«Я ничего уже не знаю, я просто жду конца». Подростковая влюбленность, агент ФСБ и обрез в деле школьников, обвиняемых в подготовке шутинга в Саратове

24 февраля 2020 года 15-летний Игорь Шустов и его 14-летний одноклассник Женя Мелешкин встретились у торгового центра «Оранжевый» в Заводском районе Саратова. Обычно вне школы они виделись редко: Игорь живет неподалеку от места учебы, в центре города, а его приятель — на самой окраине, и до школы ему приходилось добираться по два часа.

Но в тот день повод для встречи был значительным: молодые люди договорились вместе сходить к заброшенному бомбоубежищу на территории бывшего авиационного завода — за месяц до этого Игорь и его 17-летняя знакомая Лиза нашли там старый обрез ружья, и теперь подросток хотел показать его другу.

Февраль 2020 года в Саратове выдался теплым, поэтому Женя и Игорь оделись легко: тонкие куртки, джинсы, кепки козырьком назад и неизменные черные берцы, за которые их постоянно ругали в школе. Знакомая Шустова Лиза — невысокая короткостриженная девушка — тоже присоединилась к подросткам, и вместе они пошли к заброшенному заводу.

Все их совместные перемещения фиксировала скрытая камера, закрепленная на девушке.

На видеозаписи Игорь и Женя идут впереди, Лиза за ними, они останавливаются перед входом в бомбоубежище. Игорь роется в карманах, а потом демонстрирует друзьям петарду. «Давайте ****** [взорвем] потом», — предлагает подросток. Остальные соглашаются.

Освещая себе путь фонариками, они спускаются вниз и проходят куда-то влево. Потом Игорь говорит «Держи!» и в кадре мельком видно Женю с обрезом двуствольного ружья в руках.

— Он что, как у Дилана [Клиболда], что ли? — спрашивает девушка.

— Ну, американский, — неуверенно отвечает Игорь.

— Ну и кто из вас двоих в историю хочет попасть? Он один, а вас двое, — продолжает Лиза. — Блин, из него же кого-нибудь убить можно.

Молодые люди переговариваются, передают друг другу обрез. Осмотрев его, подростки приходят к выводу, что он не заряжен. Игорь говорит, что у двустволки «заели курки», на что его приятель предполагает, что на ружье, должно быть, есть предохранитель. Шустов признается, что «забыл про него вообще».

Подростки наконец взводят курок, отмечают, что он рабочий и можно было бы из него пострелять, если бы были патроны. Игорь смеется: «Все, пошли в школу!».

На записи Игорь и Женя ходят туда-сюда по бомбоубежищу, из-за помех всех их слов не разобрать. Время от времени Лиза спрашивает, где они хотят пострелять, собираются ли они забирать оружие, не ищут ли они еще один обрез и представляет ли Игорь себя Диланом Клиболдом, но увлеченные подростки продолжают обсуждать оружие. Потом Игорь говорит, что у ружья, кажется, сломался курок.

— Тише! — вдруг одергивает остальных Шустов.

На видео становится слышен отдаленный шум, после этого оно обрывается.

Через два дня ФСБ отчитается о задержании двух саратовских подростков, которых назовет организаторами подготовки «вооруженного нападения на одно из образовательных учреждений города», а в СМИ появится видео, на котором Женя и Игорь с заблюренными лицами рассказывают, что планировали в мае 2020 года напасть на школу и убить «примерно 40 человек».

Изначально подросткам грозила статья о подготовке к теракту, но в итоге им вменили приготовление к убийству двух и более человек группой по мотивам национальной ненависти.

Девушке, которая проходит в материалах дела как Елизавета Семенова, обвинения не предъявили. Как потом писал в рапортах оперативник ФСБ, сотрудники ведомства связались с ней утром 24 февраля и предложили поучаствовать в «оперативном эксперименте», поскольку у них имелась информация, что Игорь и Женя планируют использовать обрез для нападения на школу №14, в которой они учились.

Семьи подростков уверены, что Лиза — ни ее настоящего имени, ни ее настоящего возраста Игорь так и не узнал — была подослана сотрудниками ФСБ с самого начала.

«Силовики разрушили нашу жизнь». Семья Игоря Шустова

Из переписок Игоря Шустова и Жени Мелешкина во «ВКонтакте» в 2019 году.

Игорь: Готов к школе?

Женя: Если сжечь, то всегда готов.

Игорь: ****** [надоел] своими шутками про Колумбайн.

В 2021 году вход в бомбоубежище, где подростки нашли обрез, засыпали, попасть в него теперь невозможно. Рядом проходит широкая протоптанная тропа, чуть подальше виднеются две старые вентиляционные шахты.

— Напротив микрорайоны, тут вот дорога, люди ходят, то есть это не отшиб, — показывает корреспондентке «Медиазоны» мать Игоря Наталья Ким место, где в 2020 году задержали подростков. — Тут постоянно были тусовки, постоянно лазили диггеры. [Бомбоубежище] разворовали, оно несколько раз горело, там все было в граффити, куча мусора. Место достаточно посещаемое. Это не то место, где можно что-то спрятать.

