«Нормально никогда не будет»
В Международный день в поддержку жертв пыток «Медиазона» публикует истории семерых подзащитных «Комитета по предотвращению пыток» из Оренбурга и Нижнего Новгорода и их портреты, снятые фотографом Михаилом Солуниным.
Вячеслав Садовский, 26 лет
25-26 августа 2008 года, Дзержинский РОВД Оренбурга
Повод: 18-летнего Садовского вместе с двумя его друзьями, Антоном Ферапонтовым и Максимом Ниматовым, задержали во дворе дома. В отделе милиции от молодых людей потребовали сознаться в том, что они якобы ограбили продуктовый ларек и до смерти забили мужчину.
Пытка: «Нас подняли на третий этаж. Меня взяли двое, завели в кабинет, там — еще пятеро. Поставили стул к стене, мне сказали: "Мы знаем, что ты делал с 22-го на 23 число". Я сказал, не знаю, о чем вы вообще говорите. Диалог длился секунд двадцать. Меня кинули на пол, начали выворачивать руки-ноги, пинали со всех сторон. Потом занесли противогаз. Один сел мне на спину, другой, нерусский, сел передо мной. Противогаз надели, прислонили к линолеуму саму трубку, и он начал прыгать по спине, выдавливая кислород. Воздух выходит, [противогаз издает] такой звук, он говорит: "Все, запердел, нормально".
Думал, притворюсь, как будто сознание потерял, но чувствую, что не могу держать — задергался. Снимали противогаз, спрашивали, не хочешь ли что-то сказать. Один сказал: "Сейчас ничего не расскажешь, я тебе глаз сигаретой прижгу". И прижег веко, бычком тыкнул. Глаза открываю, опять противогаз одевается, начинают избивать. Слышу, как ребята кричат мои тоже в соседних кабинетах.
Антон Ферапонтов — его как дичь, которую пристреливают, вешали на палку. У него руки-ноги связаны между собой, между ними палка, его из кабинета в кабинет носят. Столы составили, его туда повесили, надели противогаз и били.
Часа в четыре ночи пришли какие-то другие менты, пытки как бы прекратились, но из противогаза я не вылазил. Сломали ребра. Один уже с утра подходил: "Если ты пистолет на себя не возьмешь, я тебя в окно выброшу". И в те промежутки времени, когда они издевались и пытали, знаешь, хотелось реально, чтобы была такая возможность, чтобы просто выпрыгнуть с окна или что-то сделать с собой. Потому что это неописуемо».
Повреждения: У всех были диагностированы гематомы, ссадины, вывихи суставов, у одного из молодых людей сотрясение головного мозга, у Вячеслава Садовского было сломано ребро, а у Антона Ферапонтова – нос.
Статус дела: Молодым людям никаких обвинений не предъявляли. За незаконное задержание суд присудил им по 1 000 рублей компенсации. В возбуждении уголовного дела о пытках было отказано 17 раз, оно было открыто лишь в 2014 году. Нескольких сотрудников обвинили в халатности, дело закрыли за истечением срока давности; двоих полицейских — Альберта Акманова и Василия Зубихина — в настоящее время судят за применение насилия — они продолжают служить в МВД.
О полиции: «Я их вообще ненавижу. Понимаешь, если я иду туда, где сидят в форме, я не могу — сразу начинаю нервничать, меня начинает трясти. Сны снятся до сих пор, это, наверное на всю жизнь: снится, как тебя там мурыжат. В поту просыпаешься. Я кому-то когда рассказываю, я не то что напрягаюсь и вспоминаю, я просто раз так — в память загляну, и передо мной все это происходит. Все так же, только как будто вид сверху. Это навсегда, это на всю жизнь.
Даже в суде сидишь, смотришь на них, и такая ненависть — я хоть не жестокий человек, и спокойный, всегда все легко переносил, а я их вижу, у меня начинает бровь дергаться. Нормально никогда не будет».
