Тимирязева, 13. Жители Тульской области заявляют о систематических пытках в местном отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков
Жители Тульской области, которые заявляют, что их родственников пытали в отделе на Тимирязева, 13. Фото: Артем Го / Медиазона
24 сентября 2014 года 29-летнего судебного пристава Алексея Лукашевича и его подругу задержали в подъезде дома 104 на улице Кутузова в Туле. Пара снимала там «посуточную» квартиру — пристав из райцентра Заокский приехал в столицу области на ведомственные сборы. Около 21:30 Лукашевич со спутницей зашли в подъезд. По его словам, в этот момент на них напали неизвестные.
«Сначала Леша зашел в подъезд, потом я. И как только зашла, вижу, что на Лешу кто-то сверху с лестничного пролета [прыгает] и об дверь ударяет его, начинает руки заламывать и бить. Сумки с продуктами у нас попадали, сумку с вещами он тоже взял, чтобы постирать вещи», — вспоминает девушка.
Молодых людей вывели на улицу и посадили в разные машины; на голове у Алексея была какая-то тряпка, на его подругу надели наручники. Минут через 10-15 автомобиль, в котором находился Лукашевич, остановился; его уложили лицом вниз на заднее сиденье и при помощи электрошокера стали уговаривать признаться в торговле наркотиками. Он согласился.
Пару порознь привезли на проезд Тимирязева, 13 — там находится отдел по борьбе с организованной преступностью и незаконным оборотом наркотиков (ОБОП НОН) Управления МВД по Тульской области. На первом этаже того же здания расположено управление собственной безопасности УМВД.
«Заводили с заднего входа, через подвал, не через официальный, где камера стоит. Нас отвели на третий этаж, Лешу в один кабинет, меня — в другой», — рассказывает девушка.
По ее словам, полицейские стали требовать показаний о том, что Лукашевич «занимается наркотиками». Она отказалась: «В итоге мне полностью разодрали носовую перегородку, у меня повреждение ушей было».
«Мне сказали, что, если ты не напишешь бумагу против него, у тебя будут наркотики. Я сказала: "Я ничего не буду писать". В итоге заходит понятая, она стоит в двери, ей говорят: "В этой сумке были наркотики". Она говорит: "Ага, хорошо, поняла"», — описывает события того вечера спутница пристава. В суде понятая заявила, что у девушки нашли марихуану, но не смогла описать ее сумку.
Тем временем Лукашевича избивали и пытали, требуя признания. Согласно показаниям Алексея в суде, его посадили на стул, руки за спиной сцепили наручниками, на голову оперативник Николай Самойлов надел пакет, а внутрь три-четыре раза выпустил дым. Задержанного лишали воздуха, пока он не терял сознание. Затем его били током — электрический провод прикрепляли к лодыжке правой ноги, к половому члену или мошонке. Лукашевичу угрожали изнасилованием, обещая, что после этого он станет инвалидом. Его раздевали, ставили на колени на три-четыре часа, не давали пить и есть в течение суток. По информации его отца, в издевательствах над Алексеем участвовали полицейские Николай Самойлов, Александр Сильков, Константин Глинский, А. Сычев и Евгений Толмачев.
Следы побоев, синяки на руках, лице и шее позже видела мать Лукашевича Елена Комзолова, когда подошла к нему в перерыве на заседании суда по избранию меры пресечения. «[Медики] зафиксировали через несколько месяцев, когда он находился в СИЗО, сколотые зубы, на позвоночнике травмы, на руках отеки. В течение полугода в СИЗО его лечили — у него рука отнималась», — рассказывает отец пристава Андрей Лукашевич. Бывший оперативник, он считает, что медики указали в документах далеко не все повреждения, причиненные его сыну. Те, что зафиксированы в справках, сотрудники полиции назвали последствиями попытки побега из машины.
Девушка Алексея увидела своего спутника, когда попросилась в туалет. «У него был дальний кабинет напротив туалета. Я смотрю, он лежит в крови на полу, у него кровоподтеки страшные, все руки от наручников... то ли его подвешивали в наручниках, а может, как раз ток применяли», — вспоминает она.
