«Когда планируете вторую беременность?». В Калининграде мать погибшего младенца добивается наказания для врачей

Днем 28 декабря 2015 года Анастасия Егорова лежала на кушетке в родильном отделении Гусевской центральной районной больницы. За несколько часов до этого ей прокололи плодный пузырь и сделали несколько стимулирующих роды уколов, однако ребенок так и не начал двигаться по родовому каналу.

Схватки становились мучительными. «Ты совсем не умеешь тужиться!» — кричала на нее врач-акушер Ольга Лукинова. В ответ роженица умоляла сделать ей кесарево сечение; Анастасия чувствовала, что ребенок перестал шевелиться.

«Кесарево — это еще больнее. Ты книжек начиталась и фильмов насмотрелась, ничего ты не знаешь о кесареве», — отрезала Лукинова. Одна из медсестер подошла к девушке, чтобы послушать сердцебиение ребенка. Приложив акушерский стетоскоп к животу Анастасии, сотрудница больницы обеспокоенно взглянула на врача. «Она с таким лицом посмотрела на Лукинову, что стало понятно — с ребенком уже не все в порядке. Мне ничего не говорили, но я видела выражение лица сестрички», — вспоминает Егорова.

По команде Лукиновой две медсестры встали по обеим сторонам от роженицы и одновременно надавили ей локтями на живот. «Тужься, ребенок почти вышел!» — кричала ей врач. После того, как медсестры второй раз надавили на живот Анастасии, младенец родился, но, несмотря на похлопывания, не издал ни звука. В палату срочно вызвали реаниматологов.

Анастасия Егорова. Фото из личного архива

Роды. «А чего в Калининграде не осталась?»

До ухода в декретный отпуск 22-летняя Егорова со своим мужем Денисом жила в Калининграде, где работала инженером-проектировщиком. Узнав о беременности Анастасии, пара решила переехать к ее родителям в Гусев — мать девушки должна была помочь приглядывать за новорожденным сыном.

Беременность, по словам Анастасии, протекала отлично: у плода не выявили никаких нарушений в развитии, а врачи хвалили за хорошие анализы. «Я не пила, не курила, как делают некоторые беременные. Соответственно, и ребенок был абсолютно здоров. Единственный момент: на учет в женскую консультацию я встала на две недели позже, чем нужно — на 14-й неделе беременности. Но претензий у врачей по этому поводу не было ни в Калининграде, ни в Гусеве», — говорит она.

После переезда в область Егорова планово посещала женскую консультацию «как нормальная порядочная мамочка, которая ждет ребенка».

24 декабря 2015 года, на 40-й неделе беременности, врач в женской консультации направил Анастасию в родильное отделение. «Ребенок шевелился и барахтался внутри, мне тогда еще не хотелось рожать», — говорит она. Тем не менее, перечить врачу она не стала — взяв вещи, Анастасия вместе с матерью и Денисом поехала в больницу.

«Мне там сразу начали делать замечания: приехала после обеда, хотя регистрироваться надо утром, да и рожать я пока явно не собиралась. Мне сказали, что я могла бы приехать и после Нового года. Мест в больнице не было, поэтому меня временно положили в палату патологий», — рассказывает Егорова.

Первым делом девушку осмотрела врач Ольга Лукинова. «А чего в Калининграде не осталась рожать?» — сразу спросила она у пациентки. Анастасия рассказала врачу о переезде к родителям и робко поинтересовалась, может ли она родить 26 декабря, в день рождения мужа.

«Мне ведь хотелось и ему сделать подарок. Ну вот как любая женщина хочет чего-то такого красивого, яркого, не такого, как у всех. При этом я ничего не просила — ни кесарева, ни стимуляции. Подумала, что начнутся схватки в этот день — ну и замечательно, не начнутся — и ладно», — объясняет она. Лукинова строго заметила, что родить 26 декабря у Егоровой вряд ли получится.