— А вон там стояла «газель», куда нас потом посадили, — машет в сторону сам Игорь, теперь уже 17-летний высокий и худой юноша с детским улыбчивым лицом, почти не изменившимся за два года.

— В материалах есть допрос мальчишек, якобы их здесь допрашивали, — добавляет Наталья. — Как говорят Женя и Игорь, им просто дали подписать бумажки в этой газельке, хотя на тот момент они были несовершеннолетними. И в этом допросе Игорь рассказывает, что они якобы чуть ли не два года этот обрез хранили.

У семьи Ким пятеро детей: трое, в том числе и Игорь, от первого брака Натальи, один — от первого брака ее мужа Алексея, и еще один совместный ребенок.

Игорь и его старшие брат и сестра родились в Саратове, потом Наталья с детьми переехала к мужу в маленький город Красноармейск, но через четыре года, в 2018 году, семья вернулась в областной центр.

Наталья говорит, что всегда мечтала жить в центре, поэтому квартиру они с мужем купили в исторической части Саратова, буквально в пяти минутах от правительства области. Это старый купеческий двухэтажный дом начала XX века, к нему примыкает небольшой дворик, где у каждого из жильцов — всего в доме живут четыре семьи — отдельный вход.

В квартире Игоря на нас налетает собака, она рычит и звонко лает. В прошлом году ее принес из приюта старший сын Натальи. Еще в семье живет старенькая чихуахуа, мейнкун Цезарь и беспородные кот Кузя и кошка Киви.

Сразу от входа — небольшая кухня. Тут пестро из-за ярких обоев, множества картинок на стене, ярко-желтой мебели и такого же цвета холодильника, украшенного магнитами. Наталья говорит, что сама перекрасила кухонный гарнитур и сделала перестановку после того, как у них провели обыск сотрудники ФСБ — хотела избавиться от плохих воспоминаний.

С обыском к родителям Шустова пришли через несколько часов после задержания подростков. Наталья в этом время гуляла по двору с сенбернаром Ерофеем.

Когда против Игоря возбудили дело, семья влезла в долги, чтобы оплачивать адвокатов, сын бросил колледж, потому что не было денег на учебу, а старшую дочь выгнали с работы — она была продавцом в торговом центре, и Игорь часто приходил к ней. Сразу после того, как об аресте Игоря и Жени рассказали федеральные СМИ, работодатель позвонил девушке и без объяснения причин потребовал больше не появляться. Сенбернара Наталья скрепя сердце отдала знакомому.

— Его просто нечем стало кормить. Я знала, что Ерофею там было хорошо, — говорит Наталья. — [Новый хозяин] зоозащитник, активист. По осени прошедшей ему решили отомстить, во двор накидали отравленное мясо. Одну собаку он смог спасти, а Ерофей умер. Мы ревели, наверно, месяц. Я считаю, что опять же во всем виноваты эти силовики. Они разрушили нашу жизнь, разрушили наш мир, который мы выстраивали по крупицам.

Наталья говорит, что перед тем, как к ним пришли сотрудники ФСБ, она не могла дозвониться до Игоря, хотя раньше такого не бывало. Увидев, что оперативники роются именно в его комнате, она подумала, что с сыном что-то случилось.

— Я почему-то подумала, что Игорь погиб, его убили, — вспоминает Наталья.

Когда обыск закончился, женщине сказали, что ей нужно проехать с ними в ФСБ. Оперативники предложили, чтобы муж довез ее на своей машине, а потом вернулся домой, где оставался только их младший трехлетний сын, но уже в управлении Алексею сказали, что он должен задержаться. Наталью и ее мужа разделили. Женщину завели в кабинет, где сидел Игорь, но запретили с ним общаться.

— Я уже практически на коленях стояла и рыдала, молила: ну оставьте кого-то из нас, просила дать позвонить, — вспоминает женщина. — [Некоторые сотрудники] смеялись, что у нас ребенок дома один, мол, в ваших интересах это все быстро закончить, вы же не хотите, чтобы с ним что-то произошло, чтобы приехали органы опеки за ним.

Через шесть часов Наталью с Игорем привезли в Следственный комитет, где продержали до утра, а ее мужа отпустили домой. Все это время трехлетний Леша оставался дома один.

Когда Алексей вернулся, зареванный мальчик спал на диване в гостиной. После этого, говорит Наталья, он стал нервным, плакал по ночам и начинал паниковать, даже если кто-то из родителей уходил в другую комнату. Осенью прошлого года Наталья устроилась сортировщиком заказов в магазине, но недавно муж предложил ей уволиться — без нее ребенок скучает и отказывается есть.

— Он постоянно требует: «Ну побудь со мной, ну пожалуйста». И муж мне сказал, что Лешке плохо, пошутил: «Давай, из нас кто-то один откинется», — говорит Наталья. — Мы за эти два года даже постарели чисто внешне, муж осунулся, но он любит Игоря, мы не разделяем детей на свой-чужой, он очень сильно за него переживает.

