«Вам самим не смешно?». В МВД продолжают работать оперативники, подбросившие амфетамин москвичу, дело которого суд прекратил после трех лет за решеткой

13 марта, Тимирязевский районный суд Москвы. У одного из залов начала заседания ждет компания друзей. Один из них — 31-летний подсудимый Александр Борисов, молчаливый молодой человек со щетиной, в кепке и белом худи. Пока остальные шутят и обсуждают детали уголовного дела, он, заметно волнуясь, ходит по коридору от стены к стене. На пороге зала Борисов снимает кепку.

Идут прения по ходатайству прокуратуры о прекращении уголовного дела, выступает адвокат Леонид Соловьев. Он просит реабилитировать своего подзащитного, называет действия задержавших его оперативников превышением должностных полномочий и критикует доказательства обвинения. Подсудимый слушает, сложив руки на скамье, потом откидывается на спинку. Соловьев завершает свое выступление требованием прекратить дело.

Сам Борисов выступать в прениях отказывается. «Нет, я говорить ничего не буду, адвокат уже все сказал», — объясняет он, заодно отказываясь и от права на последнее слово.

Судья Дмитрий Рысенков объявляет перерыв. В ожидании решения Борисов молчит, стоя в стороне от друзей. «Давайте сконцентрируемся и все положительные эмоции направим в голову господина Рысенкова», — говорит кто-то из близких подсудимого.

Через несколько минут судья возвращается. Он зачитывает постановление и прекращает дело, по которому в сентябре 2016 года тот же Тимирязевский суд приговорил молодого человека к четырем с половиной годам лишения свободы.

Один из друзей Борисова обращается к судье: «Спасибо». Сестра молодого человека плачет. «Мама, я вас поздравляю, мы оправданы! Все обвинения сняты!» — говорит в телефон девушка из группы поддержки. Сам Борисов выходит из зала молча.

Он провел в СИЗО и колонии три с половиной года, а оперативники, участвовавшие в его задержании, наказаны так и не были.

С юга на север

Александр Борисов — четвертый ребенок в небогатой семье из Восточного Дегунино, спального района на северной окраине Москвы. Окончив девять классов, он бросил школу и пошел работать на завод неподалеку от дома. В 18 лет он попробовал гашиш и амфетамин, которые, по его словам, употреблял «от случая к случаю», в 20 — женился и вскоре стал отцом двоих детей, в 23 — развелся по инициативе жены.

В 2015 году, когда Борисову было 27 лет, оперативники из Восточного Дегунино задержали его с 0,8 грамма амфетамина. Молодой человек дал признательные показания и попросил об особом порядке рассмотрения дела; оно расследовалось по части 1 статьи 228 УК (хранение наркотиков в значительном размере). Тимирязевский суд Москвы учел раскаяние, наличие малолетних детей на иждивении, положительные характеристики, отсутствие жалоб на подсудимого и приговорил его к полутора месяцам лишения свободы условно.

Приговор «возымел на Сашу большое влияние», говорила его старшая сестра Елена Отц; случившееся сильно расстроило пожилую мать и бабушку, которые жили вместе с молодым человеком, поэтому, уверена Елена, брат навсегда перестал употреблять наркотики. По ее словам, у брата была и другая причина воздерживаться от запрещенных веществ: оперативники ФСКН пытались «поднять старые связи с дилерами» и предлагали Борисову стать их агентом, он неизменно отказывался и не хотел подставляться.

Вечером 17 февраля 2016 года, когда Александр ехал со своей девушкой домой, ему позвонил его друг и ровесник Владимир Дергачев; в 2009 году он тоже был осужден по части 1 статьи 228 УК к условному сроку. Приятель жил в соседнем доме и предложил Борисову выпить пива и пообщаться.

Около восьми вечера Борисов поднялся на лестничную клетку к Дергачеву; тот сказал, что не одет, и попросил подождать его. Когда молодые люди спустились на первый этаж, у дверей лифта их встретили пятеро мужчин, у одного из которых в руках был пистолет. Друзей развели по разным этажам. Руководивший операцией оперативник Роман Герасимов — как выяснилось позже, служивший в управлении ФСКН по Южному административному округу Москвы, хотя задержание происходило в Северном — тщательно обыскал Борисова, но ничего запрещенного не нашел; тогда процедуру повторил его коллега Илья Мурашев.