«Пытки очень жестко проходили: били, меня догола раздевали. Я сознание терял много раз, очнулся в туалете. Их кабинет на третьем этаже прямо напротив туалета. Из туалета меня тащили в кабинет, ставили к стенке и снова били. После этого они одели меня, потом кинули в машину "Лада Приора", кинули им в ноги. Их было человек пять. Приехали непонятно куда, после чего на меня надели мокрые перчатки и подсоединяли к мизинцам провода, они утягивали сильно через перчатки, и начинали бить током. Чтобы я признался, что-то им рассказал, чего я не знаю. Это проходило очень долго. Терял сознание, пена изо рта».
Лукашевич-старший считает, что угрозу изнасилованием полицейские просто не успели исполнить. Когда задержанных отвезли в наркодиспансер на освидетельствование, девушка Алексея попросила незнакомого мужчину позвонить его отцу и рассказать о случившемся. Из разговоров полицейских она поняла, что пару собирались продержать в отделе еще сутки, чтобы добиться от Лукашевича нужных показаний.
Подруга пристава отмечает, что перед освидетельствованием полицейские заставили того выпить стакан воды: «Нас повезли в наркологический диспансер на следующий день, где-то в 10-12 дня. Нас не кормили, не поили. Только воду принесли Леше: "На, пей". Он говорит: "Я не буду пить". Они начали заталкивать в него воду. Я не знаю, что это было. После этого у него нашли наркотики в организме».
Отец Лукашевича убежден, что в воде был растворен наркотик: освидетельствование выявило у пристава опьянение одним из каннабиноидов (к ним относится как действующее вещество марихуаны и гашиша, так и его синтетические аналоги, входящие в состав «спайсов»). Девушка отмечает, что все процессуальные документы, составленные в отделе на Тимирязева, были либо написаны самими оперативниками, либо продиктованы ими — включая объяснения задержанных. Подпись Лукашевича под актом личного осмотра, по ее словам, была подделана.
«Потом нас привезли в отделение в Криволучье (отдел полиции "Криволученский" — МЗ). Там мы давали показания следователю. Чтобы побыстрее выйти, я уже на все согласилась. Думала, что потом можно будет сказать, что это был напор. Тогда я еще верила, что правосудие есть. Я вышла, мне отдали телефон», — говорит подруга Алексея. После этого она связалась с Лукашевичем-старшим.
Задержание пристава оформили только вечером 25 сентября, то есть спустя сутки. На ночном допросе Алексей дал признательные показания. Его отец приехал в отделении полиции в полпервого ночи. В одном из кабинетов горел свет, туда он и направился. «Я вижу своего сына. У него лицо все как шар, у него царапина на царапине, кровоподтеки. Руки, на них смотреть страшно — два огромных черных шара. От наручников», — вспоминает отец пристава. Он добился окончания допроса. Утром задержанного посетил адвокат по соглашению, после чего Алексей отказался от признания и рассказал реальные обстоятельства задержания.
В возбуждении уголовного дела о пытках в областном управлении СК Лукашевичу отказали.
Следствие и суд
Изначально приставу были предъявлены обвинения по частям 2 и 3 статьи 228 УК — хранение наркотиков в крупном и особо крупном размере, но затем дело переквалифицировали, и Лукашевич стал обвиняемым уже в торговле наркотиками. Один из эпизодов (пункт «г» части 4 статьи 228.1, незаконный сбыт наркотиков в крупном размере) касался событий 22 сентября 2014 года, когда Лукашевич, по версии следствия, продал 2,79 грамма амфетамина своему давнему знакомому Михаилу Черных. Как и сам пристав, через два дня он был задержан.
Более серьезное обвинение — по части 1 статьи 30, части 5 статьи 228.1 УК (приготовление к сбыту наркотиков в особо крупном размере) — появилось после того, как в машине Лукашевича нашли спортивную сумку с 220 граммами амфетамина. По версии следствия, изначально там было больше — 233 грамма — но часть вещества он продал Черных, а часть оперативники обнаружили у него в кармане куртки при задержании.
Сам задержанный отрицал свою вину и заявлял, что несколько граммов белого порошка ему в карман подбросили оперативники, а спортивную сумку он во время задержания обронил в подъезде, что подтверждают подруга Алексея и найденные его отцом свидетели. Лукашевич настаивал, что наркотики в сумку подбросили.
Сторона защиты указывала, что при осмотре автомобиль пристава оказался припаркованным не в том месте, где он его оставлял; кроме того, машина оказалась вымыта, а на пакете с наркотиками, обнаруженном в сумке, не было отпечатков пальцев Алексея.
