2022 — год геноцида? Юристы из университета Беркли обсуждают актуальность термина и перспективы судебных разбирательств

16 марта Международный суд ООН в Гааге принял решение о временных мерах по иску Украины против России, которую украинская сторона обвиняет в нарушении Конвенции о предупреждении геноцида. Этот иск стал вторым прецедентом в этом году и всего лишь четвертым во всей истории суда, когда обвинения касаются геноцида.

Событиями в Украине суд занялся непосредственно после первых слушаний по иску Гамбии, которая обвиняет Мьянму в геноциде в отношении собственного мусульманского меньшинства — народности рохинджа. В тот же контекст встроились и Олимпийские игры в Пекине, получившие прозвище «геноцидных» из-за публичных обвинений принимающей страны в геноциде против уйгурского населения в Синьцзяне.

Уже сейчас очевидно, что 2022 год можно называть «годом геноцида», и ключевую роль в дискуссиях об ответственности государств и эффективности международного права будет играть статья IX Конвенции о предупреждении геноцида.

Саму конвенцию страны-участники Генассамблеи ООН приняли в 1948 году, «признавая, что на протяжении всей истории геноцид приносил большие потери человечеству, и будучи убежденными, что для избавления человечества от этого отвратительного бедствия необходимо международное сотрудничество». Это был ответ на зверства Второй мировой войны, которые никогда больше не должны были повториться.

Статья II конвенции определяет геноцид как любое из пяти деяний, совершенных с «намерением уничтожить, полностью или частично, национальную, этническую, расовую или религиозную группу»:

• убийство представителей такой группы,
• причинение им серьезных телесных повреждений или доведение до умственных расстройств,
• предумышленное создание жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное физическое уничтожение,
• противодействие деторождению,
• насильственная передача детей.

Согласно статье IX, именно Международный суд обладает юрисдикцией по разрешению споров между подписавшими конвенцию государствами.

Первый иск по этой статье был зарегистрирован в 1993 году на фоне распада Югославии: боснийские власти обвинили Сербию и Черногорию в «деяниях, приведших к гибели и убийствам, ранениям, изнасилованиям, грабежам, пыткам, похищениям, незаконному задержанию и истреблению граждан Боснии и Герцеговины».

Боснийская война продолжалась еще несколько лет, а ключевым моментом в рассмотрении иска стала резня в Сребренице в 1995 году — в итоге в 2007 году Международный суд возложил на сербские власти вину за геноцид боснийских мусульман. Сербия не выполнила своего обязательства по недопущению геноцида в Сребренице и наказанию виновных и не сотрудничала в полной мере с Международным уголовным трибуналом по бывшей Югославии. Из-за административных сложностей и вопросов юрисдикции рассмотрение иска заняло 14 лет, и за это время в суд успело поступить второе дело о геноциде.

По иску Хорватии против Сербии Международный суд постановил, что, хотя сербские силы ответственны за отдельные акты геноцида — убийства, причинение серьезного физического и психического вреда, — за этими отдельными актами не было общей цели по уничтожению значительной части этнических хорватов — их хотели вытеснить с определенных территорий. В итоге геноцидом все эти действия в совокупности признаны не были. Рассмотрение по иску Хорватии завершилось в 2015 году — вместе с иском Боснии до 2019 года эти два процесса составляли всю судебную практику по Конвенции о геноциде.

В 2019 году практика пополнилась иском Гамбии против Мьянмы. Это первый случай, когда судебные разбирательства инициировало государство-участник конвенции, не имеющее никакого отношения к предполагаемым нарушениям. Гамбия обратилась в Международный суд в соответствии с обязательствами erga omnes, то есть «касающимися всех»; речь идет об ответственности суверенных государств перед международным сообществом в целом, предполагающей наказания за тяжкие преступления против прав человека.

В своем исковом заявлении и запросе о принятии временных мер Гамбия утверждала, что преступления властей Мьянмы против народности рохинджа равносильны геноциду из-за намерения властей уничтожить это этническое и религиозное меньшинство. В 2020 году суд согласился на временные меры, предписав властям Мьянмы предпринимать действия по недопущению актов геноцида в отношении рохинджа и обязав страну каждые полгода отчитываться о выполнении этих мер.

