«Под машину государства попал мужичок». Жизнь и дела Сергея Мохнаткина

«Я уже сидел в обезьяннике при дежурке в Тверском ОВД, когда его привели. Он сразу же попросил у дежурного лист бумаги и стал писать жалобу на действия омоновцев, которые его задерживали. Из его переклички с дежурными милиционерами я понял, что его пристегнули наручником к поручню сидения в автобусе и избили. "Как же ты наручник разорвал? Силен!" — пробормотал дежурный. Я тоже увидел, что на запястье Махнаткина остался один наручник и свисает кусок цепочки. Махнаткин сказал, что омоновцы потеряли из виду пристегнувшего его солдата и в отсутствии ключа вынуждены были разрубить цепочку зубилом, при помощи молотка», — так вспоминал о своем знакомстве с Сергеем Мохнаткиным Эдуард Лимонов.

Писатель выложил этот пост 9 июня 2010 года, после того, как Мохнаткин получил свой первый срок. Тогда суд признал его виновным в нападении на милиционера (часть 2 статьи 318 УК) во время акции «Стратегия-31», проходившей 31 декабря 2009 года на Триумфальной площади в Москве, и приговорил к двум с половиной годам колонии общего режима. По версии обвинения, после задержания в автозаке Мохнаткин сломал сотруднику МВД нос. По утверждению очевидца, он вступился за пожилую женщину, которую силовики, «схватив за шею, тащили в автобус».

«Под машину полицейского государства попал русский бородатый мужичок. Случайно, в новогодний вечер, с продуктами для новогоднего стола», — заключил Лимонов.

В 2012 году Мохнаткина помиловал тогдашний президент Дмитрий Медведев. После выхода из колонии он участвовал в движении «За права человека» и выступал в качестве общественного защитника Сергея Кривова, арестованного по «болотному делу». Через два года Мохнаткина снова обвинили в применении насилия к представителю власти (часть 1 статьи 318 УК). Ему вменили нападение уже на двух полицейских — снова на предновогодней «Стратегии-31» в декабре 2013 года. Второй приговор был жестче — суд назначил четыре с половиной года колонии строгого режима.

«Успокойся, досиди спокойно срок»

Отбывать наказание Мохнаткина отправили в ИК-4 Архангельской области. Он постоянно требовал, чтобы сотрудники колонии соблюдали закон — и как следствие, постоянно конфликтовал с администрацией. После очередной перепалки с начальником отряда в сентябре 2015 года на Мохнаткина завели дело об оскорблении представителя власти (статья 319 УК). Суд признал его виновным и добавил к сроку еще месяц колонии.

В марте 2016 года сотрудники ФСИН жестоко избили Мохнаткина, который отказался уходить на этап из ИК-4 в СИЗО для рассмотрения дела в суде и лег на пол.

«Медиазона» публиковала видео избиения, после которого у заключенного диагностировали компрессионный перелом двух поясничных позвонков. Во ФСИН избиение Мохнаткина отрицали: по версии тюремного ведомства, 62-летний Мохнаткин «оказал сопротивление» сотрудникам колонии. В итоге заключенный стал фигурантом еще одного дела — на этот раз, по статье о дезорганизации деятельности колонии (321 УК). По мнению защитника Мохнаткина Владимира Степанова, уголовное дело сфабриковали специально, чтобы скрыть избиение.

Весной 2017 года Котласский городской суд приговорил Мохнаткина к двум с половиной годам лишения свободы, фактически добавив к его сроку два месяца. После избиения в марте 2016 года немолодого заключенного то госпитализировали, то возвращали обратно в колонию — давал знать о себе сломанный позвоночник. Архангельский юрист Андрей Креков, представлявший интересы Мохнаткина, отмечал, что в условиях тюремной больницы возможностей для адекватного лечения такой травмы не было.

Сергей Мохнаткин должен был выйти из колонии 2 декабря 2018 года, но за несколько недель до освобождения против него возбудили новое дело по 321-й статье. По версии следователей, у Мохнаткина произошел очередной конфликт с сотрудниками ФСИН, которые собирались этапировать его из тюремной больницы в ИК-21; во время личного обыска осужденный якобы угрожал троим конвоирам и замахивался на них тростью. Один из потерпевших конвоиров жаловался, что Мохнаткин плюнул ему в лицо, из-за этого к заключенному применили «загиб руки за спину и дальнейшее удержание за шею».