Автомобиль был вымыт и изнутри: при экспертизе специалист не нашел каких-либо отпечатков пальцев водителя — ни на руле, ни на рычаге коробки передач, ни на ручке регулирования водительского сиденья.
Предположительно, машину переставили вскоре после задержания пары. Девушка Лукашевича вспоминает, что оперативники велели ей позвонить приятелю пристава Михаилу Черных и пригласить его в квартиру, снятую молодыми людьми. По пути Черных заметил машину Лукашевича и позвонил девушке, чтобы уточнить дорогу. С его слов выходило, что автомобиль стоял не на той улице, где его оставил пристав. Лукашевич заявлял, что оперативники забирали у него ключи от машины.
Защита требовала провести дактилоскопию пакета с наркотиками и сумки, в которой их нашли, экспертизу биологических следов на сумке и исследование на предмет следов наркотика под ногтями у пристава. Следователь в этом отказал.
В суде оперативники говорили, что задержали пару на улице и в ходе личного досмотра изъяли у мужчины амфетамин. Об этом же говорили понятые. Алексей с девушкой отрицают, что их досматривали, а при задержании были понятые.
Показания пары подтвердили двое местных жителей, которые видели, как молодые люди зашли в подъезд, а затем их вывели с руками за спиной и рассадили по разным машинам. Те же свидетели подтверждали, что Лукашевич выходил из своей машины со спортивной сумкой. Однако судья не счел эти показания достоверными, поскольку свидетелей разыскал отец обвиняемого.
Пристав просил проверить показания понятых на месте, а его самого — на полиграфе, а также ходатайствовал о приобщении к делу детализации звонков и биллинга телефонов оперативников и понятых, но следователь отказал и в этом.
Один из двух эпизодов дела — сбыт наркотиков Михаилу Черных, давнему знакомому пристава — основывался исключительно на его показаниях, указывала защита. Между тем, Черных не скрывал неприязни к Алексею и заявлял, что пристав «привел его к тюремным воротам».
Адвокаты говорили и об отсутствии вещдоков: у Лукашевича не нашли якобы полученные от Черных деньги, весы и упаковку, необходимые для расфасовки амфетамина. На пакете с веществом, изъятом у Черных, не было отпечатков пальцев Лукашевича.
Однако судья вынес приговор на основании показаний оперативников, Черных, его родственников и засекреченных свидетелей «Юры» и «Ника». По мнению адвокатов, это осведомители полиции; они утверждали, что Лукашевич торговал наркотиками. При этом «Юра» говорил, что видел пристава последний раз в 2011 году, поскольку позже попал в колонию, и в то время Лукашевич жил в Заокске. Отец пристава рассказал, что его сын переехал в Тулу только в 2012 году, а до этого долгое время жил в Москве.
22 сентября 2015 года Пролетарский районный суд Тулы приговорил Лукашевича к 15 годам колонии строгого режима, признав его виновным по пункту «г» части 4 статьи 228.1 УК (незаконный сбыт наркотиков в крупном размере) и части 1 статьи 30, части 5 статьи 228.1 УК (приготовление к сбыту наркотиков в особо крупном размере).
На подругу Лукашевича после задержания тоже завели дело — по части 1 статьи 228 УК. Еще до начала судебного процесса она попала под амнистию, приуроченную к 70-летию Победы. Девушка пыталась привлечь к ответственности полицейских, но ответы на ее заявления и жалобы не приходили.
Черных
30-летний Михаил Черных в деле Лукашевича — один из ключевых фигурантов. «Они близкие друзья, они учились вместе, много-много лет знакомы. Но потом Миша начал заниматься этими делишками, и он как-то изменился. Я сказала, что против общения, потому что он постоянно занимал у Леши денег. Может, поэтому он был так... Не то, чтобы против Леши, он был против меня, потому что я не разрешала Леше давать ему денег», — рассказывает подруга пристава о его отношениях со старым приятелем.
На следствии Черных часто менял показания. Из протокола допроса от 25 сентября следует, что он с 2010 года употребляет амфетамин и был судим за хранение наркотиков (часть 1 статьи 228 УК). На момент допроса ему было предъявлено обвинение по части 2 статьи 228 УК. Согласно протоколу, Черных задержали после того, как он забрал на улице закладку с амфетамином; Лукашевич на этом допросе не упоминался.