«Потом удивляются, почему в школах ученики стрельбу открывают». Аутсайдеры

Из переписок Игоря и Жени.

Игорь: Ну, мы — ошибка жизни, бог нас не любит, и я в него давно не верю.

Женя: Сука, вот сижу и думаю, как же мне, ***** [блин], не нравится быть этим ****** [чертовым] изгоем! Ужас какой-то. Быстрее умереть, что ли. И мы не ошибка жизни, мы те люди, которые посвятим им врата в ад ***** [к черту]! Мы их откроем им, чтобы они ушли туда и не вернулись.

Игорь: Вот для Таптыга и Насти что лучше — поменьше языками [чесать], а то однажды их волосатый язык в могилу занесет.

Женя: Знаешь в чем их крутость? Да ни в чем. Они просто ходят вместе, вот и все. А вот по одному пусть они мне попадутся, один вот просто, один на один. <…> Короче, я понял только одно. Когда-нибудь они все-таки ************* [довыделываются], и им кто-нибудь отомстит. За нас, не за нас, вообще ***** [все равно], но им кто-нибудь отомстит.

Игорь: Потом еще удивляются, почему в школах ученики стрельбу открывают. Гнилое общество.

После возвращения в Саратов из Красноармейска 13-летний Игорь пошел в новую школу-девятилетку №14. Родители хотели подыскать другую из-за плохой репутации школы — «там и легкие наркотики, и АУЕ, и беспредел» — но по месту прописки Игоря направили именно в нее.

По словам Ким, в прошлой школе в Красноармейске Игорь учился нормально. Она показывает благодарности и грамоты сына: «Он везде участвовал. У него и компания друзей была, и они все вокруг него. Пошел сразу в казачий класс, потому что у него все на военную тему было, он очень хотел служить». В новую школу, по словам матери, Игорь пришел с одной двойкой по математике.

— Когда заканчивал шестой класс [в Красноармейске], у него трагически погибла подруга, ее убили, Игорь страшно переживал, — говорит Наталья. — Он средне учился, я никогда не настаивала. Ну если математика не дается… Я не видела в этом ничего страшного, а так он добрый и умный мальчик.

Подругу подростка, Настю Российскую, в которую, по словам мамы, Игорь был по-детски влюблен, в апреле 2018 года изнасиловал и убил местный житель, впоследствии его приговорили к 23 годам заключения.

— Кузьку они мне с Настей принесли, — вздыхает Наталья, поглаживая черного кота. — Я никогда не забуду. В такой маленькой коробочке, и Игорь: «Мам, только не ругайся, просто посмотри». Я ему говорю: «Ну, Игорь, ну куда? Ты нам таскаешь и таскаешь этих котов». И вот эти Игорины и Настины глаза, они смотрят на меня как два щенка, я уже развернулась, потом говорю: «Ладно, показывай». Настя коробку открывает, а там червяк прям еще слепой. И я говорю: «Блин, Игорь, меня папа убьет, договаривайтесь с ним сами», и беру коробку. И Настя на меня смотрит и говорит: «У вас такое доброе сердце». И я уже не смогла отдать его никуда.

Первое время Игорь сильно скучал по Красноармейску, приятелям и прошлой школе — в новой отношения с классом не задались. С учебой тоже не получалось. Наталья говорит, что перед началом года она подошла к школьному психологу и попросила ее помочь Игорю и его сводному брату адаптироваться, рассказала и про то, что мальчик тяжело перенес смерть подруги. Но уже в конце сентября ее вызвали на беседу, где психолог отчитала Наталью и Игоря перед педагогами.

— За партой сидели завуч и учителя, нас поставили стоя к доске перед ними. И тут начались оскорбления со стороны психолога, что у меня дети пеньки необученные, ничего в жизни не умеют и не делают. Игорь расплакался, меня это возмутило. Мы с ней сцепились языками, — вспоминает Наталья.

В итоге наладить отношения Игорь смог только с тремя одноклассниками, особенно он сблизился с Женей Мелешкиным, мальчиком, как говорили о нем учителя, из неблагополучной семьи: мать Жени пила, поэтому он жил с дедушкой.

Наталья вспоминает, что хотя сын не жаловался на травлю, она стала замечать, что он часто не хотел идти в школу и стал приходить с учебы подавленный и грустный.

Когда осенью 2019 года учительница биологии попросила учеников подготовить доклады на свободную тему, Игорь выбрал скулшутинг.

Он говорит, что узнал об этом явлении после массового убийства в Керченском политехническом колледже, но настаивает, что никогда не восхищался стрелками, ему были интересны только причины, по которым школьные аутсайдеры решаются на массовые убийства.

Аутсайдерами были и Игорь с Женей. В деле представлено несколько отрывков из их переписки, где они обсуждают то компьютерные игры, то стрельбу в школах, то школьные неурядицы и нападки на них «нерусских» одноклассников, которых в школе «процентов 80», и несколько раз упоминают нападение на свою школу. При этом почти всегда подростки оговариваются, что шутят. «Жека, скоро в школу. Готовь пушку. Я шучу», — пишет Игорь в один из дней.