Сергей Иванов, 33 года
14 марта 2012 года, Оренбург
Пытка: «Возвращался домой с пивом, темно уже, остановили сотрудники, документы попросили. С соседом по улице был. Я говорю, что живу рядом, проедем — покажу. "Садись в машину". Зашел в "Газель", а он водителю говорит — сворачивай, едем в отдел. Я спрашиваю, по какому поводу? Ну и тот чего-то взбесился и начал бить.
Скинул с себя бушлат и начал — мне удар нанесет, другому нанесет. Я упал, он сверху по мне топтался. И потом я отключился, в себя пришел, вижу, что подъезжаем к отделу. "Выходи". А внутри все болит, идти плохо. Прошел в этот обезьянник, сидеть не могу, встал, начал орать, чтобы скорую вызвали. Кричал, что помираю — реально чувствовал, что в глазах темнеет. Где-то полчаса ничего не было, потом скорая приехала. Он со мной поехал — Литвишко, который избивал. Он со мной до операционной за каталку держался: "Брат, спаси, прости"».
Повод: «Он говорил, что вот устал, со смены, чего-то тяжелый день был, вечером на вызов поехали, и у него нервный стресс случился. Помутнение было в голове».
Последствия: Врачи обнаружили у Иванова перелом ребра, внутреннее кровотечение и разрыв селезенки. Ее пришлось удалить.
Статус дела: Сотрудники полиции пытались запугать Иванова и его семью, чтобы они отказались от жалоб. Сосед, которого избили вместе с Сергеем, от своих показаний все же отказался, но об избиении рассказала женщина-дознаватель, которая находилась в той же машине. В 2013 году за превышение должностных полномочий с применением насилия полицейского Олега Литвишко осудили на три года лишения свободы. Он освободился по УДО. Оренбургский областной суд присудил Иванову компенсацию в размере 300 тысяч рублей.
О полиции: «Ну все разные же люди. У этого так вот, другие там, может, есть нормальные. За каждого-то не скажешь».
Сейчас: «Да тяжело. Вообще даже разговаривать об этом тяжело. Начинает сразу трясти, как начинаешь все это вспоминать. Только все это отошло немного, а вы снова напомнили».
Сергей Ляпин, 52 года
25 апреля 2008 года, поселок Ильиногорское Нижегородской области
Повод: Ляпина задержали вечером, когда он собирал бесхозный металлолом. Милиционеры заподозрили его в кражах из гаражей, на которые жаловались жители района, и под пытками требовали признать себя виновным.
Пытка: «Проходим в кабинет, он наручники мне застегивает сзади, усаживает меня на пол. Достает пояс, похож на борцовский. Вместе ноги связал, через плечи перекидывает ремни, поддевает руки мои и опять сюда. И начинает сначала просто тянуть, то есть у меня начинают тянуться ноги ко мне, а руки вверх выворачиваются в суставах. Он мне на плечи садится, тянуть начинает за ремень и укорачивает его. Я говорю, чего вы делаете-то, чего вам нужно. "Ничего не надо". Я говорю, что не очень приятно, знаете ли. Он говорит: "Это еще абвер, сейчас гестапо приедет". Чем хвалится?
Приезжает еще один, у него агрегат зеленого цвета, я когда на сборах был, там такие использовались, он ток вырабатывает. Говорит: "Убирай свой старый ремень. У меня смотри что". Достает коробочку эту аккуратненькую и новенькую. "Вот какой инструмент должен быть!".
Усадили меня на стул, подготавливают свою машинку, проводочки к нему подключили, тоже на стул поставили. Мне к мизинцам провода оголенные прикручивают, вот здесь остались следы, здесь язвы были потом. Тот, который привез, сначала он крутил, другой на мне сидел — потому что ток когда поступает, тело начинает сокращаться и невольно пытаешься выпрямиться. Я об стенку башкой несколько раз треснулся. Они меня подальше оттащили от стены и давай крутить. Потом первый: "Дай-ка я попробую тоже". Поменялись, начал крутить. Он говорит: "Давай его водичкой поливать". Я еще подумал, что по физике они нормально учились. Стакан налили, поливают на голову, на руки. И давай крутить. Я несколько раз терял сознание.