17 ноября движение «За права человека» опубликовало открытое письмо Мохнаткина омбудсмену Татьяне Москальковой. Заключенный ИК-21 рассказывал о регулярных избиениях и отказе в медицинской помощи. «Я не только не стал исключением из этой фактически типичной практики, но и испытал на себе эти пытки УФСИН с особым пристрастием», — писал Мохнаткин. По подсчетам «Мемориала», за время, проведенное под стражей, он выдержал более десяти голодовок.

Архангельское управление ФСИН настаивало, что заключенный не подавал никаких жалоб на условия содержания в колонии («это все идет от третьих лиц, каких-то неизвестных сил»), а председатель региональной ОНК Сергей Антуфьев упрекал Мохнаткина в «агрессивном» поведении.

«Сколько раз мы ему говорили: "Успокойся, досиди спокойно срок и езжай к себе домой". Мы никогда не встречались и не ездили ни к кому столько раз, как к Мохнаткину. Такое у меня ощущение, что характер у него такой», — говорил глава архангельской ОНК.

За четыре дня до освобождения Исакогорский районный суд Архангельска арестовал Мохнаткина на два месяца по новому делу. Заседание прошло прямо в следственном изоляторе. Впрочем, оппозиционер все же вышел на свободу — вечером 14 декабря 2018 года Архангельский областной суд неожиданно отменил постановление о его заключении под стражу.

В итоге последнее дело Мохнаткина приостановили из-за тяжелой болезни, рассказывает Андрей Креков. Кроме того, суд постановил вернуть дело прокурору, признав, что при расследовании были нарушены процессуальные нормы, добавляет юрист.

«Все его представляли как такого "мужичка"»

После выхода из колонии Мохнаткин то и дело попадал в больницу, страдал от постоянных болей в спине, но не переставал ходить на протестные акции и собрания правозащитников, рассказывает «Медиазоне» его вдова Анна Кречетова. Она вспоминает, что последний «выход» был поздней осенью — на заседание Верховного суда, когда он ликвидировал движение Льва Пономарева «За права человека».

Мохнаткину много раз вызывали скорую, вспоминает Кречетова, но обычно врачи отказывались его госпитализировать. К осени 2019 года состояние мужа стало ухудшаться, говорит она — развилось гнойное воспаление, и в ноябре у Мохнаткина отказали ноги.

«Его невозможно было перевернуть, понимаете? У него из-за чего пролежень получился — его невозможно было перевернуть с одного бока на другой, настолько боли были дикие. И тогда не понимали даже, в чем дело, спондилит-то ему поставили летом. Он понимал, конечно, что там не все хорошо, но что конкретно, он не знал даже», — рассказывает Кречетова.

В декабре Мохнаткину сделали две операции, и он пошел на поправку, «даже ноги начинали двигаться». Ни сам Мохнаткин, ни медики не осознавали всю серьезность ситуации, пока в конце марта он не оказался в реанимации, говорит Кречетова.

«Он был в сознании. Говорить он уже практически не мог, хрипы только какие-то были. Кормили его через зонд. <…> Для меня это было вообще неожиданно. По той справке, которую я получила, я думала — ну, в худшем случае месяца два [пролежит в больнице]. Ничего как будто не предвещало», — вспоминает она и добавляет, что в последние дни состояние мужа было «тяжелое, без динамики».

«Не все это знают, он очень скромный был. Все его представляли как такого "мужичка". В школе он был отличником. Он из очень хорошей семьи, культурный, образованный. Родители у него музыканты, отец был директором музыкального училища в Ижевске одно время. У него два высших образования и третье незаконченное. Это человек с большой буквы, и он всегда был лидером, — рассказывает Кречетова. — Наши приговоры, они не соответствуют действительности. Приговор дают: четыре года и все, а в итоге оказывается, что у человека сломан позвоночник, или он лишен здоровья, или еще что-то. Приговоры не соответствуют из-за жестокости вот этих условий нахождения заключенных там».

Редактор: Дмитрий Ткачев