«Общество считает, что раз человек под следствием, значит, есть основания»

Днем 30 августа прошлого года 59-летний житель Москвы Фируддин Рагимов пришел в травмпункт, расположенный рядом с его домом в 8-м микрорайоне Митино. Врачи диагностировали у него закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение мозга и ушиб мягких тканей головы. Правое и левое плечо, грудная клетка и живот Рагимова были покрыты мелкими ссадинами — следами от разрядов электрошокера. Медики предложили отправить пострадавшего в больницу, но Фируддин от госпитализации отказался; избившие пожилого мужчину сотрудники полиции около часа назад забрали в отделение его сына Мурада. «Мне нужно ехать в отдел, какая больница», — объяснил Рагимов врачам и ушел.

Обыск и пытки

В тот день около шести утра на 16-м этаже типовой многоэтажки в Митино столпились сотрудники СОБРа, ФСБ и Центра по борьбе с экстремизмом (Центра «Э»). Один из них позвонил в дверь. «Откройте, полиция!» — приказал он. Дверь отворилась, и вооруженные автоматами люди в черных масках ввалились в квартиру.

Сотрудник московского сетевого супермаркета Фируддин Рагимов проснулся, услышав шум в коридоре. Он вскочил, распахнул дверь спальни и увидел своего 22-летнего сына Мурада лежащим на полу. Двое мужчин застегивали на его запястьях наручники, еще один держал молодого человека за волосы, а двое других били по голове и корпусу.

«Вы что делаете, вы кто такие?» — возмутился было Фируддин, но получил сильный удар в живот и упал на кровать. На него навалился мужчина в черной форме с нашивкой «СОБР». «Где оружие и наркотики?» — снова и снова спрашивал он и бил Фируддина по голове. Рагимов запомнил, что на руках у спецназоваца были черные перчатки, «как в боях без правил, которые показывают по телевизору». Через несколько минут боец достал из кармана электрошокер.

«Я такого устройства раньше никогда не видел. Потом он ударил им. Я начал орать, было очень больно. Потом он еще ударил, а потом и еще. Я громко кричал», — вспоминает Рагимов. Это продолжалось несколько минут; затем видимый интерес к пожилому мужчине у сотрудника СОБРа пропал. Через открытые двери Фируддин смог рассмотреть, как его сына избивают на кухне. Он попытался встать, но собровец, все это время стоявший над ним, резко ткнул его дулом автомата в лоб. «Еще раз пошевелишься, я тебе весь магазин в голову разряжу», — пообещал он. Фируддин замер. Сидя на кровати, он видел, как один из людей в форме достал десантный нож и воткнул его в стопу Мурада, а затем провернул. Сын Фируддина громко закричал.

Наркотики вместо взрывчатки

Пришедшие с обыском силовики объявили, что студент Российского национального исследовательского университета имени Пирогова Мурад Рагимов подозревается в связях с террористами из «Исламского государства» и убийстве дагестанских полицейских. По словам родственников молодого человека, на кухне сотрудники СОБРа по очереди наносили Мураду удары руками и электрошокером, а когда он терял сознание от боли, поливали его холодной водой из-под крана.

«Я видел как ему на голову надевали полиэтиленовый пакет и не давали дышать. Он несколько раз отключался, но его приводили в чувство водой», — говорит Фируддин. Лишь через некоторое время пришедший в квартиру следователь разрешил отцу студента одеться.

Две сестры и мать Мурада беспомощно топтались в коридоре и просили бойцов СОБРа не бить молодого человека, но они как будто не замечали женщин и вели себя раскованно: один из них достал из холодильника Рагимовых мороженое и угостил своих коллег. Через некоторое время силовики попросили родственников задержанного принести ему вещи; все это время Мурад стоял на кухне в одних трусах. Сестра Гюнай передала ему стопку чистой одежды — черные спортивные штаны и серую толстовку, носки и мокасины.

Пока Мурада допрашивали на кухне, другие силовики ходили по квартире, рылись в шкафах и вытряхивали содержимое коробок из-под обуви. Гюнай обратила внимание, что на диване валяется ее кошелек. Заглянув в него, девушка поняла, что из кошелька пропала сим-карта и шесть тысяч рублей, которые она накануне вечером сняла в банкомате. «Когда я пожаловалась следователю, он сделал вид, что не услышал меня», — вспоминает она. Позже один из сотрудников полиции скажет, что похитить деньги из кошелька Гюнай участники спецоперации не могли, ведь «они все время были на виду друг у друга».

Все комнаты в квартире дважды обошли кинологи с собаками, обученными находить наркотики и взрывчатку. Овчарка, участвовавшая в осмотре, по словам Гюнай, залаяла лишь однажды — так животное отреагировало на запах уксуса, который хранился в кухонном шкафу. Больше служебные собаки ничего не обнаружили. Родители и сестры Мурада Рагимова были ошеломлены, когда из кармана его спортивных брюк вытащили сверток с наркотиками. «От этого пакета исходил довольно резкий запах, даже мы, стоя в коридоре, почувствовали. Как собака могла его не заметить?» — недоумевает Гюнай.

Как станет известно позднее, в сверток было упаковано 13,4 грамма «спайсов». Чуть позже в одной из сумок в квартире нашли пластиковые контейнеры с «веществом растительного происхождения». Отец Мурада утверждает, что видел, как наркотики его сыну подбросил один из бойцов СОБРа, коллеги называли его Руслан и «Моджахед».

«Он ходил без маски, я бы его обязательно узнал, если бы увидел. Он точно с Кавказа, азербайджанец или дагестанец, я не понял. Но он пришел и достал пакет из своего кармана. Он не знал, что я его видел, а я на него смотрел. Потом он положил пакет на стол, обернулся и увидел меня», — рассказывает Фируддин.

Обыск закончился около 12 часов дня. Мурада Рагимова доставили в отдел полиции, а оттуда отвезли в городскую клиническую больницу №36. Вскоре ему предъявили обвинения в незаконном хранении наркотиков в крупном размере (часть 2 статьи 228 УК). С сентября прошлого года Мурада содержат в московском СИЗО-3.

Мурад Рагимов в медучреждении Москвы, со следами побоев на теле

Показания полицейских

Впервые по делу о пытках в Митино силовиков, принимавших участие в обыске квартиры Рагимовых, допросили в октябре прошлого года. Все они подтверждают, что изначально Мурада Рагимова подозревали в причастности к террористической деятельности. Некто Шапошников, должность и место службы которого в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела не уточняется, сообщил, что от управления ФСБ по Московской области «поступила информация в отношении группы лиц "джамаата", которые исповедуют радикальные формы ислама».

«По полученной информации неустановленные члены "джамаата" из Сирии переехали в Турцию, затем приобрели документы на чужие установочные данные и небольшими группами, используя меры конспирации, перебрались в одну из арабских стран, далее на территорию Украины, затем в Белоруссию», — рассказал Шапошников. По его словам, «одним из установленных членов группы» был и Мурад Рагимов.

Сотрудники ФСБ установили место жительства подозреваемого. В штурме квартиры, Шапошников, по его словам, не участвовал: остался на первом этаже дома. Позднее он узнал, что у Рагимова обнаружили наркотики. Были ли найдены доказательства, подтверждающие причастность студента к террористической деятельности, Шапошников в своих показаниях не уточняет.

По словам оперуполномоченного ОМВД по району Митино Казанского, 30 августа сотрудники СОБРа, ФСБ и Центра по борьбе с экстремизмом проводили совместную операцию по выявлению лиц, «причастных к террористической и экстремистской деятельности». В квартиру Рагимовых Казанский, по его словам, зашел примерно в 10 часов утра. Как выяснилось, именно он, «представившись и предъявив служебное удостоверение», проводил личный досмотр задержанного студента. Рагимов, утверждал Казанский, против досмотра не возражал.

Казанский обнаружил в кармане спортивных штанов Мурада сверток из фольги, в котором содержалось вещество «растительного происхождения». Полицейский упаковал находку в картонную коробку, предварительно показав пустую тару понятым, и опечатал ее. В ходе беседы со следователем Казанский вспомнил, что на лице Рагимова была ссадина. Как пояснили ему коллеги, молодой человек оказал сопротивление при задержании.

Другой опрошенный полицейский по фамилии Жуков, также присутствовавший при обыске, сообщил, что он не обратил внимания, был ли травмирован Рагимов, но из разговоров сотрудников СОБРа узнал, что студент начал сопротивляться, и к нему применили «боевые приемы самбо и наручники».

Оперативник Пуленков в своих показаниях отметил, что при нем квартиру Рагимовых осматривали сотрудники кинологической службы. Служебные собаки, ориентированные на поиск взрывчатки и наркотиков, не нашли в квартире ничего подозрительного. Впрочем, позднее он узнал, что среди вещей в квартире были обнаружены два пластиковых контейнера с веществом темного цвета, предположительно, растительного происхождения. Следователь Александр Дергоусов также сообщил, что в квартире были изъяты «два прозрачных стаканчика с красными крышечками», открыть которые у него не получилось.

Пуленков и Дергаусов утверждают, что они не видели, чтобы к Мураду Рагимову применяли физическую силу, и были ли на его теле синяки или ссадины, не знают.

Наиболее подробно штурм квартиры Рагимовых описал Дубровин, который, предположительно, является сотрудником Центра «Э». Как следует из протокола допроса, он занимался подготовкой спецоперации, в том числе оформлял сопроводительные документы. По его словам, утром 30 августа полицейский в гражданской одежде позвонил в дверной звонок квартиры Рагимовых. Первое время дверь не открывали, но затем в проеме показался молодой мужчина кавказской внешности. В этот момент полицейский в штатском «отпрыгнул в сторону». Увидев сотрудников СОБРа молодой человек якобы попытался захлопнуть дверь, однако один из спецназовцев с большим щитом ему помешал.

«Рагимов выталкивал сотрудника за дверь и не давал войти, при этом наносил удары ногами и руками по сотруднику СОБР, на законные требования сотрудников не реагировал. Обойти Рагимова сотрудник СОБР с большим щитом не мог и теснил его вглубь квартиры. Оказывая сопротивление, Рагимов повалил шкаф с зеркалом, находящийся в коридоре, тем самым преградив дорогу сотрудникам СОБР, зеркало разбилось и было много осколков, вероятно тогда Рагимов порезался острым осколком», — рассказал следователю Дубровин.

Он утверждает, что в ходе обыска служебная собака «обнаружила возможное наличие взрывных веществ» в одной из комнат. Другая собака, по его словам, «обнаружила возможное наличие наркотических веществ» на кухне.

И хотя Дубровин оказался самым наблюдательным из допрошенных участников операции, никаких повреждений на лице или теле Рагимова он не запомнил.

На многочисленные ссадины и кровоподтеки на лице задержанного обратил внимание сотрудник отдела полиции в Митино, куда был доставлен Рагимов. Полицейский по фамилии Бабаян рассказал следователям, что молодой человек жаловался на избивших его бойцов СОБРа.

Следователь Тушинского межрайонного следственного отдела Москвы Сергей Тагашов, проводивший первую проверку по заявлению Рагимова, Мураду и его семье не поверил. В своем заключении он написал, что показания родственников, присутствовавших при обыске, следствие рассматривает «как личностное восприятие произошедших событий» и «добросовестное заблуждение в оценке произошедшего». На этом основании 13 декабря 2016 года Тагашов отказался возбуждать дело на сотрудников правоохранительных органов, как по факту избиения Марада, так и по факту избиения его отца.

На самом деле Тагашов имеет весьма условное отношение к проведенной проверке, считает юрист «Комитета по предотвращению пыток» Анастасия Гарина.

«Когда я начала разыскивать документы о проверке, чтобы вообще понять, кто занимается этим делом, то оказалось, что следователь вообще не знал, где этот материал находится, он ничего о нем не знал. Так выяснилось, что делом занимается не он сам, а его помощница, которая в итоге опросила одну из сестер и нескольких сотрудников полиции. Некоторые из них заметили ссадины на лице Рагимова. Но кто применял приемы борьбы, когда и какие именно? Ни одного вопроса по этому поводу помощник следователя не задала», — подчеркивает Гарина.

Вторая проверка. Полиграф

После отказа в возбуждении дела родственники Мурада обратились к руководителю Главного следственного управления СК по Москве Александру Дрыманову. Во время личной встречи с Гюнай Рагимовой и Анастасией Гариной глава столичного ведомства пообещал взять дело под личный контроль. Заявление семьи арестованного было передано на рассмотрение следователю Анне Зотовой в управление СК по Северо-Западному округу Москвы.

Одновременно с этим «Комитет по предотвращению пыток» попросил родственников Мурада пройти тест на полиграфе.

Фируддин Рагимов, фото из личного архива

В заключении полиграфолога отмечается, что испытуемый Фируддин Рагимов и его семья действительно подверглись насилию со стороны полиции 30 августа 2016 года. При этом Рагимов, как и его сын, не оказывали сопротивления правоохранительным органам. Полиграфическое исследование показало, что Рагимов действительно видел, как сотрудники полиции издевались над его сыном и подбрасывали Мураду сверток с неизвестным веществом.

Тестирование на полиграфе прошли мать и сестра Гюнай. Никаких противоречий в их показания эксперт не обнаружил. И хотя в самом исследовании подчеркивается, что результаты тестирования «носят вероятностный характер» и не могут быть приняты в качестве основного доказательства в суде, следователю стоило обратить на него внимание, считают в «Комитете по предотвращению пыток».

Тем не менее, следователь Зотова сочла, что допрошенные ею полицейские — те же, что были опрошены в ходе первой проверки — «дали последовательные показания, не содержащие существенных противоречий». Их объяснения дополняют друг друга и согласуются меду собой, отмечает она.