Следователь начинает: "Рассказывай давай, как, где, чего, когда?". Я стою и молчу. Чего ответить-то? Она: "Я его забирать не буду: он молчит. Пока не заговорит, забирайте его к себе". Опять под молотки, думаю.
У нее компьютер стоит, здесь стопкой дела. Она берет: такого-то числа там и там был? Ну был. Это брал? Брал. Печатает. Штук пять или шесть папок так напечатала. Я думаю: е-мое, сейчас как боинг меня загрузит. Очередное дело открывает: там и там был? Я молчу. Она оперу, который там сидит: "Он чего-то замолчал, забирайте его к себе, дорабатывайте"».
Последствия: Сотрясение головного мозга, ушиб области шеи, ушиб грудной клетки, термические ожоги обеих кистей.
Статус дела: Уголовное дело против Ляпина, по которому он оговорил себя под пытками, было закрыто за примирением сторон. Следователи десять раз отказывали в возбуждении дела против пытавших его оперативников. В 2014 году ЕСПЧ присудил Ляпину компенсацию в размере 45 тысяч евро. Лишь после этого решения и обращения правозащитников в Верховный суд дело все же было возбуждено, но расследуется оно медленно. «Дзержинский следственный отдел это дело пытается саботировать до сих пор», — говорит сотрудник КППП Альберт Кузнецов.
Сейчас: «Постоянно все это переживается, последний раз очень конкретно, когда очную ставку делали на месте, где все происходило. После того раза я-то там ни разу не был. Недели три назад».
О полиции: «Некоторые люди есть — но я не считаю их сильно умными — которые говорят там: "Менты козлы". Я не считаю, что это правильно: все равно, хочешь не хочешь, случается что-то — идешь к ним. Я все-таки надеюсь, что там большой процент нормальных есть.
Мне один из оперов там говорил: "Сейчас приедет человек, ох, ты все, берегись, у него гараж ограбили на сто с лишним тысяч". Он ему звонит: "Приезжай, поймали мы тут одного, пишется на все". А тот говорит: "Это тот, которого вы током пытали? Пошли вы". И никуда не приехал. А он начальник отдела полиции в другом поселке. Просто человек не идиот».
Алексей Сухов, 35 лет
29 августа 2011 года, поселок Пригородный Оренбургской области
Пытка: «Шел домой, не дошел до дома. Днем, часов в двенадцать. Напали двое в гражданке, повалили и давай долбить и пинать. Траву в карман сували. Я начал смотреть, что там, они сразу мне вломили. Потом на кладбище вывозили, говорили, прикопаем тебя сейчас. С кладбища в отдел потом забрали. Там просил мне скорую вызвать, ее не вызывали. Они мне голову хорошо разбили».
Повод: Неподалеку на заброшенной ферме росла конопля. Как рассказывала выступившая в суде соседка семьи Суховых, в этом месте полицейские постоянно устраивали засады. Женщина видела, как они били Алексея, и как один из сотрудников отходил нарвать конопли — вероятно, чтобы напихать травы в карманы задержанного.
Последствия: Закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, гематомы мягких тканей, кровоподтек в области глаза, субконъюктивальное кровоизлияние в левый глаз.
Статус дела: Сухова обвинили в хранении наркотических веществ, позже дело было закрыто за отсутствием события преступления. В возбуждении уголовного дела против сотрудников МВД неоднократно отказывали, его завели лишь в 2014 году. В итоге полицейских Алексея Решетилова и Константина Синягина приговорили к 3,5 годам колонии.
Сейчас: У Алексея сильно поврежден глаз, постоянные головные боли, аритмия; он страдает от резких перепадов давления.