Анастасия пролежала в родильном отделении несколько дней. Как и другим пациенткам, ей делали уколы и несколько раз в день давали таблетки. На ее вопросы о содержимом шприцев медсестры отвечали уклончиво: «Это специальные витаминки». Анастасии от таблеток и уколов постоянно хотелось спать, но медсестры следили, чтобы роженицы обязательно проходили все предписанные процедуры.

Ежедневно медсестры слушали сердцебиение ребенка, осматривали Анастасию и говорили ей, что с плодом все в порядке. С каждым днем в родильном отделении оставалось все меньше пациенток. «Не переживайте, девочки, до Нового года все родите», — успокаивали женщин врачи.

28 декабря помимо Анастасии в больнице оставались только две роженицы. Около шести утра всех их разбудили и перевели в предродовой зал. После беглого осмотра и стимулирующих уколов каждой из них прокололи плодный пузырь. Акушерки отметили, что ребенок Анастасии еще не принял предродового положения, поэтому Егоровой поставили капельницу и занялись ее соседками по палате, у которых довольно быстро начались схватки.

У Анастасии сильные схватки начались только к трем часам дня; в тому времени младенец находился без околоплодных вод уже около 10 часов. «Мне с утра не давали ни есть, ни пить. К началу болезненных схваток у меня уже совсем не было сил. Я просила, я умоляла, чтобы меня прокесарили, потому что я чувствовала, что ребенок во мне уже не шевелится», — говорит она. Когда боль стала невыносимой, Анастасию подняли с кушетки и повели в родовую палату.

Следуя команде Лукиновой, акушерки принялись давить роженице на живот, не дожидаясь полного раскрытия шейки матки. Со вторыми потугами ребенок вышел. У Анастасии родился мальчик.

«Он не плакал, ничего, никаких звуков не издавал. Лукинова похлопала его по попе, но ничего не помогало», — вспоминает женщина. Обессиленная, она могла только наблюдать, как Лукинова положила ее ребенка на пеленальный столик и принялась делать ему искусственное дыхание. Уборщица, находившаяся в палате, побежала за реаниматологом.

Несколько часов врачи качали воздух в легкие младенца с помощью специальной «груши». В Гусев срочно выехали сотрудники калининградского областного перинатального центра. Анастасия слышала, как прибывшие медики отчитывали Лукинову: «Как можно довести ребенка до такого состояния?», но на ее вопросы о состоянии сына врачи не отвечали.

Вскоре ребенка увезли в Калининград. Анастасию подняли с кушетки; одна из сотрудниц роддома помогла ей дойти до палаты. Егорова вспоминает, как от боли и усталости начала терять сознание. В палате ей сделали укол обезболивающего, и она отключилась.

Тимур Егоров. Фото из личного архива родителей

Смерть. «А вам что, не позвонили?»

В перинатальном центре врачи диагностировали у сына Анастасии тяжелую родовую черепно-мозговую травму — «параветрикулярное кровоизлияние с двух сторон с распространением на базальные ядра, кефалогематома левой теменной кости, травма верхне-шейного отдела позвоночника». Среди осложнений от травмы в медицинских документах упоминаются дыхательная недостаточность второй степени, судорожный синдром и острая задержка мочи. Новорожденный впал в вегетативное состояние.

«Как я поняла со слов врачей в перинатальном центре, у меня было очень маленькое раскрытие [шейки матки], и когда в роддоме стали давить мне на живот, голова ребенка сжалась из-за моих тазовых косточек. От этого лопнули сосудики в головном мозге, и вот из-за этого произошло кровоизлияние», — объясняет Егорова. Травмы ребенка, по ее словам, были «бомбой замедленного действия». В перинатальном центре врачи долго боролись за жизнь мальчика, хотя сразу предупредили родителей: «Если он выживет, то останется овощем».