После этого приятелей усадили в служебную машину и приказали ждать, за спиной Борисова оперативники застегнули наручники. Спустя час с небольшим Герасимов вернулся с понятыми — оба они, как и сами полицейские, оказались из южного района Царицыно: безработными, которые жили в одной квартире.

Герасимов вывел Борисова из машины на улицу и объявил о начале процедуры досмотра. Он прохлопал карманы, заставил снять обувь и носки; один из оперативников придерживал молодого человека за руку, чтобы тот не упал. Каждый раз, когда оставшийся в машине Дергачев пытался посмотреть в окно, полицейский приказывал ему отвернуться. По словам Борисова, когда он надел ботинки, Герасимов засунул руку в карман его куртки и продемонстрировал понятым два свертка с порошкообразным веществом. В этот момент молодой человек, по его словам, спросил: «Вам самим не смешно?». Затем полицейские досмотрели Дергачева, но не слишком старательно — его даже не заставили снять ботинки; ничего запрещенного они не нашли.

После этого обоих задержанных повезли на обыск к Борисову. Хотя жил он в соседнем доме, оперативники посадили молодых людей в машину и возили их по району в течение часа. Обыск в квартире, где на тот момент находилась мама задержанного молодого человека, начался около 23:00; за сорок минут оперативники не нашли ничего запрещенного. Все это время, уверяет Борисов, Герасимов убеждал его, что если он будет сотрудничать, то останется дома.

«Потом нас возили из отдела в отдел. Я должен был подписать показания о том, что я якобы приобретал наркотики у Дергачева. Я сказал, что ничего не приобретал. Мы поехали в УФСКН, ночь я провел там, наутро рассказал следователю все так, как было. Потом меня возили на смывы, отпечатки, медицинское освидетельствование. Герасимов неоднократно просил меня сдать людей, сказать, что я у Вовы [Дергачева] купил наркотики, но я у него ничего не приобретал. Долгое время они просили меня кого-то сдать, [но] я отказался с ними сотрудничать, так как сдавать мне было некого и незачем», — объяснял позже Борисов.

После обыска Дергачева отпустили в статусе свидетеля под обязательство о явке. Борисова же 20 февраля, через трое суток после фактического задержания, заключили под стражу, предъявив ему обвинение по части 2 статьи 228 УК (хранение наркотиков в крупном размере без цели сбыта) — изъятым веществом оказались 1,2 грамма амфетамина. По словам молодого человека, вплоть до водворения в СИЗО его, не снимая наручников, «возили по отделам то в САО, то в ЮАО», где он «ночевал на диванах и на полу», «пристегнутый к батарее».

«Мы сотрудники УФСКН по Москве и имеем право работать по всей Москве»

Протокол задержания Борисова оформили лишь спустя сутки после того, как оперативники встретили молодого человека у дверей лифта: вечером 18 февраля 2016 года; тогда же следственная служба ФСКН возбудила в отношении него уголовное дело. Поводом послужили материалы проверки, которые собрал Герасимов.

В составленном накануне утром рапорте оперативник, работавший в Царицыно, писал, что располагает информацией: на диаметрально противоположном конце города, в Восточном Дегунино, Борисов и «неустановленное лицо по имени Владимир» сбывают амфетамин в подъезде одного из домов. По оперативным данным, уверял Герасимов, подельники планировали продать очередную партию тем же вечером. В связи с этим он попросил у начальства разрешения на оперативно-розыскное мероприятие «наблюдение».

Согласно составленной Герасимовым справке по результатам «наблюдения», через один час и десять минут после фактического задержания Борисова наркополицейские с участием приехавших из Царицыно понятых в ходе досмотра нашли у него амфетамин; что происходило до этого, оперативник в документе не объяснял. Затем задержанных отвезли на медосвидетельствование: если верить протоколу, в крови у обоих якобы обнаружили каннабиноиды и амфетамин.

Поскольку Борисов и Герасимов давали разные показания, перед арестом следователь ФСКН провела между ними очную ставку. Обвиняемый настаивал, что наркополицейские инсценировали изъятие наркотика.

«Я категорически утверждаю, что не имел при себе психотропного вещества, у меня было невозможно его изъять, потому что у меня его не было. Я расцениваю эту ситуацию как инсценировку, — говорил Борисов на очной ставке. — Я прошу разобраться и отпустить меня, я не совершал никаких противоправных действий. В этот день я употребил лишь небольшое количество пива. <…> Я категорически утверждаю, что [Герасимов] с участием других сотрудников неоднократно в подъезде меня обыскивал, и именно, он впоследствии на улице инсценировал якобы изъятие у меня двух свертков, как оказалось, с амфетамином. Прошу дать надлежащую оценку противоправным действиям сотрудников». Тем не менее, суд отправил молодого человека в СИЗО.