В ноябре 2014 года Черных, в то время находившийся в СИЗО, излагал следователю уже другую версию событий: по его словам, он с 2013 года под угрозой уголовного преследования сотрудничал с оперативниками ОБОП НОН Женей и Сашей (их фамилий Черных не знал) и сообщал им о наркоторговцах. С какого-то времени он перестал снабжать полицейских информацией и начал скрываться от них; в сентябре 2014 года оперативники приехали к нему в гараж, нашли там оборудование для выращивания конопли и предложили сделку: они не станут возбуждать дело против Черных в обмен на помощь в задержании Лукашевича.
По словам информатора, он дружил с приставом и знал, что Алексей курит марихуану. «Причастен ли Лукашевич А.А. к незаконному обороту амфетамина, мне ничего не известно», — подчеркивал тогда Черных. 22 сентября он встретился с приставом и его девушкой. Вместе они выпили пива, а Лукашевич и Черных покурили марихуаны, утверждал последний. Подруга пристава это отрицала: по ее словам, она не выносит дым, поэтому в снятой парой квартире никто не курил.
После этого Черных позвонил одному из оперативников, назвал адрес Лукашевича и сказал друзьям, что выйдет за сигаретами. Лукашевич якобы дал ему ключи от своего автомобиля, предложив взять сигареты там. Однако девушка рассказывает, что Черных сам попросил ключи от машины.
На улице он встретил оперативника Сашу, который велел ему взять некий пакет и положить его в спортивную сумку в машине Лукашевича, рассказывал на допросе приятель пристава. Там же лежала куртка Лукашевича, в карман которой оперативник засунул бумажный сверток, говорил Черных.
По словам девушки Лукашевича, через 15 минут Черных вернулся без сигарет: «Спросили про сигареты, а он: "О, точно, сигареты". Как будто он забыл. Зачем он бегал — неизвестно. Позже его адвокат рассказал, что Черных подложил нам наркотики».
Согласно тому же протоколу, 24 сентября Черных пошел к Лукашевичу и его подруге в гости. Подойдя к автомобилю пристава, он позвонил девушке и сказал, что заблудился. В этот момент его окружили оперативники Саша, Женя и Артур; Черных отвезли на берег какого-то водоема, где пытали током. В итоге он согласился дать показания против пристава.
Затем Черных доставили в отдел на Тимирязева, 13, где он увидел Лукашевича, стоявшего на коленях лицом в угол; руки, скованные за спиной, были «все синие». «Он был очень испуган», — вспоминал Черных. Его отвели в другой кабинет, где заставили подписать два пустых бланка с печатями, а затем начали диктовать показания. Тем временем оперативник Женя подбросил ему сверток из фольги, говорится в протоколе допроса.
Позже Черных снова изменит свои показания: в суде он будет утверждать, что Лукашевич производил и продавал амфетамин, а он не подбрасывал наркотики в машину друга. Черных осудят на три года колонии и примерно через год выпустят по УДО.
По мнению Лукашевича, приятель оговорил его, чтобы избежать ответственности, поскольку именно он изготавливал амфетамин и выращивал коноплю. В разговоре с «Медиазоной» бывший пристав подтвердил, что пробовал марихуану, но отрицал, что торговал наркотиками.
«Мать его (Черных — МЗ) говорила: "Андрей, ты же понимаешь, каждый должен защищать себя сам. Ты уж извини, мы должны пойти против вас"», — рассказывает отец Лукашевича, добавляя, что Черных освободился, «не отсидев даже половины».
Отец. Предупреждение
«Версии две. Первая — с меня выбить деньги. Потому что у этой группировки все построено на "отобрать квартиру, дом, бизнес, деньги". Все пострадавшие в основном — люди обеспеченные», — говорит Лукашевич-старший.
Он полагает, что «группа полицейских» с Тимирязева, 13 «по своей агентуре собирает информацию, с кого можно срубить денег», а его сын попал в поле зрения оперативников благодаря знакомству с Черных.
