«Папа душил маму, мама ударила его черным ножом». Почему оправдание москвички, которая защищалась от пьяного мужа и убила его — это важный прецедент

Вечером 12 июня 2017 года пьяный москвич Василий Юрчик пришел в общежитие, где жил со своей 36-летней гражданской женой Яной Гурчевой и двумя их общими детьми, четырехлетней Дашей и годовалой Стефанидой. Как позже выяснит судмедэкспертиза, в крови Юрчика содержались 2,4% промилле алкоголя, что близко к верхнему порогу средней степени опьянения. Мужчина лег спать, а когда проснулся, обнаружил, что подруга приготовила ужин только для себя и стал предъявлять ей претензии. Пара, которая жила вместе уже пять лет, разделила комнату на две части — спальное место и импровизированную кухню площадью два квадратных метра. Там и завязалась ссора. По версии следствия, которую суд счел доказанной, во время конфликта Юрчик схватил женщину за горло и начал душить. Гурчева вывернулась у него из рук, схватила нож и один раз ударила мужчину в область ключицы. Криминалистическая экспертиза потом определит, что лезвие вошло в тело Юрчика на 11 см, пронзив легкое и сердце.

Согласно обвинительному заключению, после удара потерпевший был жив еще пять-десять минут. На суде Гурчева рассказала, что, очнувшись, она увидела в своей руке нож, а у мужа — рану на груди. С лезвия на пол капнула кровь, Юрчик развернулся, прошел в соседнюю комнату и прилег на диван. По словам подсудимой, она подумала, что если Юрчик может ходить, то рана несерьезная и, испугавшись, что дети увидят кровь, вытерла на кухне пол и помыла нож. После этого Гурчева подошла к сожителю и, увидев, что ему становится плохо, стала зажимать рану попавшейся под руку рубашкой. Затем она рассадила детей по кроваткам и побежала встречать заблудившуюся во дворах скорую, которую сама и вызвала. Несмотря на попытки подруги оказать Юрчику первую помощь, к приезду врачей потерпевший уже истек кровью и был мертв.

На место происшествия сразу прибыла полиция, затем — оперативно-следственная группа, Гурчеву задержали. Как потом говорила следователю мать обвиняемой, Яна позвонила ей ночью и попросила посидеть с девочками.

— Мама, тебе срочно надо приехать в Москву, я убила Васю.

— Ты совсем его убила?

— Да, совсем.

Спустя два дня Кузьминский районный суд Москвы отправил Гурчеву в СИЗО, а через неделю ей предъявили обвинение в убийстве (часть 1 статьи 105 УК).

Следствие и суд. Показания Даши

Как рассказал «Медиазоне» защитник Гурчевой Александр Фомин, на первом этапе ее интересы представлял адвокат по назначению. Фомин вошел в дело уже на стадии предъявления обвинения. По словам юриста, он ходатайствовал об исключении части показаний своей подзащитной, потому что все следственные действия с ней проводили с двух ночи до пяти утра — несмотря на то, что это противоречит нормам уголовно-процессуального кодекса.

«Там даже если посмотреть эти протоколы — они, во-первых, одни к одному переписаны, и там даже были выезды для проверки показаний на месте с моей подзащитной. Моя подзащитная говорит, что выезда реально не было. Как ее забрали в 12 ночи из дома, так и не вывозили. И я доказывал, что там разница между допросами и проверкой показаний на месте где-то двадцать с чем-то минут. В это время даже не успеть по ночной Москве доехать. Я даже в "Яндексе" проверял, за сколько можно доехать, но суд не исключил (показания —МЗ)», — говорит Фомин.

За время расследования в деле Гурчевой поменялись три следователя Кузьминского следственного отдела. По словам адвоката, первая из них — Александра Ульянцева — вместо того, чтобы отдать детей обвиняемой бабушке, распорядилась поместить их в инфекционную больницу.

«Понимаете, четырехлетний ребенок, это травма такая. В каком они были состоянии после больницы… Мне так бабушку жалко, маму моей Яны, и так жалко детей. Вот эта жестокость, которая была к ним проявлена. <…> То состояние, в которое следствие ввергло детей, поместив в больницу… Вот живут дети с мамой, причем у них великолепные отношения. Она великолепная мама. Это подтверждено и соседями, и педагогами, и характеристиками. Они так друг друга чувствуют со старшей дочерью. Ну, младшая там годовалая была, но тоже очень привязана. Дети в таком шоке были, что еще месяц, наверное, отходили», — вспоминает Фомин.

Адвокат выражает благодарность работникам органов опеки, которые через неделю помогли вернуть детей бабушке, а во время следствия и суда заявляли ходатайства с просьбой не отправлять их мать в СИЗО и не приговаривать ее к реальному лишению свободы.

По словам Фомина, во время следствия Гурчева долго не решалась дать согласие на допрос четырехлетней Дарьи, которая стала свидетелем убийства. «Но у нас не было выхода, и в конце концов мы приняли для себя тяжелое решение», — рассказывал адвокат.

Как говорится в обвинительном заключении, девочка смогла вспомнить, что однажды мама порезала папу ножом, потому что папа ее душил. Соседи, которым Даша рассказала о случившемся в ночь убийства, передавали слова ребенка несколько иначе: «Папа взял маму за горло, а потом он упал»; «Папа начал душить маму, а мама его ударила черным ножом, папа отбежал к окну и начал размахивать руками».

Фомин подчеркивает, что свидетельства соседей были особенно важны для защиты. По словам адвоката, обвинение пыталось представить показания девочки так, будто бабушка подучила четырехлетнюю Дарью, что именно говорить следователям. Но бабушка Дарьи живет в Орле и приехала к ребенку только на следующее утро — к этому моменту девочка уже рассказала соседке, что произошло в ту ночь между родителями.

Следствие и суд. Пределы необходимой обороны

В обвинительном заключении говорится, что Гурчева в полной мере осознавала фактический характер и общественную опасность своих действий, «о чем свидетельствуют данные об употреблении ею спиртных напитков незадолго до содеянного, последовательный, целенаправленный характер еe действий, адекватный речевой контакт с окружающими, отсутствие признаков расстроенного сознания и какой-либо психологической симптоматики (бред, галлюцинации) при сохранности воспоминаний событий содеянного». Следствие подчеркивало, что днем перед убийством обвиняемая выпила две бутылки пива.

Согласно выводам комплексной психолого-психиатрической экспертизы, Гурчева в момент не находилась в состоянии аффекта. Специалисты констатировали, что обвиняемая была эмоционально подавлена и сильно испугана, однако «при этом не отмечалось редукции личностного уровня регуляции, грубого нарушения контроля над собственными действиями, возможностей осмысления и оценки происходящего, прогноза последствий собственных действий».

В ходе судебного процесса защита Гурчевой настаивала, что женщина действовала в пределах необходимой обороны. И сама Гурчева, и свидетели утверждали, что Юрчик избивал подругу; маленькая Дарья рассказывала, что папа постоянно бил маму и говорил ей «нехорошие слова». В разговорах со своим адвокатом обвиняемая вспоминала, что обращалась в полицию, но это не принесло результата.

До суда Гурчева работала ведущим инженером-сметчиком в строительной компании. Как рассказывает адвокат Фомин, коллеги, работники детского сада, соседи и близкие характеризовали женщину с лучшей стороны, говоря о ней как о надежной коллеге и хорошей матери. Погибшего Юрчика свидетели, напротив, вспоминали как безработного алкоголика, который никогда не следил за детьми,

Во время прений прокурор запросил для обвиняемой 7,5 лет колонии общего режима. 23 ноября 2017 года судья Кузьминского районного суда Юлия Фролова приговорила Гурчеву к шести годам лишения свободы. Таким образом суд первой инстанции отверг доводы защиты и посчитал, что в действиях обвиняемой был умысел на убийство.

Как говорится в приговоре, Гурчева, «руководствуясь внезапно возникшими личными неприязненными отношениями к потерпевшему, имея умысел на причинение смерти Юрчику В. И., действуя умышленно, осознавая общественно-опасный характер своих действий и желая наступления последствий в виде смерти потерпевшего приискала в указанном жилище кухонный нож <…>, которым нанесла не менее одного удара в грудь слева Юрчику В. И.».

Суд подчеркивал, что на протяжении предварительного и судебного следствия Гурчева неоднократно меняла показания. В запротоколированных показаниях, данных ночью сразу после убийства, говорится, что она ударила потерпевшего ножом, когда освободилась из его рук. Позже Гурчева сказала, что следователь неправильно записала ее слова — на самом деле она ударила сожителя ножом, когда тот снова потянулся к ее шее. В суде обвиняемая говорила, что нанесла удар в тот момент, когда Юрчик начал душить ее во второй раз. Судья Фролова заключила: Гурчева меняла показания, чтобы избежать уголовной ответственности.

Как сказано в приговоре, на наличие умысла на убийство указывает место удара, отсутствие телесных повреждений на теле подсудимой, а также действия Гурчевой после происшествия. Суд подчеркнул, что в руках у Юрчика не было оружия, а нанесенный ему удар не был соразмерен его действиям в отношении обвиняемой. «После того, как Гурчева "вывернулась" из рук погибшего, она имела возможность покинуть квартиру, позвать на помощь, однако предпочла этого не делать», — говорилось в приговоре.

Фомин подчеркивает, что судья Фролова учла положительные характеристики обвиняемой и назначила его подзащитной минимальный срок. «При обстоятельствах, которые были у Яны, обычно сроки назначаются семь-восемь лет районными судами», — отмечает адвокат.

Апелляция

Через три месяца, 12 марта, судебная коллегия Мосгорсуда отменила приговор Кузьминского районного суда «за отсутствием в деянии подсудимой состава преступления» и освободила Гурчеву.

Апелляционная инстанция, изучив обстоятельства дела и документы психолого-психиатрической экспертизы, решила, что в действиях осужденной не было умысла на убийство, поскольку та была поставлена в ситуацию необходимой обороны.

В решении говорится, что суд, рассматривая вопрос о превышении пределов необходимой обороны, должен определить, мог ли оборонявшийся объективно оценивать степень и характер опасности нападения.

«Судебная коллегия приняла во внимание заключение судебной экспертизы, согласно которому "на момент деликта отмечалось частичное ослабление контроля, непосредственность отреагирования возникшего побуждения, что определялось длительным пребыванием в психотравмирующей ситуации"», — говорится в сообщении пресс-службы Мосгорсуда.

На основании того, что Юрчик вел себя агрессивно, напал на подсудимую первым, а в комнате вместе с ними находились маленькие дети, судебная коллегия решила, что у женщины в силу части 1 статьи 37 УК (необходимая самооборона) были основания защищаться от насилия любым доступным ей способом, поскольку «способ нападения представлял явную опасность для жизни осужденной». Важным суд посчитал и то, что женщина ударила сожителя ножом один раз «без разрыва во времени». Как говорит Фомин, это свидетельствует о том, что действие было непреднамеренным и у его подзащитной не было умысла на убийство.

По мнению адвоката, апелляционная инстанция разделила позицию защиты и вынесла решение, которое соответствует указаниям Пленума Верховного суда по делам о необходимой обороне. Фомин называет отмену приговора достижением суда, который избрал «правильную, смелую, соответствующую духу времени позицию».

Статья 37 УК — «Необходимая оборона»

1. Не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. <…>

2.1. Не являются превышением пределов необходимой обороны действия обороняющегося лица, если это лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения.

Юрист Консорциума женских неправительственных объединений Мари Давтян говорит, что на ее памяти это первый отмененный приговор женщине, которая убила сожителя или супруга, защищаясь от домашнего насилия.

«Это, конечно, очень хорошее прогрессивное решение, и это удивительно, потому что чаще всего женщин осуждают за оборону, либо признают их виновными в превышении пределов необходимой обороны. Любой оправдательный приговор и любое позитивное решение в пользу обвиняемого всегда жестко контролируется со стороны органов следствия и органов прокуратуры, и чаще всего суды не рискуют выносить подобные решения», — рассказывает юрист.

По наблюдениям Давтян, в подобных делах следствие и суд зачастую считают, что если женщина долго терпела домашнее насилие, то она могла ожидать нападения, а следовательно, имела умысел на убийство. Адвокат приводит в пример дело Галины Каторовой из Приморского края, которая убила мужа, защищаясь от побоев. Давтян напоминает, что суд половину процесса фактически выяснял, почему обвиняемая не уходила от мужа. «Нередко прокуроры говорят, что, вот видите, она не уходила, потому что у нее был сформирован умысел на убийство. <…> Позиция судов такая: "Сама, дура, виновата — зачем надо было так долго терпеть"», — резюмирует Давтян.