За три месяца следствия следователь ФСКН назначила три экспертизы. Судебно-психиатрическая показала, что обвиняемый не имеет признаков синдрома зависимости от психоактивных веществ и в медицинской реабилитации не нуждается. Исследование свертков, якобы изъятых у Борисова, не нашло на них отпечатков пальцев, пригодных для идентификации личности. Экспертиза смывов рук, взятых у молодого человека сразу после задержания, не обнаружила на них следов каких-либо наркотиков. Чтобы доказать свою невиновность, Борисов даже просил проверить себя и Герасимова на полиграфе, однако оперативник от исследования отказался, а при тестировании самого обвиняемого эксперт заключил: ответить на вопрос, знал ли Борисов до момента задержания, что у него при себе есть амфетамин, «не представляется возможным».

В результате единственными доказательствами, вошедшими в обвинительное заключение, кроме протокола досмотра и изъятия амфетамина, справки о его исследовании, протокола медицинского освидетельствования и составленной Герасимовым справки оказались показания самого оперативника, его коллеги Мурашова и понятых.

Дело в отношении Борисова поступило в Тимирязевский райсуд в июне 2016 года. Оперативник Герасимов, на тот момент не работавший из-за расформирования ФСКН, на допросе категорически отрицал, что он или его коллеги могли подкинуть молодому человеку наркотики. Пытаясь объяснить, почему полицейские из Южного округа работали в Северном, он сказал: «Мы сотрудники УФСКН по Москве и имеем право работать по всей Москве».

Нашлось у оперативника объяснение и тому, что оперативно-розыскное мероприятие не фиксировалось на видеокамеру, как требуют должностные инструкции — Герасимов рассказал, что у камеры сел аккумулятор.

Понятые Алексей Чернышов и Петр Попов в суде рассказали, что в тот день ездили «по поводу работы»; мужчины уже возвращались домой и «вышли из метро», когда к ним подошли полицейские и попросили поучаствовать в досмотре. Те согласились; из кармана куртки Борисова, настаивал Попов, были изъяты два свертка с порошкообразным веществом. Когда у Попова спросили, выступал ли он понятым в подобных делах ранее, тот ответил: «Возможно».

Одна из сестер подсудимого Кристина Борисова, которая приезжала в ФСКН по Северному округу Москвы после задержания Александра, рассказала, что, когда брат был на допросе, стоявший с ней в коридоре оперативник Герасимов «неоднократно задавал вопросы о возможных продавцах наркотиков»; Кристина ответила, что не знает таких людей.

«Герасимов рассказывал, как они подкидывают наркотики для того, чтобы сажать барыг. <…> Во время ожидания [суда] по мере пресечения Герасимов неоднократно предлагал мне сотрудничество — называл фамилию необходимого ему человека, которого я должна была найти, установить его место жительства и предоставить ему информацию для задержания, на что я спросила, откуда у этого человека могут быть наркотические средства, если он этим не занимается, на что Герасимов сказал, что все сделает для того, чтобы они были», — говорила Борисова.

12 сентября 2016 года Тимирязевский следственный отдел управления СК по Москве отказал в возбуждении в отношении Герасимова и Мурашова уголовного дела по части 4 статьи 303 УК (фальсификация результатов ОРМ в целях привлечения к ответственности лица, заведомо непричастного к преступлению).

Через 10 дней, 22 сентября, судья Тимирязевского суда Наталья Лифанова огласила приговор Борисову. Показания подсудимого о том, что изъятое вещество подбросил оперативник Герасимов, она расценила как попытку уйти от ответственности. В результате ему назначили четыре с половиной года колонии. Вместе с отмененным условным сроком за первую судимость итоговым наказанием стали четыре с половиной года общего режима.

ЕСПЧ в Тимирязевском суде

Вскоре Борисов отправился отбывать наказание в ИК-3 в Тамбовской области. В ноябре 2016 года его сестра Елена Отц попала на личный прием к депутату Сергею Шаргунову, который попросил прокурора Москвы проверить материалы дела. Рассмотрев жалобу за месяц, надзорное ведомство решило не принимать мер прокурорского реагирования.