31 декабря Анастасию выписали из больницы. Вместе с мужем они поехали в Калининград и поселились в квартире у друга. Каждый день девушка ходила в перинатальный центр. Затем Тимура — так Егоровы назвали сына — перевели в детскую областную больницу, где ему делали переливание крови и лейкоцитов. Состояние оставалось тяжелым, а спустя некоторое время младенец заболел гепатитом. Врачи предполагали, что так печень новорожденного отреагировала на лекарства, которые ему прописали.

Через пару месяцев Егоровым пришлось вернуться в Гусев. Раз в несколько дней Анастасия ездила в калининградскую больницу — более чем за 100 километров от дома. Врачи заверяли, что если состояние ее сына изменится, ей обязательно сообщат.

18 мая 2016 года, спустя 4,5 месяца после родов, Анастасия Егорова вместе матерью и сестрой приехала в больницу, чтобы проведать сына. С собой она везла несколько упаковок памперсов, пеленки и чистые носки для ребенка.

«Я к Егорову Тимуру пришла, я — мама», — обратилась она к сотруднице больницы. «Вы знаете, ваш ребенок в восемь утра сегодня умер. А вам что, не позвонили?» — услышала она в ответ.

Егоровой отдали вещи сына и отправили ее в морг за справкой о смерти Тимура. Там пообещали через месяц выдать справку о результатах вскрытия.

Непосредственной причиной смерти младенца стало органическое поражение центральной нервной системы ишемически-гипоксического генеза. Патологоанатомы выявили у него целый комплекс заболеваний: двухсторонняя полисегментарная бронхопневмония, гнойный трахеобронхит, серозный альвеолярный отек и альвеолярная эмфизема легких. Кроме того, в заключении отмечалось, что у ребенка была альтерация паренхиматозных органов — совокупность нарушений обмена веществ и деструктивных изменений в клетках и тканях организма, а также венозное полнокровие печени, селезенки и почек.

Экспертиза. «Был слабый, поэтому не смог родиться»

Жалобу на врачей Гусевской центральной районной больницы в полицию и прокуратуру Анастасия отправила почти сразу после родов.

«Мне тогда самое важное было — добиться, чтобы мне помогли лечить сына. А потом уже, когда он умер, стало неважно. Я просто хотела наказать Лукинову, загубившую ребенка», — говорит она.

Кроме того, Егорова обратилась в приемную Владимира Путина и к полпреду президента в Северо-Западном федеральном округе Николаю Цуканову. Ее жалобу перенаправили в Минздрав Калининградской области, после чего представители ведомства приехали в Гусев и пригласили ее на встречу.

«Меня стали расспрашивать, какие у меня жалобы и когда я планирую следующую беременность. Вроде как хотели помочь. Но одновременно дали понять, чтобы я особо не выпендривалась. Мне говорили: "Вы знаете, у вас ребенок был слабый, поэтому он не смог родиться"», — рассказывает Егорова. По итогам беседы с чиновниками у Анастасии осталось ощущение, что они выгораживают Лукинову. Впрочем, после приезда комиссии из Минздрава, в гусевском родильном отделении кое-что изменилось: в здании сделали ремонт и обновили оборудование.

29 июня 2016 года Егоровы и их адвокат Антон Самоха подали заявление в межрайонный следственный комитет по Черняховскому району Калининградского района о проведении проверки по части 2 статьи 109 УК — причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей, а также по части 2 статьи 293 УК (халатность, то есть неисполнение или ненадлежащее исполнение должностным лицом своих обязанностей вследствие недобросовестного или небрежного отношения к службе либо обязанностей по должности, если это повлекло по неосторожности смерть человека).

Тимур Егоров. Фото из личного архива родителей

В заявлении отмечается, что в ходе родов у Егоровой безводный период растянулся на 19 часов 15 минут, что зафиксировано в медицинских документах, однако врач Лукинова «проявила преступную халатность и не произвела экстренное кесарево сечение с целью извлечения ребенка и сохранения ему жизни». Все показания для кесарева сечения были налицо, говорится в жалобе.

Следственные органы дело о халатности врачей не возбудили до сих пор, поскольку Егоровы и адвокат Самоха уже полгода не могут добиться проведения судебно-медицинской экспертизы.