Оснований оговаривать Рагимова у сотрудников правоохранительных органов не имеется, поскольку они не состоят с Мурадом в деловых, неприязненных или иных отношениях, и долговых обязательств перед ним не имели, делает вывод следователь. Оценивая показания родственников, Зотова пришла к выводу, что отец, мать и сестры Рагимова «заинтересованы в положительном исходе дела», поэтому их показания направлены на «желание помочь Рагимову избежать уголовной ответственности». Сам Мурад Рагимов, говоря о примененных к нему пытках, пытается защитится от уголовного преследования, считает Зотова. Основываясь на собственных выводах, следователь отказалась возбуждать уголовное дело против силовиков.

«Родственников опрашивали несколько раз. И снова вынесли отказ. Переопрошены те же сотрудники, что и раньше, а из показаний некоторых исчезли слова о телесных повреждениях, которые они видели на теле Мурада. Кроме того, ни один из опрошенных сотрудников полиции не видел, как отец Мурада оказывал сопротивление. Ни один из них об этом не сказал. Тем не менее, следователь делает вывод, что Фируддин сопротивлялся и к нему законно была применена физическая сила», — подчеркивает Анастасия Гарина.

Ни один из следователей не опросил сотрудников скорой помощи, которые приезжали к матери Мурада. Сами правозащитники смогли выяснить лишь сам факт выезда скорой по вызову; личные данные медиков может получить только следователь. «Но он не хочет», — уточняет Гарина.

Кроме того, «Комитет по предотвращению пыток» не может пока получить копии медицинской карты Мурада Рагимова из СИЗО — администрации московских СИЗО отказываются предоставить документы правозащитникам. Ссылаясь на закон о врачебной тайне, руководители изоляторов утверждают, что сведения, составляющие врачебную тайну, могут быть предоставлены только по запросу следователя, органов прокуратуры и уголовно-исполнительной системы. Адвокатов в этом списке нет. «Получается, что следователь имеет доступ к этим документам, а сторона защиты — нет. Такое положение явно не конституционно, оно прямо противоречит тезису, что все стороны в процессе равны и имеют одинаковые полномочия», — говорит Гарина.

«Поручение Дрыманова так и не выполнили»

Добиться новой встречи с главой столичного управления СК Дрымановым у правозащитников не получается — ни Гарину, ни сестру Мурата Гюнай просто не записывают к нему на прием.

«Когда приходят сотрудники полиции и говорят: "А мы его не били", это доказательство следствие убеждает. А когда мы приходим с медицинскими документами, с экспертными заключениями специалистов разных профилей, с полиграфами, со свидетельскими показаниями многих людей и независимых свидетелей — соседей, которые слышали крики и слышали, что только через два часа после появления маски-шоу в подъезде зачитали постановление об обыске, — это следователей не убеждает. Наши доводы следователями не опровергнуты. Наши доводы просто проигнорированы», — говорит Гарина.

Родственники Мурада уверены, что следователи СК выполнили свою работу недобросовестно. «Меня вроде бы внимательно слушали, но по глазам было видно, что они хладнокровно относятся к моим словам. Просто выполняют то, что должны», — делится своими наблюдениями Фируддин.

«Следователь даже не поинтересовался, куда делся телефон моего брата, у него был IPhone 6. Его нет в вещдоках, он как будто пропал совсем. Раз мой брат такой пособник боевиков, вербовщик и наркоторговец, как они говорят, то почему телефон не отправлен на экспертизу? Или почему нас — меня, сестру и маму — во время обыска даже не досматривали, раз уж мы родственники якобы боевика?» — возмущается Гюнай. По ее словам, следователь попытался выделить изъятые в квартире контейнеры со «спайсами» в отдельный эпизод, но прокуратура не разрешила.

С сентября прошлого года семья Рагимовых пытается добиться встречи с главой СК Александром Бастрыкиным, но попасть на прием к нему оказалось непросто — родственники Мурада почему-то не могут пройти собеседование в аппарате Бастрыкина. Не дало результата и обращение в постоянное представительство республики Дагестан при президенте.

В глазах общественности Мурад выглядит виновным уже только потому что находится под следствием, уверена Гюнай Рагимова: «У нас общество как считает — раз к нему домой пришли, значит, есть основания для таких серьезных обвинений, есть, за что наказывать. Вот так у нас люди думают. Поручение Дрыманова следователи так и не выполнили: он приказал провести моему брату медэкспертизу, но это так и не сделали».

Сейчас Мурад, по словам сестры, находится в стрессовом состоянии. На руке до сих пор виден порез от наручников, который периодически начинает кровоточить; иногда травмированная рука не слушается молодого человека. Кроме того, с конца августа у Мурада сильно болит челюсть. Родственники до сих пор не знают, что у него — перелом или вывих челюсти.

«Все заявления о том, что ему нужен челюстной хирург, в СИЗО игнорируют. У него выпал нижний зуб, но никого это не интересует. Мы передаем ему успокоительные и обезболивающие», — говорит Гюнай.

На теле ее отца Фируддина до сих пор частично сохранились следы «электрометок», образовавшихся от воздействия тока.