«Будем звонить Сталина». Житель Дагестана рассказывает, как в Центре «Э» его пытками заставили признаться в финансировании боевиков

Вечером 5 июля 2017 года 31-летний сборщик мебели из Махачкалы Абуталиб Шахруев сел в свою темно-красную «Ладу» и поехал выполнять заказ в поселок Ленинкент. Домой в тот день он не вернулся и перестал выходить на связь. С утра родные безрезультатно пытались найти его в больницах и моргах. Только 7 июля семья снова увидела Абуталиба — его привезли домой силовики. Жена Шахруева Хазинат Кибедова вспоминает, что муж был избит до такой степени, что его не узнали дети: распухшее лицо, огромные синяки под глазами, синие пальцы.

Оперативники, по ее словам, ничего не объяснили, прошли в комнату в обуви и начали фотографировать помещение. Затем из прихожей привели самого Абуталиба; силовики указывали, куда ему встать, и делали снимки. Уже позднее родные узнают, что это была проверка признательных показаний, которые Шахруев дал по делу о финансировании незаконного вооруженного формирования. Сам он расскажет, что оговорил себя под пытками.

«Я уже был почти мертвый»

Абуталиб Шахруев описывал события того дня во время заседания Кировского районного суда Махачкалы, который рассматривал его дело в феврале 2018 года, его показания приводятся в судебном протоколе. Шахруев вспоминал, что, проезжая по улице Мусаева поселка Семендер, он заметил, как с его автомобилем поравнялась «Приора» без номеров. Из окна со стороны заднего сиденья выглянул человек в камуфляжной одежде и с оружием. Он помахал Абуталибу и попросил его остановиться у обочины. Тот послушался, начал снижать скорость, и в этот момент со стороны водительского сиденья в его машину врезалась еще одна «Приора».

Шахруев потерял управление, автомобиль съехал в кювет и ударился о дерево. Из машин без номеров стали выскакивать люди, на бегу надевавшие маски. Абуталиб испугался, выскочил на трассу, и одна из «Приор» сбила его.

«Я упал на пол на правый бок, и в этот момент они начали подбегать ко мне с криками и матом, начали стрелять, подняли меня и сразу начали избивать», — вспоминал он в суде.

После этого Шахруева затащили в машину, где продолжили бить и начали задавать вопросы. У задержанного спрашивали, куда он дел «джимаатовские деньги», где пистолет, где айфон. Абуталиб отвечал, что не понимает, о каких деньгах и оружии идет речь, а айфона у него никогда не было — он пользуется «нокией» с фонариком.

Затем Шахруева привезли в республиканский Центр противодействия экстремизму (ЦПЭ). Там ему задавали те же вопросы про деньги, оружие и айфон; также оперативники интересовались, знает ли он кого-либо из участников незаконных вооруженных формирований. Когда Абуталиб в очередной раз ответил, что не понимает, о чем его спрашивают, кто-то из сотрудников сказал: «Будем звонить Сталина».

Одно из распространенных сленговых названий пытки электрическим током — «звонок Путину». В 2012 году глава Комитета против пыток Игорь Каляпин рассказывал журналу «Большой город»: «Обычно при этом используется старый электромонтерский прибор мегаомметр или полевой телефон. Когда используют телефон, это называется по-разному: "Звонок Путину", "Полиграф Полиграфович"».

«Они принесли этот аппарат и начали меня бить током, присоединив [провода] к фалангам пальцев и к ногам. Но на их вопросы отвечал я, как и прежде, что ничего не знаю. Потом они перекидывали эти провода, одевали на мизинцы, на мочки ушей, оголенные провода засовывали в полость рта; когда я пытался выплюнуть, били меня по голове сзади, и провода засовывали, и прикрывали полотенцем, чтобы я не выплевывал», — вспоминал Абуталиб.

Шахруев попросил у оперативников попить — ему принесли соленой воды, от которой жажда только усилилась. После этого, вспоминал подсудимый, один из силовиков взял швабру и ввел рукоятку ему в задний проход. Шахруев все еще отказывался давать признательные показания, силовики грозили привезти в ЦПЭ его брата и жену. Под конец на голову Абуталибу надели пакет.

«Когда они начали душить меня пакетом, я потерял сознание, а когда проснулся от ударов, то увидел рядом баклажку, <…> заполненную песком; этой баклажкой они били меня по голове и наливали воду на меня. Удуший было где-то раз пять, я оказался в ЦПЭ где-то к пяти часам, и все это продолжалось до 6 июля, до часу где-то. Я уже был почти мертвый. После каждого удара моча выходила, тело не мог контролировать», — рассказывал Шахруев.

«По ходу, перепутали»

Абуталиб Шахруев говорил в суде, что человек, находившийся за рулем одной из «Приор» без номеров — оперативник ЦПЭ Загир Загиров. Его допрашивали в суде как свидетеля обвинения 8 декабря 2017 года. По словам Шахруева, этот сотрудник принимал активное участие в избиении и советовал коллегам попробовать на задержанном удушение пакетом. Фамилии других силовиков Шахруев не знает, но он запомнил, что в машине одного из них называли Кошкой.

После нескольких часов пыток кто-то из оперативников, по словам Шахруева, сказал: «Да, на самом деле, это не он». Загиров добавил: «По ходу, перепутали». Он обратился к Абуталибу с вопросом: «Если мы тебя сейчас выпустим, и будут у тебя спрашивать, что с тобой произошло, что ты скажешь?». Абуталиб пообещал, что расскажет только о ДТП, потому что его машина разбита, и это нужно как-то объяснить.

Силовики вышли посовещаться минут на 10–15, после чего в кабинет зашел Загитов и, присев на корточки, сказал: «Абуталиб, ты же понимаешь: если кто-то сюда попал, то отсюда ты не выйдешь; или сесть придется тебе, или мы твою машину вывезем за город и тебя — и сожжем».

Следственный эксперимент с участием Абуталиба Шахруева после допроса в ЦПЭ. Фото из материалов дела

Шахруев согласился признаться, даже не зная, в чем именно. Он вспоминал в суде, что Загитов хотел угостить его анашой, но он отказался — оперативник из-за этого разозлился и стал ругаться матом. Тем временем Шахруеву принесли фотографию человека по имени Ильяс Халилов, которая была перечеркнута красным маркером, и сказали, что он должен признаться в помощи этому человеку: «[Его] все равно нет в живых, на тебя злиться никто не будет». Дело возбудили по части 5 статьи 33, части 2 статьи 208 УК (пособничество деятельности незаконного вооруженного формирования) и по части 1 статьи 208 УК (финансирование НВФ).

Задержание оформили только 6 июля — на следующий день после того, как Абуталиб пропал. В протоколах допроса Шахруева в статусе подозреваемого говорится, что в середине января 2017 года возле мечети он познакомился с Ильясом Халиловым, который представился ему последним живым участником «диверсионно-террористической группы "Махачкалинская"». Халилов попросил помочь — найти ему съемную квартиру и дать денег на жизнь. В документе подчеркивается, что когда Халилов подошел к Шахруеву, последний отдавал себе отчет, что новый знакомый «поддерживает борьбу таких, как он, членов незаконных вооруженных формирований, с сотрудниками правоохранительных органов».

Через три дня, говорится в протоколе, Шахруев передал Халилову 75 тысяч рублей, которые накопил с зарплаты, и дважды пускал его к себе переночевать. Жену и детей он отвез к теще, чтобы они не видели гостя, который пришел ночевать с оружием. Дома, сказано в показаниях Шахруева, он говорил с Халиловым о джихаде, «то есть священной войне против неверных, то есть о сотрудниках правоохранительных органов, коими являются сотрудники правоохранительных органов России, и о том, как тяжело братьям по вере "муджаидам", ведущим с ними вооруженную борьбу». После этого знакомые больше никогда не виделись.

Ильяса Халилова считают лидером диверсионно-террористической группы «Махачкалинская». Ее члены, утверждали в прокуратуре Ленинского района Махачкалы, придерживаются «религиозно-экстремистского течения в исламе». Их связывают с убийствами, покушениями и вымогательствами.

В частности, эту группу считают причастной к одному из терактов в Волгограде — 21 октября 2013 года 30-летняя уроженка Дагестана Наида Асиялова подорвала себя в пассажирском автобусе. Тогда шесть человек, не считая самой смертницы, погибли, еще 33 были ранены. Почти через месяц во время спецоперации убили гражданского мужа Асияловой — участника Махачкалинской группы Дмитрия Соколова. Как писал «Коммерсант», за час до смерти Соколов сказал сотрудникам НАК, что лично собрал бомбу для жены.

Адвокат Шахруева Арсен Шабанов рассказывает, что 3 декабря 2016 года в поселке Талги во время спецоперации погибли все участники группы, кроме Халилова. Через четыре месяца в Кумторкалинском районе Дагестана во время перестрелки с силовиками были убиты еще три предполагаемых боевика. В Национальном антитеррористическом комитете говорили, что в одном из убитых опознали Халилова.