«Они вначале дружили. А потом, когда Алексей узнал, что он работает на этих товарищей, он перестал с ним общаться. Один из совместных друзей рассказал, как Черных до этого девчонкам-близняшкам подложил наркотики. Тех держали более полугода в СИЗО, пока они не продали квартиру и не отдали ее операм. Потом следующий товарищ пришел, предупредил: у того забрали Mercedes опера, тоже продержали в СИЗО. Он предупредил, что они заметили, что у моего хорошая машина, что отец может чем-то его поддержать, и ведут наблюдение — с чем его можно задержать. Было две-три попытки [задержания]. Дважды я вмешивался: просто приезжал и увозил [сына] из-под их контроля. Третий раз он уехал сам: тогда они бросали ему в стекло наркотики, на машине повисли, все заснято на видеорегистратор», — вспоминает отец Алексея.
«Мой сын не вернулся домой. Я пришла с работы, его не было дома. Я не могла ему дозвониться. В половине четвертого звонок, там два опера. Привели понятых и заявили, что в этой квартире проживает человек, который обвиняется в употреблении и распространении наркотических средств. Для меня это был шок. Мой сын болел, ни с кем не общался, никуда не выходил из дома и вдруг обвиняется в распространении наркотиков. "У него в кармане обнаружили один грамм амфетамина". Как он мог у него оказаться? "Он орет, что ему подложили, но мы ему не верим, и мы ему ничего не подбрасывали, наша совесть чиста". <...>
Ему избрали домашний арест, и дома мне сын рассказывает такую историю. Без двадцати восемь начинает звонить его друг Иван (имя изменено — МЗ), просит вынести ему таблетку от головы. Моего сына удивляет этот вопрос, потому что Иван знает, что сын болел, никуда не выходил из дома, обычно всегда заходил сам. Шесть раз звонил Иван, просил спуститься. Мой сын спускается. Ивана возле подъезда никакого нет, подъезжает серебристая "Лада Приора", к нему подходит, предположительно, Сафарян. И говорит: "Привет, не узнаешь? Я — твой одноклассник". <...> Два удара под дых, руки за спину, надевают наручники, несколько ударов по голове, сажают в машину, шапку надвигают на глаза. <...>
Он успел увидеть вдоль дороги кирпичный забор, <…> не было порога на входе, не было турникета, его подняли на третий этаж. По всем признакам это здание Тимирязева, 13. Там начинаются просто избиения и пытки. Его раздели, наручники все это время на руках, шапка на глазах. Он говорил, электрошокером били, били пластиковой бутылкой, вероятно, наполненной водой. Все время били по голове. Вопросы задавали так: "Сдай нам кого-нибудь, чтобы нас заинтересовало", "Сдай нам кого-нибудь, у кого есть оружие, наркотики". У сына истерика: "Я никого не знаю, я никого не знаю". <...> Избиение продолжалось около полутора часов».
.
Вторая версия Лукашевича-старшего объясняет проблемы Алексея личной неприязнью односельчан из Заокского. Когда сына его знакомой задержали с наркотиками, тот заявил, что его пытали, но затем изменил показания, вероятно, заключив досудебное соглашение, рассказывает отец пристава. «Сын ее получил за крупную партию год и два месяца колонии-поселения, за торговлю наркотиками», — обращает внимание он.
«Из-за того, что мой [сын] работал в Службе судебных приставов, пошел слух кругом, что, наверное, это он его подставил», — говорит отец Алексея. Он полагает, что сын знакомой мог сотрудничать с оперативниками и передавать им информацию о передвижениях и контактах его сына.
«Когда моего осудили, он (сын знакомой — МЗ) ко мне сам пришел: "Поймите, это не я. Я не виноват. Я не знаю, кто, я вот сам также пострадал, меня также пытали". Но у меня другая информация, что по их просьбе была установлена за моим жесткая слежка оперов», — говорит Лукашевич-старший, признавая, что пока не может подтвердить свои догадки документально.
Мужчина уже два года добивается привлечения к ответственности полицейских, которых считает причастными к пыткам его сына. За это время Лукашевич познакомился в Туле с несколькими семьями, также пострадавшими от оперативников ОБОП НОН. Большинство из них опасаются открыто говорить о случившемся.
В мае прошлого года Андрею Лукашевичу и Марине Гущиной, которая также пытается доказать невиновность своего сына, прошедшего через пытки на Тимирязева, 13, прокуратура вынесла предостережение о недопустимости проявления экстремизма. Основанием для предостережения стала информация из Центра «Э».
Приговор Алексею Лукашевичу в апелляции признали законным. Сейчас его отец ожидает кассации по делу.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке