидетель. – Режиссер считал опасность фашизма главной опасностью сегодняшнего дня и использовал методику Эйзенштейна и других великих специалистов, чтобы показать, как страшен фашизм, и как он может где угодно торжествовать даже после поражения гитлеровской Германии.
Кинокритик Долин объясняет суду, что «Третий Рейх в цвете» - это важный документ, смонтированный Михаэлем Клофтом в 1989 году для телевидения. Там впервые были представлены цветные хроники событий гитлеровской эпохи. Он тоже несет важное образовательное значение, его смотрят не только историки, говорит эксперт.
— Он является откровенно и ярко антифашистским, никакой двусмысленности здесь нет и не может быть, – настаивает Долин.
— Вам творчество Сенцова знакомо? - спрашивает свидетеля Динзе.
— Я лично с ним не знаком, но видел его фильм «Гамер», считаю его достойным дебютом и очень понимаю причину протестов кинематографистов по всему миру, потому что Олега высоко оценивают коллеги, – говорит Долин. По его словам, это «фильм с мощным гуманистическим потенциалом».
— Возможно ли использовать отдельные фрагменты фильма «Обыкновенный фашизм» для пропаганды ультраправой идеологии? - спрашивает прокурор.
— Я бы ответил так: не в большей степени, чем кадры из любого другого фильма, включая «Винни-Пуха». А так можно, как и любое искусство.
После выступления кинокритика судья Михайлюк принял решение исключить приобщенные следствием фильмы из числа предметов, имеющих значение для уголовного дела. В суде объявлен 10-минутный перерыв.
Суд вызывает свидетеля Александра Хомяка. В зал заходит молодой человек, 1990 года рождения, в белой футболке и с татуировками – глаз со змеей на правом локте и распятый мужчина на правой руке. Он родился в Симферополе, украинец, окончил ТНУ им. Вернадского.
— Человек, который всегда показывал себя только с хорошей стороны, всегда выступал за свои антифашистские убеждения и пытался их отстоять во всех разговорах, – характеризует он Кольченко. Александр участвовал в акциях в поддержку «Крымтроллейбуса», в память убитых Маркелова и Бабуровой, был участником эколагеря, а также участвовал в акции в поддержу студентов, рассказывает свидетель.
Хомяк говорит, что в рамках «Студенческого действия» Кольченко тоже участвовал в акциях «против различных ущемлений студентов». О том, что Александр участвовал в поджогах, он не знал. О самих поджогах он узнал уже после задержания, ни в городе, ни от знакомых, он ранее об этом ничего не слышал.
— Было ли вам что-либо известно о задержании Кольченко или Афанасьева? - спрашивает Сидоркина.
— Задержание Афанасьева я чисто случайно видел лично, а о Сашином задержании я узнал из интернета.
— Сообщали вы кому-то о задержании Афанасьева?
— Да, я позвонил Саше Кольченко, потому что это мой друг, и я решил ему рассказать о том, что я увидел. Это было довольно странное зрелище.
Геннадия Афанасьева свидетель знал и видел раньше, но лично с ним знаком не был. Про действия «Правого сектора» в Крыму Хомяку ничего не известно.
Вопросы свидетелю задает адвокат Динзе.
— Как и когда Афанасьева задерживали?
— Это было 9 мая. Я шел со своей девушкой и видел, что какой-то молодой человек быстро идет. За ним бросились другие люди и повалили его. Я проходил мимо и увидел, что на кисти у этого человека такая же татуировка, как и у Афанасьева.
Про «Правый сектор Крым» он никогда не слышал и такой группы «ВКонтакте» не видел. С Афанасьевым не общался, с Кольченко иногда переписывался там.
— Вы когда-нибудь видели, чтобы Кольченко интересовался радикальными идеями правого толка или национализмом?
— Нет, конечно, и такого не могло быть, Саша всегда был антифашистом, он всегда отвергал любую дискриминацию и не может быть связан с правыми организациями.
— Откуда вы знали, что Сенцов режиссер?
— В Симферополе проводились кастинги, и моя знакомая Анастасия Черная работала вместе с Олегом.
— Люди обсуждали поджог «Русской общины Крыма» или «Единой России»? Была ли какая-то дестабилизация?
— Нет, я ничего не слышал, людям об этом просто не было известно. Ничего не менялось.
Кольченко в кругу друзей обычно называли «Тундрой», рассказывает он. Афанасьева задержали на проспекте Кирова, возле моста у кинотеатра «Симферополь», где-то до обеда, уточняет свидетель.
— Данный молодой человек вам звонил и говорил о задержании Афанасьева? — спрашивает Сидоркина у своего подзащитного Кольченко.
— Да, звонил.
— Почему вы раньше об этом не рассказывали?
— Я давал эту информацию.
— Именно после этого звонка вы позвонили Сенцову?
— Да, потому что я знал, что он знаком с Афанасьевым и занимался помощью пропавшим и задержанным.
На вопросы прокурора Хомяк отвечает, что Кольченко его близкий друг, с которым он близко общался и, конечно, решил рассказать о таком неординарном происшествии – «нечасто на твоих глазах задерживают людей». В апреле они не раз виделись с Кольченко, говорили, в том числе о присоединении Крыма к России, «между словом где-то кто-то мог что-то сказать». Свидетель говорит, что может предположить, что Кольченко скорее негативно относился к присоединению Крыма к России, но это только предположение: «Саша мне ничего подробного не говорил, это я предполагаю сейчас, исходя из его нынешней ситуации». Свидетеля отпустили.
В зал заходит очередной свидетель. Сергей Яблуновский – молодой человек с зачесанными назад волосами и в клетчатой рубашке с коротким рукавом. Он помахал Кольченко. Судья уточнил, «как расценивать ваш жест». Яблуновский говорит, что «просто помахал, извините».
Яблуновский родился в 1990 году, он украинец («Если я родился и всю жизнь прожил в Украине, то, наверное, я украинец?»), образование высшее, русским языком владеет («в совершенстве, как и украинским»).
Яблуновский знаком и с Кольченко, и с Сенцовым. С Олегом они познакомились в связи с его режиссерской деятельностью, знакомая свидетеля Анастасия Черная помогала Сенцову, и они пересекались иногда. С Кольченко познакомились «по обстоятельствам студенческой деятельности», например, когда в ТНУ проводилась неделя антифашистского кино, встречались в скейт-парке, все это было в 2009 году.
— Я могу охарактеризовать Александра как отзывчивого и альтруистичного человека с повышенным чувством эмпатии к людям и окружающему миру. Насколько мне было известно, когда мы за жизнь общались с Александром, это человек либертарных взглядов, который всегда выступал за равенство и против дискриминации – когда все люди равны, а дом — это планета Земля, – объясняет свидетель.
Сергей Яблуновский и Кольченко пересекались на разный акциях, в том числе на мероприятиях «Студенческого действия», которое протестовало против образовательных реформ на Украине, ущемлявших права студентов.
— Больше мирно-словесные такие мероприятия это были. В эко-лагере мы принимали участие, в Гагаринском парке сакуры садили какие-то бабушки, мы ходили с ним им помогать, – вспоминает он.
— Были ли вы в числе людей, с кем Александр был в Киеве на Майдане? — уточняет Сидоркина.
— Да. Тогда моя девушка, сказала, что у ее начальника, Сенцова, есть дела, и он едет в Киев и есть свободное место в машине. Меня интересовало, что там происходит, было интересно посмотреть своими глазами, потому что по телевизору одни одно показывают, другие – другое. Это было где-то в первой половине февраля, за рулем был Олег. Мы доехали до здания в центре, пошли туда, извините за подробности в туалет, такое здание с колоннами, там Олег остался, и мы распрощались. Там проходили какие-то кинопоказы или выставки. Мы дошли до центра, погуляли и посмотрели, что там творится в Киеве. Это была такая экскурсионная поездка.
— Самое активное наше участие в майданных делах, это когда мы насыпали одной бабушке снега в мешок, потому что ей было тяжело, она дала нам пирожки и мы пошли дальше, – вспоминает свидетель. – Меня удивило тогда то, как там все строится на такой взаимопомощи друг другу. Сама атмосфера была довольно позитивной, все на каком-то воодушевлении, было довольно-таки интересно.
— О поджогах в Симферополе вы знали? – спрашивает Сидоркина.
— Нет.
— Вы с Сашей плотно общались, он вам об этом не рассказывал?
— Нет. Мне до сих пор это кажется абсурдным, и я в это не верю.
Ни про какой «Правый сектор» в Крыму он не знает, не слышал и не видел. Как и группу «Правый Сектор Крым».
— В Крыму в апреле-марте происходили какие-либо события вроде поджогов, которые бы дестабилизировали обстановку в Крыму?
— Нет, я только недавно узнал обо всем этом, тогда ни о чем подобном я не слышал и никто это не обсуждал.
— Олег вам говорил, зачем он в Киев ехал? – задает вопрос Динзе.
— Он говорил, что там какие-то дела. Из контекста я подумал, что это связано с его кинематографической деятельностью.
О том, что он состоял в «Правом секторе», Олег ему никогда не говорил. Не говорила о подобном и Анастасия Черная. О беседах, на которых Олег бы рассказывал о поджогах и подрывах, он никогда не слышал, как не слышал и о его в праворадикальных настроениях.
— Если бы такое было, я не думаю, чтобы Анастасия Черная в силу своих антифашистски убеждений поддерживала бы с ним отношения.
Свидетеля отпустили, у суда и прокурора к нему вопросов нет.
Стороны процесса пока изучают бумаги, поступившие из центра экспертиз ФСБ, и фотографии поджога «Единой России», которые по электронной почте прислал потерпевший.
Динзе просит приобщить характеристику, составленную на Сенцова его коллегой, которая не смогла прибыть в суд, но характеристика нотариально заверена. Коллега вместе с Олегом работала над сценарием и планированием будущего фильма Сенцова «Носорог».
В связи с тем, что по делу изъяты денежные средства, Динзе предоставляет несколько договоров, заключенных с Сенцовым для выполнении ряда работ, необходимых для съемок фильма. И выписки со счетов Олега – какие суммы и когда он получал.
— Вы можете пояснить происхождение денег, которые были у вас изъяты? — уточняет Динзе у Сенцова.
— Я уже говорил, что это деньги со счетов моей кинокомпании, которые я использовал для съемок фильма «Носорог».
Динзе просит приобщить документы о регистрации компании Сенцова «Край-синема» и сертификат о том, что на производство «Носорога» он получил приз в 2 тысячи евро. Прокурор не против, суд приобщает документы к делу.
Адвокат Динзе говорит, что у него есть еще социогуманитарное исследование, которое сделал специалист по экстремизму из СПБГУ Дмитрий Дубровский. Специалисту были предоставлены материалы о мере пресечения Олега Сенцова, объяснения друзей и знакомых Сенцова, а также материалы по Ярошу и «Правому сектору» («здесь я их не представляю, потому что мы уже выяснили, все что говорит Ярош – это экстремизм»).
По словам Динзе, специалист пришел к выводу, что Сенцов – гражданский активист, и свидетельств его участия в деятельности «Правого сектора» не имеется. Весной 2015 года автор экспертизы Дмитрий Дубровский был уволен из СПБГУ.Прокурор просит не приобщать заявленный документ, потому что уголовно-процессуальный закон такого социогуманитарного исследования не предусматривает, «это инициатива защиты», а все оценки «Правому сектору» уже дал Верховный суд.
«Никак не воспринято защитой то, что произошло вчера (защита попросила приобщить официальные справки от «Правого сектора» с заверенным переводом с украинского о том, что Олег Сенцов и Александр Кольченко не состоят ни в этой общественной организации, ни в политической партии - МЗ)! В очередной раз государственному органу предложено выносить свое решение на основании документов, предоставленных экстремистами!» – эмоционально говорит прокурор и просит вынести в отношении защитников представление и направить его в адвокатскую палату.
Суд оглашает положения статьи 282.1 УК РФ о том, что запрещено участие в деятельности организации, признанной судом экстремистской. Вновь оглашается решение Верховного суда России, по иску Генпрокуратуры признавшего украинские «Правый Сектор», УПА, УНА-УНСО, «Братство» и «Тризуб» экстремистскими организациями. Исследование суд приобщать отказался.
«Суд считает необходимым указать адвокатам Динзе, Сидоркиной и Самохину о том, что вами нарушается решение суда Российской Федерации. Суд признает ваши действия незаконными и выносит предупреждение», — отмечает судья Михайлюк.
Суд считает, что исследование неполное и недостоверное и отказывает в приобщении. Сидоркина просит огласить ряд материалов из дела. Однако судья говорит, что установлен регламент по времени судебного заседания, и оно исчерпано.
Следующее заседание назначено на понедельник, 11 утра. Скорее всего, оно будет последним. Суд по просьбе защиты назначил прения на 19 августа.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке