Кости в подсолнухах. Кубанский пенсионер оставлял на домах подсказки, по которым нашли останки убитой девочки, но присяжные его оправдали

Поселок Звезда — это несколько улиц, два магазина и десятки бедных домов в двухстах километрах от Краснодара. На самой окраине стоят два дома, к ним ведет грязная дорога, которую в дождь всегда размывает. Участки разделяет только сетка-рабица — при всем желании соседи не могут не слышать друг друга.

Один из домов на Новой улице окружен невысоким забором, за ним растет виноградник, лает собака и мяукают кошки. Путь в соседний преграждают хлипкие ворота; окна в невысоком строении из рыжего кирпича закрыты полиэтиленовой пленкой. В первом доме живет пенсионер Николай Мишин, раньше работавший комбайнером. Во втором — 34-летняя Татьяна Дудина. Ее дочь Света исчезла 20 июня 2016 года, ей тогда было восемь лет.

Через 3,5 года, 28 января 2020-го, полицейские обнаружили останки девочки — генетическая экспертиза установила, что именно ей принадлежат фрагменты костей, закопанные в поле рядом с поселком Первомайский, почти в восьми километрах от дома Дудиных. Еще через десять месяцев, 22 ноября 2020 года, присяжные в Краснодарском краевом суде единодушно оправдали их соседа Николая Мишина — именно его обвинили в убийстве пропавшей девочки.

Сейчас 63-летний Мишин живет с супругой, пенсионеркой Светланой Павловной. Его соседка Дудина — с гражданским мужем Дмитрием Олейниковым и дочкой Симой, ее розовый детский велосипед одиноко стоит у двери. В прошлом году, когда Сима пошла в первый класс, Татьяна несколько недель не могла ее успокоить.

«Она помнит эту школу, помнит Свету и как приходила туда вместе с ней — она все время ее вспоминала, плакала, учителя ее успокаивали, только спустя время она в конце концов как-то адаптировалась и успокоилась», — рассказывает мать.

Но теперь, когда Мишин вернулся домой после 10 месяцев в СИЗО, девочке снова страшно, говорит Татьяна Дудина, — младшая дочь все еще помнит, как искали ее сестру. «Мишины довольны и счастливы, а моя младшая дочка, когда я ее в школу утром везу, забегает в машину с разгона, так ей страшно, — говорит Татьяна. — Она все слышала и все знает. Но переехать мы не можем, а сейчас на нас снова вся эта боль нахлынула, весь этот страх».

Наутро после решения присяжных занимавшийся делом Мишина следователь Отар Намоев приехал в Звезду вместе со съемочной группой НТВ. Через несколько часов там появилась и машина «Первого канала». Если раньше Дудины не хотели разговаривать с журналистами — «Медиазона» пыталась связаться с ними после ареста соседа — то теперь отчаявшаяся Татьяна бесконечно повторяла журналистам историю пропажи дочери.

«Было ужасно все это вспоминать, как на распятии, иначе объяснить не могу, — рассказывала она "Медиазоне" после первого визита телевизионщиков. — "Первый" снял шикарную картинку, когда жена Мишина просто кричала, какие мы мрази, что оговорили его. А потом [сотрудники телеканала] спрашивают у меня: а что вы чувствуете, а покажите фотографии, а вернитесь в этот ужас и представьте, как все было тогда, когда Света исчезла. И я вспоминаю и возвращаюсь».

Вслед за телеканалами историей заинтересовались и другие издания — Mash, РИА «Новости», Russia Today, Baza, «Би-би-си» и «Комсомольская правда». Чтобы сориентироваться в потоке журналистов, не знающей латинских букв женщине из кубанской глубинки, в которой едва ловит сеть, приходилось спрашивать подсказки у маленькой дочери, а та уже гуглила незнакомые слова в интернете. Журналисты дежурили у дома Дудиных с утра до ночи, пугали местных жителей фургонами со спутниковыми тарелками и записывали деревенские слухи.

Через две недели силы у Татьяны иссякли — теперь она просит журналистов говорить только с ее адвокатом: «Я устала одно и то же каждому повторять, у меня нет на это сил. Вы не представляете, какая это боль».

Девочка пропадает

Перед исчезновением восьмилетняя Света попросила отчима Дмитрия Олейникова покатать ее на комбайне. Тот согласился и взял девочку с собой. Проезжая утром мимо поля на старой «семерке», Татьяна Дудина видела счастливую Свету — как оказалось, в последний раз. Около 10 утра комбайн забарахлил, Дмитрий отправил девочку домой, а сам принялся его чинить.

Вернувшись, дома Свету он не застал, но не насторожился: стояла летняя жара, у соседей были слышны крики детей, и комбайнер подумал, что дочка тоже там. Он лег спать. Около 16 часов домой вернулась и Татьяна. Дочки все еще не было. Мать поискала ее по окрестным дворам, поспрашивала у соседей — не было нигде.

Татьяна позвонила в полицию — та начала поиски. Вскоре к полицейским с собаками присоединились волонтеры и казаки на лошадях — девочку искали и с земли, и с воздуха. Около месяца они все вместе прочесывали дом за домом, высушивая выгребные ямы в поисках тела пропавшей.

Усердие полицейских даже оборачивалось негодованием в адрес матери пропавшей. «Некоторые люди начинали на меня агрессировать, типа это я им пальцем тыкаю, у кого искать, — вспоминает Татьяна. — А при чем здесь я? У меня так же и обыски были, так же и меня допрашивали без конца. Это они сами по себе работают. С каждым днем все злее все становились. Одна соседка на меня выбежала, стала орать — полицейские даже предложили написать на нее заявление, но я не стала».

Дело возбудили по статье об убийстве малолетней, его расследование передали в Ленинградский межрайонный следственный отдел по Краснодарскому краю. Безработная потерпевшая не стала нанимать адвоката и практически не участвовала в следственных действиях — только несколько раз ее возили на допросы в станицу Ленинградская в 15 км от Звезды.

За одним следователем пришел другой, затем третий. В конце концов дело доверили молодому лейтенанту Отару Намоеву, недавно вступившему в должность старшего следователя первого отдела по расследованию особо важных дел управления СК по Краснодарскому краю, лишь за год до исчезновения девочки окончившему университет.

За годы поисков Светы ее мать объездила все окрестные поселки и хутора, она обращалась к сотням людей, расклеила тысячи листовок, общалась с экстрасенсами, молилась в храмах. Иногда люди, прочитавшие объявление — «худощавое телосложение, волосы светлые до плеч, глаза голубые; очень быстро разговаривает, когда говорит, трогает пальцы рук, ребенок очень доверчивый» — думали, что где-то видели пропавшую. Другие и вовсе зачем-то звонили матери и говорили, что скоро привезут дочь к ней домой. Но этого не происходило — Свету больше никто не видел.

Подсказки мелом выводят к костям

28 января 2020 года следователь осмотрел ящик для газовых баллонов, стоявший с торца здания врачебной амбулатории в поселке Первомайский, куда регулярно ездят пожилые жители Звезды. На металлическом щите была надпись мелом: «20 06 2016 г ребенока загрызли собаки поле напротив бойни возле полосы».

Вслед за ним следователь осмотрел другое изображение — на двери гаража в семистах метрах от первой надписи. Оно напоминало схему с подписями: «гараж», «3 склад», «гсм». Рядом была пририсована фигурка лежащего человека с подписью: «тут 20 06 2016г ребенок».

В тот же день полицейские нашли кости, закопанные на поле, принадлежащем агрофирме «Соревнование» — вскоре выяснилось, что это останки пропавшей девочки.

Подняв документы, директор этой фирмы пояснил следователям, что в июне 2016 года, когда пропала Света, на поле густо рос подсолнух, и не заметить прикопанные в цветущих полях останки было несложно.

Кто и как обнаружил надписи и рассказал о них следствию, не вполне ясно. Местная акушерка говорила на допросе, что увидела надпись про «ребенока» после новогодних праздников, другая медсестра, уточняла, что она обратила на нее внимание «в один из четвергов января», поскольку работала по этим дням в амбулатории вместе с терапевтом Владимиром Лаштабегом. Именно на прием к Лаштабегу по четвергам сосед Дудиных, 63-летний Николай Мишин, регулярно возил своих пожилых односельчан.

21 февраля следователь взял у Николая Мишина образец буккального эпителия и почерка — позже экспертиза обнаружила его биологический материал на сделанной мелом надписи. Еще через пять дней дома у Мишина изъяли куски мела и кувалду.

Пенсионера задержали, и он дал признательные показания. Судя по протоколу допроса, Мишин сказал, что с 10 до 11 часов утра 20 июня 2016 года он был дома — неожиданно к нему во двор забежала Света. Он прогнал девочку, но та вернулась и стала мешать ему чинить сарай.

«Мишин повторно стал прогонять Дудину с территории своего дома, однако последняя не реагировала на его требование. Тогда Мишин нанес удар кувалдой в область головы Дудиной, от чего последняя упала, после чего он нанес еще один удар ногой в область ее ребер, — пересказаны показания Мишина в обвинительном заключении. — Осознав, что та не подает признаков жизни, он решил избавиться от трупа, погрузил тело в багажник своей машины ВАЗ-21061 и вывез в поле в поселке Первомайском, где и сбросил».

В конце января 2020-го, признавал Мишин на допросе, он оставил надпись «с указанием месторасположения трупа, так как хотел, чтобы его быстрее нашли». «Его мучала совесть, также Дудина снилась ему. В ходе допроса он на листе формата А4 воспроизвел текст, аналогичный тому, который он написал на металлическом щитке и на гараже», — сказано в протоколе.

Задержанный под видеозапись подтвердил свои показания во время их проверки на месте совершения преступления. Следующим утром СК опубликовал фотографии с этой проверки на своем сайте.

«Пальца зажимали и скрючивали»

Мишина заключили под стражу в СИЗО-1 Краснодара; он попал в камеру на 12 человек. Несмотря на обвинение в убийстве маленькой девочки, конфликтов с сокамерниками у него не возникло, рассказывает бывший арестант Артем Данилов, наблюдавший за Мишиным в течение первых нескольких дней его заключения.

«Он зашел в камеру, назвал статью, стал свою версию излагать: что он уже не первый, кого задерживают по этому делу, что то ли четвертый, то ли пятый, а его взяли только потому, что он сосед этой девочки, — вспоминает бывший заключенный. — Как я понял, им надо было кого-то закрыть, потому что дело уже долго идет. Что-то он говорил, что били его, что пальцы у него опухли, потому что отбивали их. Мне показалось, что он не врет: он не раздумывал, прежде чем сказать что-то».

Данилов вспоминает, что Мишин не производил впечатление человека, который реально мог совершить такое преступление: «Дед и дед, видно, что ему страшно — сидят зеки злые — поэтому он только молчал да задавал бытовые вопросы. Помню, что у него зубов не было, он все ждал крем "Корега", чтобы челюсть вставить, а его по ошибке передали другому заключенному с такой же, как у него, фамилией».

Сам Николай Мишин отказался без адвоката отвечать на вопросы корреспондента «Медиазоны» о предъявленных ему обвинениях. Его защитница Татьяна Юдина перестала брать трубку с 25 ноября — ее клиент подтвердил, что это связано с вниманием журналистов.

Услышав вопрос о недозволенных методах ведения дознания, Мишин сказал, что ему «пальца зажимали и скрючивали», из-за чего они «были все как у боксера», а также «били толстой книгой или папкой с бумагами» по голове, после этого у него опустился отек на один глаз.

Но документальных подтверждений этому у него нет: «Я обращался в суд, но суд ничего не дал. Телесные повреждения у меня не зафиксировали. У меня много шрамов старых, а они только один шрам указали на руке и написали, что все нормально. Кроме глаза у меня было при поступлении в СИЗО указано, что очень высокое давление. Поэтому ко мне не применяли электрошок, потому что решили, что давление высокое, что это могло бы привести к летальному исходу. Один [оперативник] так и сказал: "Нельзя электрошок, потому что плохо кончится"». В пытках, по его словам, участвовали трое оперативников, двое из них работали в отделе полиции по Ленинградскому району края.

Подробнее рассказывать о пытках Мишин не стал даже юристу «Комитета против пыток» Сергею Романову. «Сейчас без адвоката говорить — это такое дело… У всех разное мнение и много негатива выливается», — туманно пояснил пенсионер.

Романов замечает, что «Комитет» прекращает около 30 процентов своих общественных расследований, поскольку не может найти доказательств применения насилия. «Часто бывает, что люди к нам обращаются спустя слишком продолжительное время, когда ни свидетелей, ни объективных подтверждений пыток уже найти невозможно, — объясняет он. — Для нас этот срок — это полгода. Кроме того, в ходе своей практики мы неоднократно сталкивались с тем, что люди заблуждались, говоря о том, что подверглись пыткам, или говорили о пытках лишь для того, чтобы как-то уйти от уголовной ответственности».