Власти Мьянмы успели выпустить два таких доклада, а потом, в феврале 2021 года, в стране произошел военный переворот, что не только усложнило выполнение предписаний суда, но и поставило вопрос о том, кто вообще должен представлять Мьянму в суде. 21–28 февраля 2022 года в Гааге рассматривали предварительные возражения Мьянмы против юрисдикции Международного суда, и прямо во время этих слушаний началась война в Украине, а уже 26 февраля украинская сторона запустила разбирательство по статье IX.

Фактологическая база в основе нового разбирательства достаточно уникальна. Как подробно разбирается в Just Security, Украина считает юрисдикцию Международного суда обоснованной, поскольку именно Россия упоминала «геноцид» в числе предлогов для вторжения на территорию независимого государства. Исковое заявление Украины и просьба об назначении временных мер ставят три вопроса в рамках статьи IX:

• Обоснованны ли утверждения российской стороны о том, что Украина ответственна за «геноцид» в самопровозглашенных республиках по определению из статьи II конвенции?
• Дает ли конвенция России законные основания для применения военной силы для «недопущения и наказания» другого государства за продолжающийся, по утверждению этой стороны, геноцид?
• Не планирует ли Россия сама геноцид в Украине? (в запросе о временных мерах такой вопрос не ставится, но он кратко затрагивается в первоначальном обращении Украины в суд).

16 марта суд заключил, что заявления российских и украинских официальных лиц указывают на «расхождения во взглядах» по первым двум вопросам, а значит являются основанием для разбирательства в судебном порядке по статье IX. 13 судей из 15 проголовали за то, чтобы призвать Россию «немедленно приостановить военные действия» в Украине и запретить обеим сторонам «любые действия, которые могут усугубить или затянуть судебное производство».

Развитие событий по искам Украины и Гамбии в Гааге привлекает повышенное внимание к Конвенции о предупреждении геноцида. Это особенно актуально после зимних Олимпийских игр в Пекине, которым объявили дипломатический бойкот десять стран, возмущенных угнетением уйгуров. Если российских должностных лиц также пытаются привлечь к ответственности за преступления в Украине в Международном уголовном суде, то в случае с Китаем это не сработает: республика не является участницей Римского статута МУС, что исключает расследование обвинений в геноциде в Синьцзяне. А место Китая в Совете Безопасности ООН фактически означает, что страна может наложить вето на любую попытку органа передать дело в Международный уголовный суд.

Поскольку привлечь китайских чиновников к ответственности через МУС невозможно, потенциально допустимой альтернативой становятся Конвенция о предотвращении геноцида и Международный суд ООН. В то же время, хотя Китай и является ее участником, власти не признают именно статью IX. Следовательно, у Международного суда нет юрисдикции в отношении Китая в спорах, связанных с конвенцией. Однако есть и другие опции: Генассамблея ООН может запросить консультативное заключение Международного суда о том, не нарушает ли Китай положения конвенции.

Международный суд подчеркивает, что любые оговорки по поводу действия статьи IX не влияют на обязательства государств по недопущению геноцида и не ограничивают суд в вопросах консультирования других органов. Если такое консультативное заключение будет вынесено, оно — хотя и не будет обязывающим для Китая — станет важным подтверждением самого факта геноцида против уйгуров. Другие государства и международные органы на основании такого документа будут вынуждены реагировать — с помощью санкций, бойкотов и исков, теперь уже по статье I Конвенции о предупреждении геноцида, поскольку у суверенных государств есть обязанность «предотвращать и наказывать» подобные действия без территориальных ограничений.

Такой внетерриториальный подход может быть применен и по иску Украины: суду предстоит определить, являются ли военные действия России по недопущению «геноцида» и наказанию украинских властей законными. Вместе с кейсом Китая это разбирательство позволит определить важные правовые границы: какие действия можно квалифицировать как геноцид и какие действия могут предпринимать третьи государства в ответ.

«Год геноцида» набирает обороты, и иск Украины в Международном суде крайне важен — не только в смысле возможного привлечения России к ответственности за преступления на территории Украины, но и в определении границ и возможностей международного права в таких ситуациях. Механизмы, подобные Международному суду, могут быть эффективны только тогда, когда к ним активно обращаются и уважают их решения. И обращения к таким институциям показывают, что международные суды и трибуналы, несмотря на ряд недостатков, могут и дальше быть механизмами достижения правосудия.

Оригинал: Anthony Ghaly and Alexa Koenig, "Is 2022 the Year of Genocide? Recent Events at the ICJ Suggest Yes", OpinioJuris, 04.04.2022.