В начале 2017 года Борисов подал в прокуратуру свою собственную жалобу, в котором указал на главный, по его оценке, недостаток следствия. «Как следует из материалов уголовного дела, при задержании не присутствовало понятых, их доставили на место [уже после] задержания. То есть у сотрудников УФСКН РФ была реальная возможность подбросить наркотическое средство в карман в отсутствие понятых. Такая версия не проверялась судом. При данных обстоятельствах версия о хранении мной наркотического средства с собственным умыслом вызывает сомнения», — писал он. Однако прокуратура не отрегировала и на этот раз.

Когда приговор исчерпал все возможности для обжалования в России, защита Борисова обратилась в ЕСПЧ. На стадии коммуникации жалобы сестра осужденного связалась с международной правозащитной группой «Агора», и к делу подключилась адвокат Ирина Хрунова.

Решение ЕСПЧ было вынесено 9 июля 2019 года — на этот раз в пользу Борисова. «Ни одна из сторон не оспаривает тот факт, что досмотр заявителя не был проведен сразу после его фактического задержания, а случился более чем через час. ЕСПЧ считает, что неспособность полиции провести досмотр сразу же после задержания без уважительной причины вызывает обоснованные опасения относительно правомерности полученных таким образом доказательств, — заключили в Страсбургском суде. <…> — На момент досмотра заявитель находился под контролем полицейских более часа, но никто не говорит о каких-либо особых обстоятельствах, делающих невозможным проведение досмотра сразу после задержания. <…> Также суд не может упустить из виду тот факт, что задержание не было задокументировало полицией — хотя ни одна из сторон не оспаривает, что задержан заявитель был в 20:15, официальный протокол задержания был составлен лишь вечером 18 февраля 2016 года».

В результате ЕСПЧ признал, что Россия нарушила пункт 1 статьи 6 Европейской конвенции по защите прав и свобод человека, который гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, и присудил Борисову 5 тысяч 200 евро компенсации морального вреда и 2 тысячи 711 евро в счет судебных издержек.

Как объясняет адвокат Хрунова, ЕСПЧ встал на сторону Борисова, поскольку главным доказательством в многочисленных «наркотических» делах из России остается протокол досмотра, который в этом случае был составлен с очевидными нарушениями.

«Применяться могут любые доказательства, но этим протоколом закреплено, что в присутствии понятых у заявителя было обнаружено наркотическое средство. И это как раз ненадлежащим образом было исполнено в деле Борисова. ЕСПЧ может обсуждать и другие доказательства по делу, но ему этого не нужно, потому что для того, чтобы признать разбирательство справедливым или несправедливым, ему нужно разобрать лишь одно это единственное и главное доказательство. И в этом случае он это сделал», — говорит адвокат.

Через четыре месяца председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев внес в президиум суда представление: он назвал постановление Страсбурга новым обстоятельством, из-за которого дело Борисова нужно заново рассмотреть в первой инстанции. Президиум представление удовлетворил: 30 октября 2019 года, через три с половиной года после ареста, осужденный был освобожден из колонии под подписку о невыезде, а его дело — отправлено на новое рассмотрение другим составом Тимирязевского суда.

Проигнорировать решение ЕСПЧ Верховный суд не мог, отмечает Ирина Хрунова. «Конечно, у президиума было право вынести любое другое решение — он мог изменить приговор, он мог отменить приговор, он мог оставить приговор без изменения, но посчитал, что лучше будет отправить дело на пересмотр», — говорит она.

На втором процессе интересы Борисова представлял другой адвокат «Агоры» — Леонид Соловьев. К началу нового суда один из понятых — Алексей Чернышев — скончался, приятель Борисова Владимир Дергачев получил десять с половиной лет по обвинению в попытке сбыта почти четырех граммов амфетамина, а оперативники Герасимов и Мурашов перешли работать на те же должности в УВД по САО. В суде они продолжили настаивать на своей невиновности.

После изучения всех представленных суду доказательств прокурор в прениях отказался от обвинения, признав, что «совокупности собранных органом предварительного следствия доказательств недостаточно для вывода о виновности в совершении инкриминируемого преступления», а это указывает на «отсутствие в действиях Борисова состава преступления».

Адвокат Соловьев говорит, что теперь прокуратура должна будет вынести частное определение в адрес МВД, которому предстоит объяснить, почему следствие в отсутствие достаточных доказательств обвинило Борисова. По мнению защитника, проверка должна будет возобновиться и в отношении оперативника Герасимова. Пока и он, и Мурашов продолжают служить в полиции.

Редактор: Дмитрий Ткачев