«Здесь патриции и плебеи». Бойцы Нацгвардии травмировали руку припарковавшемуся возле мэрии активисту

Примерно в 8:10 — 8:15 я подъехал на Вознесенский переулок. Въехал туда со стороны Тверской и припарковал автомобиль [у мэрии]. Сотрудник Росгвардии пообщался со мной, сказал, что я должен переставить автомобиль, это мэрская парковка, здесь только сотрудники мэрии, по пропускам, по приглашениям. Я сказал, что у меня есть автомобиль и у меня есть права мои — этого достаточно.

Я там раньше много раз парковался, меня уже знали. Видимо, сейчас какая-то другая смена, которая меня не узнала. Я просто приехал по своим делам, это не было частью [общественного] рейда, это была просто парковка как обычного гражданина.

Я вернулся где-то в половину девятого забрать из машины шуруповерт. Я его взял, в следующий момент ко мне подошел сотрудник полиции, сначала тот самый, первый, который был в начале. Потом еще несколько человек подошли. Пять человек примерно. Никто не посчитал нужным представляться. Был майор, капитан, двое сержантов и еще один капитан снимал все на камеру.

Потом подошел человек в гражданском, сотрудник службы безопасности правительства Москвы. Вот он уже управлял процессом: задержать, доставить и так далее. Он отказался представляться, называл себя неравнодушным гражданином.

Мне тут же заламывают очень здорово [руки]. Это майор Росгвардии. У меня немножечко в глазах потемнело, резкая боль. Роняю телефон, падает мой шуроповерт, который я достал, меня затаскивают в четвертый подъезд, это тот, в котором все подают уведомления о мероприятиях.

Майор Кустарев, по словам Коровина, заломивший ему руку до разрыва связок. Фото: Ян Кателевский

Там я сказал, что мне нужна скорая, потому что у меня дико болит рука. Мне отказались снять наручники. Через пять минут ко мне подошли двое медработников, местные, которые находятся в правительстве. Сделали мне обезболивающее и предложили лед.

Сотрудники мэрии какие-то проходили мимо, когда я стоял в холле, но никто не реагировал, не пытался мне помочь, когда я объяснял, что у меня телефон украли. [Сотрудники Росгвардии] быстренько сунули телефон в карман, я даже не знаю, сохранились ли видеозаписи. Точно они хотели ее удалить, они там ковырялись, я видел это дело.

Скорая приехала минут через 15-20. Когда уже врач скорой сказал, что подозрение на разрыв связок, нужно наложить шину, сняли наручники. А так меня хотели доставлять с наручниками сзади, с травмированной опухшей рукой. Выяснилось, что отек очень большой, есть подозрение на перелом, потому что рука как-то неестественно двигалась. Дальше уже наложили шину полноценную и доставляли в Склифосовского. Но долго не отпускали скорую. Сначала хотели с шиной доставить сразу в отдел «Тверской». Но, слава богу, врач настоял, что травма серьезная и нужно доставлять в институт.

Пока диагноз — не перелом, а разрыв связок. Поставили гипс. Какое-то движение началось, звонил директор института травматологам, звонил главврач. Мне шепнули: по тебе шорох начался.

Сейчас меня доставляют в ОВД «Тверской». Я подозреваю, что потом повезут в суд. В ОВД «Тверской» привезут мое удостоверение кандидата в муниципалитет. Скорее всего, суд откажет им.

Я подозреваю, что будет неповиновение законному требованию сотрудника полиции (19.3 КоАП). Требование сначала было убрать машину. Потом, когда я отказался, мне сказали предъявить документы. Здесь превышение полномочий — на каком основании вообще меня задерживали? Не было оснований. Предоставить документы — это не является законным требованием. Это я буду доказывать в суде и прокуратуре.

Сейчас они рапорт составляют, рисуют, чтобы все грамотно в суд повезти. Они уже говорят о мелком хулиганстве (статья 20.1 КоАП), что ругался, матерился. Может, еще что-нибудь придумает в оправдание своих действий. И эшница ходит рядом с нами.

Я семь лет занимаюсь общественной деятельностью, из них пять или шесть занимаюсь в том числе незаконными парковками ведомственными. Травму я первый раз получил от полицейских, такую серьезную.

Думаю, сейчас [заместитель мэра Москвы Анастасия] Ракова в бешенстве. Зачем все это надо было — я вообще не понимаю. Это наследие совка, наследие советского прошлого. Если есть территория у здания, через шлагбаум никто не заедет, это внутренняя территория, придомовая. Если нет — все, это улица. А здесь патриции и плебеи: мы здесь ездим и паркуемся, а вы там стойте.

Здесь нет никаких подводных камней. Не нужно усматривать какую-то политическую составляющую, что я кандидат в муниципальные депутаты.

Машину пытались эвакуировать, но когда увидели большое количество камер и [услышали] требования объяснить, в связи с чем эвакуируется транспортное средство, все-таки не нашлось состава правонарушения. То есть сотрудники ГИБДД признали, что состава правонарушения никакого нет.

И понимаете, в чем дело, полицейский никакой безопасностью не занимается, он по сути парковщик, стережет парковочные места. Это очень унизительно для полицейских. Мы платим им зарплату, обучаем их, наделяем полномочиями, оружие, форма. А он стоит истуканом.

Сотрудник службы безопасности мэрии Москвы (справа). Фото: Ян Кателевский

Как только я смогу, свяжусь со своими адвокатами и начну составление гражданского иска к правительству Москвы за незаконные действия, из-за которых я пострадал. Сотрудник службы безопасности — это же не правоохранительный орган, это он требовал от сотрудников Росгвардии меня задержать. Они выполняли его распоряжения.

Не один раз я там парковался, не один раз я выкладывал видео, что здесь не запрещена [парковка]. Некоторые требуют: а где здесь знак парковки. Но никто из полицейских не знает, что такое принцип правоспособности, что гражданам разрешено все, что не запрещено. То есть если парковка не запрещена, значит, я могу там парковаться. Они искренне верили, что парковаться там нельзя.