«Чтобы возбудить дело, надо понять, виноваты ли были врачи. Для этого нам нужна экспертиза, проведение которой было поручено бюро судебно-медицинской экспертизы по Калининградской области. По ней будет ясно, была ли халатность. Если да, то дело будет возбуждено. Если нет — то не будет. Мы подали заявку и ждем проведения экспертизы с июля прошлого года», — говорит адвокат. По его словам, официально Егоровы стоят в очереди на проведение экспертизы. Однако, как утверждает защитник, дело в отсутствии финансирования: следователь рассказал ему, что Минздрав просто не выделяет на необходимое исследование средств.

Самоха направил обращение в областной Минздрав, однако чиновники, по его словам, «прислали отписку», в которой уведомили юриста, что они не в праве вмешиваться в деятельность экспертов по уголовным делам. «Но я и не просил их вмешиваться. Я хотел, чтобы они проверили, соблюдаются ли сроки проведения экспертизы», — подчеркивает адвокат.

Другие случаи. Что писала о докторе Лукиновой газета «Новые колеса»

Отзывы о родильном отделении в Гусеве довольно противоречивы — одни пациентки хвалят врачей за профессионализм, другие утверждают, что едва не лишись там ребенка.

Жительница Калининградской области Елена Федюшкина рассказала «Медиазоне», что ей дважды приходилось рожать в Гусевской центральной районной больнице. В 2016 году ее новорожденная дочь чуть не погибла из-за действий врачей. Когда в роддом приехали реаниматологи из Калининграда, девочка почти перестала дышать.

«Они семь часов над ней истязались и только когда поняли, что ничего не могут или просто не умеют, вызвали из Калининграда машину реанимации. А до этого меня всю ночь продержали с сильнейшими схватками на обезболивающих, хотя нужно было кесарить с вечера. Меня выгнали оттуда со швами, заставив написать расписку, что претензий я к ним не имею», — говорит Федюшкина. По ее словам, калининградские врачи два с половиной часа боролись за жизнь ребенка. Гражданский муж Елены обращался в прокуратуру Гусева с жалобой на акушеров, однако представители ведомства сообщили ему, что не нашли в действиях врачей состава преступления.

В начале 2000-х калининградская газета «Новые колеса» опубликовала серию материалов об исчезновении новорожденных из гусевского роддома.

Так, газета рассказывала о супруге военного Александре Алексеевой, беременность которой вела врач-акушер Ольга Лукинова. На 35-й неделе беременности врач якобы распорядилась проколоть пациентке околоплодный пузырь и стимулировать роды. Родившегося ребенка матери не показали, а через несколько дней сообщили ей, что младенец умер.

«Когда приехал Алексей (муж Александры— МЗ), Лукинова предложила отупевшим от горя родителям написать заявление об отказе от захоронения. Приводила аргументы: мол, вы ребята молодые, здоровые, у вас еще будут дети, зачем вам могильный холмик на заставе, откуда через год-другой вы навсегда уедете», — приводила рассказ Алексеевых газета. При этом врач якобы категорически отвергла просьбу супружеской пары показать родителям мертвого младенца и не выписала свидетельства о смерти.

Похожую историю о неожиданной смерти новорожденного изданию рассказала Наталья Гусева, наблюдавшаяся у Лукиновой в 2000 году. Женщине также не показали ребенка после родов и не оформили свидетельства о смерти. Врачи утверждали, что причинами гибели младенца стали хроническая внутриутробная гипоксия, синдром дыхательных расстройств, внутриутробная инфекция неясного генеза, пневмопатия и недоношенность. Диагноз полностью совпадал с тем, что был поставлен ребенку Алексеевых, подчеркивало издание.

В публикации отмечалось, что в редакцию местного издания обратились шестеро жителей Калининградской области. Все они сомневались, что их дети умерли в гусевском роддоме из-за проблем со здоровьем. На их заявления правоохранительные органы не отреагировали.