В материалах дела говорится, что полицейские остановили машину Шахруева 6 июля. Понимая, что его могут задержать за пособничество Халилову, водитель решил скрыться, он резко тронулся и, протаранив стоявший перед ним служебный автомобиль, съехал в кювет. Затем Шахруев якобы вышел из машины и попытался убежать. Однако его догнали полицейские, которые применили к мужчине силу, Абуталиб упал и перевернулся несколько раз — из-за этого у него, сказано в протоколе, и остались телесные повреждения.

После подписания протокола допроса Шахруева повезли домой для проверки показаний на месте. За рулем машины, вспоминал обвиняемый в суде, был сотрудник ЦПЭ по кличке Кошка. Шахруев говорил, что он сел в автомобиль, увидел на заднем сиденье пистолет и попросил водителя его убрать. Тогда Кошка воскликнул: «У тебя была возможность взять его и воспользоваться — убежать от нас».

«Что вы с человеком сделали?»

Как только Шахруев подписал нужные документы, его отправили в ИВС при управлении МВД по Махачале. По дороге в изолятор, вспоминал Абуталиб на заседании 5 февраля, ему стало плохо, пришлось вызвать скорую помощь. Приехал врач Айшабаганд Маматиев, которого 15 февраля допросили в суде качестве свидетеля. В протколе его допроса говорится, что он диагностировал у задержанного сотрясение мозга и настаивал на госпитализации, однако дежурный сотрудник полиции объяснил, что «начальник их РОВД не разрешает его госпитализировать».

«На тот момент, когда я туда приехал, я его осмотрел полностью. Он был неустойчив в позе Ромберга — это значит, что у него действительно ушибы, МРТ могло показать это. Кроме меня там был и их фельдшер, который все досконально изложил, я даже спросил у сотрудника, который там работал: "Его били или нет?". Он мне сказал, что он упал с кровати», — рассказывал Маматиев.

Врач подчеркивал, что версия о падении с кровати показалась ему неубедительной, поэтому он шесть раз переспросил больного о причине травм: «Он был напуган очень сильно и не соображал, что говорил и что делал, но он шесть раз сказал, что упал».

Доктор Маматиев записал диагноз в журнал осмотра и уехал. В выписке из журнала также говорится, что при поступлении в ИВС у Шахруева зафиксированы следующие травмы: гематомы на глазу, на плечах, в области таза, множественные ссадины на лице, спине, ногах, руках, животе и ягодицах, раны на фалангах пальцев. Лицо и руки Абуталиба были опухшие, он жаловался врачам на боли во всем теле и слабость.

На следующий день, 8 июля, Шахруева повезли в Кировский районный суд Махачкалы для избрания меры пресечения. Как рассказывал сам Абуталиб, силовики вынудили его написать заявление об отказе от услуг любых защитников, которых могут нанять его родственники, и согласиться на единственного адвоката по назначению — Магомеда Каймаразова. Задержанного уверяли, что юрист, которого найдут родные, обойдется им в 300 тысяч рублей. Силовики предложили отдать эти деньги им, тогда они смогут «еще что-то изменить». Шахруев ответил, что ему не за что и нечем платить.

При первой личной встрече адвокат Каймаразов спросил подзащитного, пытали ли его в ЦПЭ. По словам Шахруева, он ответил, что пытали, адвокат кивнул головой и попытался приклеить пластырь на его ожоги.

При этом родные Шахруева все же пригласили другого адвоката — Арсена Шабанова, сотрудничающего с правозащитной организацией «Зона права». Защитник рассказал «Медиазоне», что сначала его не пускали ни в ИВС, ни в суд.

«С него взяли заявление, что он отказывается от всех адвокатов. Из-за этого меня не пустили в ИВС, сказали: "Вот, у него есть заявление, что никаких адвокатов он не хочет". Также когда мне удалось прийти в суд на санкцию по аресту (я уже опоздал, меня не предупредили, мне тот адвокат позвонил и говорит: "Вот, тут санкция проходит"), уже было оглашение решения. Меня следователь и один опер там был — они меня туда не пускали, [говоря], что он отказывается от всех адвокатов. А потом тот его адвокат, по назначению, стал возмущаться: "Как так, вы не имеете права, если у него соглашение!". В итоге я к нему зашел, подписал заявление, что он согласен, чтобы я его защищал, и уже только тогда смог вступить в дело», — объясняет Шабанов.

Сам Шахруев вспоминал на заседании 2 февраля, что когда его привезли в Кировский районный суд Махачкалы, судья Магомед Нестуров возмущался и говорил в лицо силовикам: «Что вы сделали с человеком, как вы работаете?». Он же распорядился пустить в зал адвоката Шабанова. После этого адвокат Каймаразов ушел, сказав, что больше не будет защищать Шахруева.

Абуталиб Шахруев с дочерью. Фото предоставлено родственниками

«Россия — великая и справедливая страна»

Тем не менее, Кировский районный суд отправил Шахруева в СИЗО. Когда в дело вступил адвокат Шабанов, он отказался от своих признательных показаний и заявил, что дал их под пытками. Мать Абуталиба Курбанкиз Шахруева обратилась в Следственный комитет с заявлением о пытках ее сына. Вскоре она получила отказ: в документе следователь Яралиев указал, что все повреждения Шахруев получил при задержании, когда сопротивлялся силовикам. Прокуратура признала это решение незаконным и отменила отказ в возбуждении уголовного дела. СК начал новую проверку, решение не вынесено до сих пор.

Несмотря на то, что Шахруев говорил, что его показания получены под пытками, они легли в основу обвинительного приговора. Другим доказательством против подсудимого стали показания оперативников. Сотрудник ЦПЭ Загиров говорил в суде, как зафиксировано в протоколе его допроса, что весной 2017 года его коллеги получили оперативную информацию, что Шахруев может оказывать пособничество боевикам. Тогда они организовали наблюдение за мужчиной — какое именно, Загиров не смог уточнить, сославшись на секретность.

Адвокат Шабанов указывал на множество неувязок и противоречий в материалах дела. Например, в протоколах приводятся слова, которых нет на видеозаписи допроса. Юрист отмечал, что фактически Абуталиба задержали 5 июля, а оформили задержание только на следующий день. Жена подсудимого настаивала на допросе в суде, что в январе муж не мог отвозить ее к маме, как говорится в его показаниях, так как у нее двое маленьких детей, а дома у матери зимой очень холодно из-за отсутствия газа. В это время года, настаивала Хазитан Кибедова, мать мужа сама переезжает к ним.

Жена Шахруева также уверяла суд, что их семье никогда не удавалось скопить больше 20 тысяч рублей — супруг не мог отдать случайному знакомому крупную сумму. Старший брат Абуталиба Магомед, которого допрашивали сразу после жены Шахруева, утверждал, что они постоянно работали вместе, он знает весь его круг общения, и никто из знакомых обвиняемого не придерживается «каких-либо экстремистских взглядов».

Мать Шахруева Курбанкиз, которая выступила в суде после старшего сына, сказала, что проблемы у ее сына начались из-за одной клиентки, которая часто вызывала Абуталиба собирать мебель.

«Он ходил в одной женщине собирать мебель, и она его не оставляла в покое, постоянно звонила, беспокоила, звала его к себе, и, говорят, она была на учете. Я не знаю, кто она, и видно, через нее все это и произошло; я не знаю, 29 лет мой сын не был нигде на учете, и именно когда к этой женщине мой сын стал ходить собирать мебель, мой сын стал террористом, что ли. Неужели я похожа на мать террориста и мой сын похож на террориста?» – говорится в протоколе допроса матери Шахруева.

Сам Абуталиб, выступая 23 марта этого года с последним словом, назвал все обвинения несправедливыми. При этом еще на февральском допросе он объяснял, что согласился подписать признательные показания, чтобы потом рассказать о методах работы ЦПЭ в суде: «Я подумал: если они меня убьют, я не смогу рассказать правду всем».

В своем последнем слове он выразил надежду на справедливый суд, который непредвзято во всем разберется, потому что «Россия — великая и справедливая страна, главная страна в мире, где слово "человек" звучит гордо».

«Мой мозг отказывается понимать, как такое имеет место быть в правовом демократическом государстве, где ценность и уважение личности гражданина является приоритетом и гарантированы Конституцией РФ и президентом нашим. Если непредвзято анализировать материалы моего дела, то в каждой строчке видно, что сшито белыми нитками, где откровенная ложь в отношении меня переплетается с наглыми нарушениями прописанного законодательством порядка следственных действий», — сказал Абуталиб.

27 октября 2017 года судья Кировского районного суда Мурад Баркуев признал Шахруева виновным и приговорил его к 11 годам колонии строгого режима. Апелляционная инстанция оставила приговор в силе. Шахруева этапировали в колонию в Адыгее.

Адвокат Арсен Шабанов 13 августа подал жалобу в ЕСПЧ, указав на нарушение статьи 3 Европейской конвенции о защите прав человека (запрет пыток), части 1 статьи 6 (право на справедливое судебное разбирательство) и части 1 статьи 7 (право на наказание исключительно на основании закона).