Шустов завел вторую страницу во «ВКонтакте» под псевдонимом Dylan Klebold и опубликовал на ней несколько посвященных скулшутингам постов. Позже он передал ее своему другу из Красноармейска Алексею, когда тот потерял доступ к собственному аккаунту.

По словам подростка, фейковая страница была нужна, чтобы попасть в закрытую группу, посвященную колумбайнерам, и искать информацию для доклада. Он вспоминает, что тогда по городу ходили слухи о поклонниках убийцы девятилетней Лизы Киселевой, которые требовали его освобождения, а в противном случае якобы обещали нападать на школы. По словам Игоря, из-за этих слухов некоторые его знакомые не ходили на учебу.

— Я решил проект сделать, чтобы ученики знали, как себя вести в таких ситуациях, — объясняет Игорь. — Начал собирать информацию в интернете, посмотрел документальный фильм «Нулевой час» про колумбайн. Собрал материалы, все сделал, мне потом учительница пятерку поставила.

Презентацию Шустов назвал «Что такое колумбайн и скуллшутинг? Что нужно делать в данной ситуации?». На первых слайдах он кратко описывает события 1999 года, потом перечисляет причины «совершения детьми» массовых убийств, например, отсутствие внимания родителей, ссоры в семье, трудности в общении со сверстниками и педагогами, буллинг, смерть родственников и друзей. Остальные слайды посвящены правилам поведения в случае нападения на школу, а на последнем — заставка из любимой игры Игоря «Сталкер».

Позже он хвалился Жене, которого не было на уроке, что одноклассники внимательно его слушали. «Они чувствуют, что это может произойти», — написал Мелешкин. «Тогда уже у нас будет чувство радости. Но только не мы это сделаем. Надеюсь», — ответил Игорь и вскоре предложил закончить разговор — «а то ФСБ ******** [пристанет]».

«Понравилась, хотелось впечатление произвести». Знакомство с Лизой Семеновой

Из разговора Игоря с его знакомой Лизой во время их встречи 25 декабря 2019 года.

Игорь: Вообще не хотел сюда ехать. Потому что в той школе у меня было нормально с оценками, а из-за этих пидоров я не могу учиться, потому что ********* [надоедают].

Лиза: Они тебе мешают?

Игорь: Конечно, мешают. Вот представь, если я, Женя и Олег останутся в классе, а эти все исчезнут, тогда я сто пудов начну учиться.

Лиза: Ну а как они исчезнут? Че с ними поделать?

Игорь: Расстрелять.

Лиза: А ты сможешь?

Игорь: Смогу.

<…>

Лиза: Да ладно, тебе на самом деле будет слабо в итоге это сделать.

Игорь: Не, я представлял, как я их размажу (неразборчиво), было бы красиво и приятно, сначала все такие крутые, а потом бац — оружие приносишь, все замолкают.

Лиза: Мне кажется, что ты просто пока так думаешь, а когда возьмешь…

В декабре 2019 года во «ВКонтакте» в друзья к Игорю добавилась девушка под именем «Лиза Аувинен». Она сказала, что увидела его в группе, посвященной скулшутингу. Поначалу Игорь отваживал — односложно отвечал и спрашивал, что ей от него нужно и почему она выбрала его. «Не только тебя. У меня и другие клумберы есть в друзьях», — писала она.

Постепенно общение между ними наладилось, Игорь откровенно рассказывал о своих проблемах в школе и ненависти к одноклассникам, девушка отвечала, что учится в медицинском колледже и тоже сталкивается с травлей, они часто обсуждали скулшутинг.

Через пару недель после знакомства, 25 декабря 2019 года, Лиза и Игорь впервые встретились в центре Саратова. К тому времени ФСБ уже проверяла подростка на причастность к подготовке теракта, поэтому оперативники вели аудио- и видеозапись встречи Игоря и «неустановленной девушки». Сотрудники ведомства утверждают, что смогли ее найти только 24 февраля.

Всего Игорь и Лиза встречались восемь раз. Почти на каждой встрече их разговоры сводились к скулшутингам. На одной из прогулок подросток даже посетовал, что они только и говорят о нападениях на школы, и что собеседница все время расспрашивает об этом.

Тем не менее на запись попали слова Игоря о том, что он хотел бы отомстить одноклассникам. Он жаловался, что в Красноармейске отношения с людьми складывались совсем иначе — они его «замечали», а он не испытывал к ним ненависти.

Несколько раз подросток оговаривается, что вряд ли решится на нападение — слишком любит свою семью, и предлагает Лизе быть поосторожней с этой темой, потому что «за всеми следит ФСБ».

Во время встречи 20 февраля 2020 года, за четыре дня до задержания, Игорь сказал Лизе, что перечитывал их переписку во «ВКонтакте» и не нашел некоторых сообщений. «Помнишь, я тебе писал то, что хотел типа расстрелять, что это все ненависть, писал про нерусских, и я заметил то, что этих сообщений не было», — говорит подросток, а следом утверждает, что их удалили «эфэсбэшники», которые за ним следят.

«Дичь какая-то. Это, наверное, просто "ВК" лагает», — не соглашается девушка. «Просто такая херня была еще осенью, когда я с тобой только познакомился. [Директор школы] меня типа позвал за собой поговорить, ну, он рассказал то, что ему эфэсбэшники звонили, и то, что я пишу всю такую дичь», — рассказал подросток. Он добавил, что директор предупредил его, что у Игоря могут быть проблемы, и попросил не подставлять родителей и школу.

По словам Шустова, уже после задержания один оперативник вывел его из кабинета и расспрашивал, что именно ему говорил директор. Что он отвечал, Игорь вспомнить не может.

Во время прогулок с Лизой Игорь, подстегиваемый расспросами девушки, хвалится, как он ездил с дядей и отцом на стрельбище, рассказывает, что в Красноармейске знакомый подарил ему мотоцикл и гараж, и что он со своим другом Лешей ездил поджигать коктейли Молотова. Он утверждает, что знает, где можно купить оружие без лицензии, а его одноклассник Женя умеет собирать бомбы, которые они планируют использовать во время нападения на школу — и даже называет примерное время: в одну из суббот мая.

На самом деле с родным отцом Игорь не общается. Ни у него, ни у отчима подростка никогда не было оружия, как не было у Игоря и знакомого, который мог бы подарить 13-летнему мальчику мотоцикл и гараж. Красноармейский товарищ Шустова отрицал, что они когда-либо делали коктейли Молотова, как и Женя Мелешкин — умение изготавливать бомбы. Уже потом Игорь признавался, что просто влюбился в Лизу, видел ее увлечение скулшутингом и придумывал несуществующие подробности из жизни, чтобы ей понравиться.

— А черт его знает, — задумчиво тянет Игорь на вопрос, почему он так откровенничал с малознакомой девушкой. — Как-то она втерлась в доверие. Понравилась, хотелось впечатление произвести. Я про мотоцикл говорил, потому что это круто… Пацаны на мотоциклах. Понтовался.

Во время встреч Игорь пытается объяснить Лизе, почему он отличается от своих одноклассников — не одевается как «пидоры» и слушает другую музыку.

— Ну я отличался. По одежде, по интересам, по музыкальному вкусу, — говорит Игорь. — Я одевался как солдат, а они… Как вот сейчас модно ходить. И, допустим, они всяких реперов слушают, а я Цоя, группу «Юпитер».

Что подросток любит Виктора Цоя и увлекается военной тематикой, сразу понятно по его комнате. Крошечная спальня еле вмещает диван, письменный стол и комод, дверцы которого украшены портретами певца и цитатами из его песен. Их рисовала мама Игоря. На одной из стен висит игрушечное ружье, на другой фотографии маленького Игоря в военной и кадетской форме, флаги России и СССР, георгиевская ленточка, плакаты с персонажами аниме и рисунки, на полках — фигурки солдат и танк.

Подросток говорит, что они с Женей мечтали пойти в армию, а потом служить по контракту. Об этом он не раз упоминает и в разговоре с Лизой.

Откровенничая с девушкой, Игорь объяснял, почему возненавидел людей: он упоминал убийство подруги из Красноармейска и смерть котенка, которого подросток приютил в сарае. «У меня много моментов было, чтобы превратить меня в такого бездушного парня. Бессердечного, вернее», — говорил он.

— Это был какой-то всплеск, я просто как будто выговаривался перед человеком, нес всякий бред. Со мной все было хорошо, просто не хотелось в школу ходить. Я просто чувствовал симпатию к девушке, — рассказывает Шустов. — Хотел, чтобы меня пожалели. Просто меня за это никто не жалел, из-за котенка. Мне просто этот котенок действительно был близок. Я его спас, его какие-то пацаны мучали. Я постоянно его вспоминаю и жалею, что я его похоронить не смог, тяжело было. Себя ругаю за это. Бывает, часто вспоминаю Настю. Странно: ты ее видел живой, она смеялась, а потом ты ее видишь в гробу.

На одной из встреч Лиза упомянула, что у нее есть пневматический пистолет, и предложила Игорю сходить в одну из саратовских заброшек, чтобы пострелять. Тогда же она, по словам Игоря, рассказала, что ее задевает какой-то парень из колледжа и попросила его сделать коктейль Молотова, чтобы бросить в машину обидчика. На допросах девушка утверждала, что Игорь сам предложил ей помощь, хотя в одном из разговоров, когда она спросила у подростка, зачем ему нужен бензин, он недоумевал: «Лиз, тебя не понять, то ты хочешь сжечь машину, то ты не хочешь».

В январе 2020 года они приехали в бомбоубежище, где постреляли из принесенного девушкой пистолета. Потом, гуляя по заброшке, молодые люди наткнулись на ящик, в котором лежал обрез ружья. Оружие привело Игоря в восторг.

«Я его вообще домой хотел забрать, но он в портфель не влез. Ржавый был, но дуло открывалась», — позднее писал он Жене. «Ну ок, покажешь потом, я заберу, почищу, принесу», — предложил Мелешкин. «Только это. Не безобразничай», — попросил его Шустов. «Ок», — ответил ему Женя.

Игорь, Лиза и Женя договорились встретиться днем 24 февраля и вместе отправиться за оружием, но накануне в переписке с девушкой Игорь сказал, что, возможно, не сможет приехать. «Что? Почему? Я думала, мы же договорились, я и планы свои уже все отложила ради вас», — забеспокоилась девушка. Следом она пишет, что ей хотелось бы увидеть Игоря, и что она приготовила для него подарок. Подарком оказалась пачка сигарет.

24 февраля Игоря и Женю задержали. Лизу, как вспоминали подростки, сотрудники ФСБ вывели под руку из бомбоубежища и проводили к машине.

«Когда понял, что его фантазийные желания могут быть осуществимы, он испугался». Расследование

По версии следствия, подростки хотели напасть на школу «из личных неприязненных отношений к своим несовершеннолетним одноклассникам и иным учащимся указанного образовательного учреждения». Для этого они «вступили в сговор», выбрали дату нападения, стали читать о других случаях скулшутинга и «приискивать огнестрельное оружие и боеприпасы».

Преступление не было доведено до конца по независящим от них обстоятельствам и благодаря сотрудникам ФСБ, которые «своевременно выявили преступные действия несовершеннолетних», говорится в постановлении о возбуждении дела.

— В суде [по избранию меры пресечения] нас посадили в клетки, Женю и меня, мы с ним общались, и поняли, что Лиза заодно была с ФСБ, — говорит Игорь. — У меня вообще пустота была к тому времени. Я ни о чем не думал тогда.

26 февраля подростков отправили в СИЗО, но уже через две недели выпустили: Женю под запрет определенных действий, а Игоря — под домашний арест. Через десять месяцев — в ноябре 2020 года они были «отпущены под присмотр законных представителей».

— В СИЗО было тяжело, — говорит подросток. — Сначала я сидел с пацаном по 111-й, он соседа убил по пьяни. Потом меня в одну камеру с Пулькиным посадили. Псих, короче, реальный. Когда еду нам приносили, он начинал про расчленку рассказывать.

В мае 2019 года сокамерник Игоря, семиклассник Даниил Пулькин пришел в школу №4 поселка Большевик Саратовской области с топором и двумя бутылками зажигательной смеси: одну он бросил в класс, другую — в коридор. Ни одна из бутылок не загорелась. В коридоре подросток начал размахивать топором и ударил им по голове 12-летнюю школьницу. В августе 2020 года его приговорили к семи годам колонии.

Лиза Семенова на допросе говорила, что увлекается психологией, и общалась с Игорем, чтобы понять его мотивы. По ее словам, она сначала не воспринимала слова Шустова всерьез, но после того, как они нашли обрез, и подросток решил забрать его — испугалась.

— Мы пытались выяснить, кто это, но не смогли. Никаких реальных данных [о Лизе] у нас нет, — говорит Наталья Ким. — Изначально она говорила Игорю, что ей 17 лет. Если честно, так можно было развести только 14-летнего пацана, потому что, когда я увидела все эти [видео]… Ей сильно за двадцать, у нее уже физиологические изменения в лице, плюс она одета очень нелепо. Если на взрослую тетку напялить подростковую одежду.

Во время очной ставки между Шустовым и Лизой, на которой присутствовала и мать Игоря, на вопрос, почему она не сказала, что уже совершеннолетняя, девушка ответила, что не делится с малознакомыми людьми личной информацией. Шустов спросил, работает ли Лиза на силовиков — она ответила отрицательно. Во время допроса, отмечает Наталья, девушка сидела за занавеской.

Игорь и Женя вину не признают. Они утверждают, что обсуждали скулшутинг, чтобы выговориться, но никогда бы не стали нападать на школу.

После задержания Шустов жаловался на избиение сотрудниками ФСБ: еще в бомбоубежище его повалили на землю и около десяти раз ударили по телу, потом подняли, приставили к стене и еще раз пять ударили в живот. Подросток утверждал, что, когда их привезли в управление ФСБ, один из сотрудников отвел его в туалет и потребовал признаться в преступлении, пригрозив, что «в противном случае его семье будет плохо».

Первоначальный опрос подростков записывали на камеру — по словам Шустова, оперативник, перед тем как включить видеозапись, сначала зачитывал вопросы, выслушивал его ответы и, если Игорь говорил то, что его не устраивало, напоминал, как нужно отвечать.

В связи с этим по ходатайству следствия Саратовская лаборатория судебной экспертизы проводила лингвистическое исследование опросов Шустова и Жени. Специалисты выявили наличие в них «как признаков подготовленной речи, то есть заученности речи, так и признаков неподготовленной речи» — последние, согласно анализу, преобладают.

Из-за жалоб Шустова на давление следователь выделил из дела материал проверки и направил его в военную прокуратуру. Ведомство не нашло оснований для возбуждения против оперативников ФСБ дела о превышении полномочий.

Обвинение в хранении оружия подросткам не предъявили, поскольку им не исполнилось 16 лет, дело возбудили в отношении неустановленных лиц.

Согласно экспертизе, найденное подростками оружие оказалось пригодным для стрельбы обрезом охотничьего ружья модели «Зауэр 8», 12 калибра, изготовленного фирмой J.P. Sauer&Sohn (ГДР) в 1949 году. Кому он принадлежал, так и не установили.

— Следователь честно провел расследование, не было никаких подтасовок, — говорит Наталья Ким. — Он дважды отправлял на экспертизы лингвистические переписки и встречи с Лизой.

Эксперты пришли к выводу, что во время разговоров с девушкой Игорь стремился «уклониться от навязываемой ему темы обсуждения», в то время как собеседница стремилась вовлечь подростка в обсуждение, направить ход диалога в русло собственных интересов и «подчинить этим интересам».

Согласно же заключению по переписке Игоря и Жени, там «содержится информация о случайно найденном оружии», но ничего не говорится о планах «приискать (получить, приобрести, похитить, изготовить)» оружие, боеприпасы или взрывные устройства.

Исследование также показало, что хотя из переписки понятно, что подростки — единомышленники «в плане общих взглядов, интересов, положительного отношения к совершению насильственных действий в школе», там нет информации, что собеседники готовы вместе принять участие в вооруженном нападении.

«Когда математику вместе сдавали — нормально общались». Показания одноклассников

Потерпевшими по делу об убийстве признаны все ученики 8 «а», в котором учились подростки, и несколько учителей — всего 26 человек.

На допросах и учителя, и школьники, включая одноклассника Олега, с которым у Шустова и Жени были приятельские отношения, утверждали, что подростков никто не обижал, а в школе в принципе нет проблем с травлей.

Только один ученик, Мурад, сообщил следователю, что над Игорем и Женей действительно издевались. Он назвал имена обидчиков и рассказал, что в классе существует иерархия с лидером и его приближенными, которые издеваются над более слабыми учениками.

— Мурад приходил к нам, когда сняли ограничения, — рассказывает Наталья. — Мы стояли смеялись. Он сказал, что они бы не смогли [устроить стрельбу в школе], потому что Игорь и Женя не те люди, которые смогли бы кого-то убить.

Из-за коронавируса восьмой класс Игорь окончил дистанционно, как и остальные ученики школы. Поскольку он был под домашним арестом и не мог пользоваться интернетом, учителя просто присылали задания Наталье, та как могла сама объясняла ему темы или искала информацию в сети, а потом Игорь ее переписывал.

Когда подросток перешел в 9 класс, ограничения уже сняли, и руководство школы №14 предложили перевести того в «вечерку», вспоминает мать Игоря, но там его принять отказались, и тогда завуч стала настаивать на домашнем обучении.

В итоге семья смогла договориться, чтобы Игорь продолжил обучение в родной школе, но по индивидуальному плану — сначала учителя приходили к нему, потом он сам стал посещать школу два раза в неделю, занимаясь отдельно от одноклассников.

— В первые дни я с ними не общался, что-то они мне выкрикивали, я был в наушниках, не слушал. А потом нормально — привет-пока. Потом, когда математику вместе сдавали — нормально общались. Они меня не боялись. Но это даже и не странно, потому что был бы я реально преступником, меня бы вообще из СИЗО не отпустили, — говорит Игорь.

«Надеюсь, что хорошо закончится, и нас оправдают». Женя Мелешкин после СИЗО

Если Игорю пришлось учиться в той же школе, то его однокласснику Жене Мелешкин повезло больше. После того, как подростка выпустили из СИЗО, его дедушка Александр смог оформить над внуком опеку — этого он добивался несколько лет, но разрешение получил только после того, как Женя попал под арест — и перевести в другую школу в Увеке.

— Ну мама одна воспитывала, она как бы выпивает, пьющий человек, и у нее нет паспорта, — рассказывает Александр. — Он спокойный. Там школа, понимаете, изначально, — мужчина немного мнется, — там район, [где] живут татары. Я сразу его маме говорил: «Не надо, там есть еще школы, эта сама по себе неудачная». Все жалуются на успеваемость, и все говорят, что в классе, где Женя учился, занимаются три-четыре человека. Там вообще, по-моему, во всей школе так.

По его словам, Женю на учебе задирали давно. В первом классе кто-то из учеников его толкнул, и он сломал руку, в седьмом — упал из-за подножки и сломал ногу.

— Я приехал его забирать, спрашивал: «Как ты мог?». Вот здесь, показывает. Я посмотрел: там лестничный марш, все ступени целые. Бежал, что ли? Ну кто-то ему подножку ставил, — уверен Александр.

В новой школе у Жени проблем с другими учениками не было. Он подтянулся по всем предметам, окончил девятый класс с несколькими тройками и даже получил грамоту. Теперь Мелешкин учится на электрика в индустриальном техникуме.

Про уголовное дело дедушка подростка говорит неохотно. Он называет Игоря «сказочником», к которому подослали «эту даму», и считает его в деле «заводилой».