«Я девочку не убивал. Ее убил мой нездоровый брат»

Признательные показания Мишин подтвердил и на допросе 3 марта 2020 года — почти через неделю после задержания. Но уже врачам, в конце апреля проводившим судебно-психиатрическую экспертизу, он изложил другую версию.

При разговоре с медиками, следует из текста экспертизы, Мишин «был заметно взволнован, отвечал на вопросы после паузы, продумывая ответы», «в беседе был обстоятелен, склонен к детализации малосущественных данных». «Я девочку не убивал. Ее убил мой нездоровый брат. Он написал записку с указанием места, куда он отвез ее труп. Я эту записку нашел в старом календаре и написал, где находится девочка, мелом на [гараже в Первомайском]», — говорил он.

В ответ на указание на несоответствие этих слов предыдущим показаниями, Мишин настаивал: «Ничего не знаю, девочку не убивал. Показания давал под давлением. На место происшествия вывозили меня ночью».

При очередном осмотре в середине мая обвиняемый на вопросы отвечал уже неохотно, указывается в экспертизе. «В отношении инкриминируемого деяния говорит: "Девочку не убивал, никуда ее не отвозил. Я не знал вообще, где этот ребенок находился и вообще ее не нашли". По-прежнему утверждает, что убийство совершил его психически больной брат. Об убийстве он узнал из предсмертной записки. На вопрос: "Так вы ударяли девочку молотком по голове?" — отвечает: "Не молотком, а кувалдой". Тут же теряется, краснеет, пытается переключить разговор на другую тему. В ходе данного исследования Мишин путается в версиях, утверждает, что записку подбросил его покойный брат, в то же время утверждает, что нашел ее в каком-то старом альбоме».

Владимир Мишин, родной брат Николая, умер 2 января 2018 года в возрасте 55 лет. В качестве причины его смерти медики указали «другие нарушения нервной системы, не классифицированные в другие рубрики; другие дегенеративные болезни нервной системы». При этом вдова Наталья Мишина сказала «Медиазоне», что единственной болезнью, от которой страдал ее муж, был хронический алкоголизм, из-за которого он не раз лежал в больницах. По ее мнению, никаких психических расстройств у покойного супруга не было, медицинских документов об этом она никогда не видела.

Впрочем, в международной классификации болезней есть отдельный класс для «психических и поведенческих расстройств, вызванных употреблением алкоголя» — поэтому можно предположить, что исследовавшие причины смерти Владимира Мишина врачи имели в виду все-таки не алкоголизм. Опрошенные «Медиазоной» врачи замечают, что под такой формулировкой может скрываться практически любое расстройство, связанное с нервной системой.

Наталья Мишина жила с Владимиром 15 лет, примерно до конца 2015-го года, в доме на окраине поселка Первомайский. По ее словам, с братом Николаем супруг почти не общался. После ссоры с мужем Наталья переехала в квартиру в том же поселке, а супруг стал жить со своей престарелой матерью. Она умерла за год до сына.

Сейчас этот дом пустует — окна заколочены, на стене мелом написан номер телефона, но абонент недоступен. Расстояние от этого дома до места, где были обнаружены останки Светы — около трех с половиной километров по проселочной дороге. Наталья Мишина говорит, что еще когда она жила с супругом, его старая машина сломалась, Владимир безуспешно пытался продать ее на запчасти и ходил пешком.

На последних допросах в конце мая и начале июня Николай Мишин отказался признавать вину. Он сказал, что никого не убивал, хотя и действительно нарисовал схему расположения останков — но сделал это из-за того, что записку с местом ему «подкинул его ныне покойный брат». Вдаваться в подробности он не стал, сославшись на статью 51 Конституции.

Единодушное решение присяжных

Николай Мишин попросил о суде присяжных — процесс начался в Краснодарском краевом суде в июне 2020 года. Председательствующим стал судья Георгий Поддубный. Он вел еще одно дело с присяжными, о котором недавно рассказывала «Медиазона» — тогда коллегия оправдала жителя Анапы, который под объективом видеокамеры застрелил двух человек. Всего за последние три года под председательством Поддубного в краевом суде было вынесено не менее пяти оправдательных приговоров с участием присяжных.

Чтобы рассмотреть дело об убийстве восьмилетней Светы Дудиной, присяжным понадобилось 17 заседаний. По словам ее матери, когда дело поступило в суд, представлявшая интересы Мишина на следствии адвокат Виктория Губерман отказалась его защищать. «Она лично мне говорила, в глаза: "Я не буду его защищать, у меня у самой дети", — уверяет Татьяна Дудина. — Потом, когда мы вышли из зала [на предварительном заседании], мы стояли вчетвером с гособвинителем [Еленой Халимовой], я слышала, как Вика [Губерман] говорила, какой он хитрый, прикидывается "старичком-боровичком". Она разобралась, поняла, что он виновен, и отказалась его защищать, а организация, в которую он обратился, выделила другого адвоката». В суде интересы обвиняемого представляла в итоге Татьяна Юдина.

Сама адвокат Губерман на просьбу рассказать, что ее убедило в виновности Мишина, ответила так: «Я бы вам с удовольствием рассказала, но, так как я, к сожалению, защищала его на стадии следствия, я не могу раскрывать адвокатскую тайну».

За работу адвокатов, уверяет Дудина, Мишин заплатил огромную для односельчан сумму — порядка 200 тысяч рублей. По ее словам, эти деньги он копил, каждое лето работая на комбайне. Она утверждает, что в суде ее сосед не смог объяснить, как именно оказались у него записки брата и куда они потом делись, были они написаны прописью или печатными буквами и каким именно было их содержание.

«По сути он вообще ничего не говорил, — вспоминает Татьяна. — Только последнее слово сказал: что это он оставил надписи, что ему стало жалко меня, что ему хотелось, чтобы нашли и похоронили. Ну, понятно, это чтобы в очередной раз расчувствовать присяжных. Все из себя строил такого больного всего, старенького, постоянно говорил, что он не работает, что он пенсионер, что глухой, слепой и несчастный. А когда приезжали свидетели, которые против него были, он сразу все начинал отчетливо слышать, орать. Прям актер какой».

Уже после оправдательного вердикта и освобождения Николая Мишин сказал «Комсомольской правде», что нашел записку, разбирая вещи погибшего брата: «В ней было указано место, где находятся останки ребенка. Еще там было что-то вроде, что ехал на машине, сбил девочку. Он по-моему, за рулем не был, или машина просто его была. <…> Начертил схемы, потому что решил проверить, чушь в этой записке или правда. Брат пьяница был, вдруг просто привиделось». Пропала же записка, по его словам, после обыска.

Присяжные вынесли оправдательный вердикт единодушно. «Они посчитали, что событие, описанное в обвинительном заключении, доказано не было, что в это время, в этом месте и этим человеком было совершено убийство. Видимо, не хватило им доказательств, представленных стороной обвинения, поэтому был вынесен оправдательный вердикт. Такое у нас тоже бывает» — говорит пресс-секретарь суда Мария Пирогова.

Адвокат Алексей Аванесян, который стал представлять интересы матери убитой уже после вердикта присяжных, пока не получил доступ ко всем материалам дела и протоколам суда. Изучив только небольшое обвинительное заключение, адвокат предположил, что главным доводом в пользу невиновности могли стать экспертизы останков. Если перелом черепа и двух ребер эксперты объяснили ударом кувалдой по голове и ногой по ребрам, о которых Мишин рассказывал в признательных показаниях, то вероятной причиной получения других травм, например, вдавленного перелома одной из тазовых костей, они назвали воздействие сельскохозяйственной техники — однако следователь Намоев не стал изучать, что это была за техника.

«Это не бьется с тем, что показал Мишин, и следователь этого не мог не знать, — замечает адвокат Аванесян. — Но он не назначил экспертизу, не определил дату давности этих повреждений, не определил, соответствует ли повреждения его признательным, не узнал, какая там работала техника, в какие дни, и есть ли техника с такими режущими лезвиями, которые соответствовали бы травмам, например. Конечно, это присяжными воспринимается как какая-то ложь».

Если бы следователь попытался установить, какая техника работала все эти годы на поле, где были закопаны останки пропавшей девочки, времени это могло занять немало — тракторов, комбайнов, косилок и другой пестрой техники агрофирмы «Соревнование», припаркованных неподалеку от него, не сосчитать.

11 января судья Поддубный огласит оправдательный приговор — после решения присяжных это практически формальность. После этого адвокат Аванесян планирует обжаловать его в третьем апелляционном суде в Сочи.

Редактор: Егор Сковорода