— Откуда у него такие мысли, я не знаю, у Жени таких мыслей не было, — говорит он. Но потом все же оправдывает Игоря: «Эта дама пригласила пострелять из пневматического оружия, ну какой мальчишка откажется».

Александр жалуется, что в суде прокурор упирает на то, что Женя и Игорь вызывающе одевались, потому что носили берцы.

— Ну какая одежда вызывающая? У нас все по наследству, как обычно, один ребенок растет, и все это переходит [младшему]. Потом [говорят], что у нас сарай в частном доме — можно бомбу там сделать. С чего это? Болты, бензин? Так болты, бензин в любом гараже есть, — возмущается мужчина. — Два года вот это дерганье, у меня уже все перегорело. Я не знаю даже, на что нам сейчас надеяться.

Сам Женя немногословен. Он только говорит, что в колледже у него есть друзья, там «интересно, позитивно», и в новой школе тоже было «позитивно».

— Да что о нем думать, — отвечает он на вопрос об уголовном деле. — Не хочется насчет него загоняться, и так плохо. Надеюсь, что хорошо закончится, и нас оправдают.

В отличие от Игоря, он в берцах уже не ходит, по крайней мере, в суд.

«Возможности напасть на школу у них никогда не было». Суд

На стадии следствия Шустова защищали местные адвокаты, которые, по словам Натальи Ким, не проявляли «особого энтузиазма» и «тянули деньги». Для того, чтобы оплатить их услуги, семье пришлось взять несколько кредитов, а чтобы закрыть долги — продать машину. Деньгами ей помогают подписчики в инстаграме, где Наталья рассказывает о жизни семьи и о самом деле.

С апреля 2021 года дело подростков рассматривает Заводской районный суд Саратова. Тогда защищать Шустова взялся адвокат «Агоры» Александр Федулов.

— Это все бред и детский лепет, потому что все прекрасно понимают, что физической возможности [напасть на школу] даже при желании, у них никогда не было, — уверен адвокат.

Показания в суде Лизы Семеновой, которая была допрошена как засекреченный свидетель по конференцсвязи с изменением голоса, адвокат относит в плюс к защите из-за множества противоречий.

— У нее же не один протокол допроса, поэтому, если анализировать в совокупности с теми данными, которые она сообщила в суде, можно сделать вывод, что человек врет, — поясняет Федулов. — Например, ее допрос, касающийся приверженности Шустова идеям колумбайна: то он придерживался, то не придерживался, то я всерьез воспринимала его намерения, то «я понимала, что это детский сад». Единых показаний у нее нет.

По словам защитника, невнятно отвечал на вопросы в суде и засекреченный оперативник ФСБ: объясняя, почему, если ОРМ в отношении Шустова проводили с декабря 2019 года, и на тот момент были известны ID его страниц и страниц его собеседников, силовики не могли сразу установить данные пользователя «Лиза Аувинен», сотрудник ответил, что у них «не было оперативной возможности».

— Там есть момент, что якобы мой подзащитный с этим Алексеем [из Красноармейска] поджигал поле. В итоге парень на суде тоже сказал, что это вообще выдуманная история и никто [из них] не умеет делать коктейли Молотова, — рассказывает защитник. — Ситуация максимально банальная: Шустов влюбился в эту девушку и хотел повыпендриваться.

Федулов уверен, что Шустов и Женя не стали бы и забирать обрез из бомбоубежища: сумок у них с собой не было, а принести его домой в руках они бы просто не смогли.

— [Одноклассник Игоря] Мурад единственный из всех давал правдивые показания и на следствии, и в суде, — говорит Наталья. — После того, как он в суде выступил, родители [других детей] обрушились с обвинениями на его отца. Там в принципе каждое заседание были какие-то провокации с их стороны. Они в открытую меня оскорбляли, хамили, смеялись. Им было плевать на судей, там уже сажали приставов, им было плевать на всех, они вели себя безобразно.

По ее словам, многие одноклассники тоже начали давать другие показания, говорить, что Игорь и Женя нормальные ребята, но тогда прокурор просил огласить их допросы на следствии.

— Когда прокурор начинал оглашать [первоначальные показания], дети начинали теряться, прокурор начинал на них давить, они начинали путаться, мяться. И в итоге прокурор не спрашивал, какие показания они подтверждают, он спрашивал: «Вы подтверждаете те показания, которые давали в ходе следствия?». И все как один говорили: «Да».

Наталья Ким уверена, что судьи относятся к делу предвзято, поэтому боится загадывать, какое решение их ждет. Сам Игорь тоже пока не строит планов: «Когда эта вся задница закончится, я пойду на сварщика, а потом, может, в охранное предприятие. А вот если все-таки приговор мы не сможем обжаловать, то не знаю, дальше я не вижу свое будущее. Останется только где-нибудь дворником работать, ну или сторожем. А сторожи очень мало получают. Я ничего уже не знаю, я просто жду конца. Я просто думаю, что все же приговор будет обвинительный».

Редактор: Агата Щеглова