Олег Ельчанинов, 48 лет
2 декабря 2006 года, Ленинский РОВД Оренбурга
Повод: Ельчанинова и его одноногого приятеля Моткова обвинили в том, что они якобы изнасиловали девушку, вместе с которой распивали спиртное. В отделе милиции Ельчанинова заставляли написать явку с повинной.
Пытка: «Посадили меня на стул с высокой спинкой, переодели наручники назад, так что руки были за спинкой стула. [Милиционер] Михайленко встал ногой на наручники, чтобы я не упал от наносимых ударов. Вытащили биту из-за сейфа, стали наносить удары по закрытым частям тела. Тихими такими нудными ударами стали набивать гематому на голове, от чего была опухоль и синяки под волосами. И нудно несли всякую ересь — они нудно мне все-все грузили, лишь бы я в чем-либо сознался и покаялся.
Били-били, надевали пакет на голову, перекрывая дыхание, наносили удары в грудь, отрабатывали свои боевые приемы ногами и руками, которые они после Чечни получили, эти приемы. Потому что в разговоре вслух они говорили — сейчас если ты не сознаешься, мы тебе сделаем "чеченский хвост". Потом мне уже говорили, что это такое, но знаете, пускай они сами объясняют.
Когда снимали пакет с головы, [сотрудник] Макаров брал портупейный ремень широкий, складывал вдвое и, нанося удары по голове, оттягивал кожу от черепа. Удары нахлыстом, очень сильная боль. И в один момент я понял, что они бьют по волосяному покрову, чтобы не было на лице ссадин, и я приподнял голову под удар биты — и мне попали в бровь. Бровь рассеклась, я был в белой рубашке, ее залило кровью. Они говорят: "Смотри, он запортачил себе лицо". Макаров говорит: ничего страшного, сейчас сделаем ему перелом носа, а потом скажем, что он с лестницы упал. Меня подняли со стула, он одну руку запрокинул мне между лопаток, другой рукой взял за голову и сильным ударом ударил меня об стол. Но я успел голову повернуть, и удар пришелся не носом, а бровью опять. Полыхнула вторая бровь. Стол рассыпался, потому что до этого они кого-то там били, и стол был уже хлипкий.
Я упал на пол, стали пинать-лагять, стали пытаться снимать с меня джинсы для того, чтобы сделать "чеченский хвост", я так понял. Но у меня был ремень-полуавтомат, и я когда живот выпятил полностью, они не смогли его быстро открыть. Я кричал, конечно. Была ночь, забежал начальник отдела: "Прекратите! Материал на него уже есть. Хватит". Эти слова я помню хорошо. И они прекратили».
Последствия: Ушибленные раны брови, кровоподтеки на груди, правом плече, правой щеке, правом и левом бедрах, спине, правой ягодице, вокруг обоих глаз, ссадина левой надбровной дуги, ссадины левого века.
Статус дела: Ельчанинов считает, что девушка оклеветала приятелей, и это был сговор с целью завладеть квартирой — после задержания его просили подписать доверенность на переоформление недвижимого имущества. Он утверждает, что по делу не проводилось никаких экспертиз, а приговор основан исключительно на словах мнимой потерпевшей. Его и Моткова суд приговорил к семи годам заключения.
С 2006 года Ельчанинов так и не был опрошен по факту применения к нему насилия и зафиксированных врачами и судом телесных повреждений. Постоянно выносятся отказы в возбуждении уголовного дела. В 2014 году ЕСПЧ коммуницировал его жалобу на пытки.
Сейчас: Олег Ельчанинов, который до ареста был отцом-одиночкой, лишен родительских прав; его сын в детском доме, свиданий им не разрешают и письма Олега сыну не передают. Ельчанинов до сих пор находится под административным надзором, который пытается оспорить в суде.
О полиции: «Они приходят, меня проверяют. Уже после коммуникации жалобы Европой, когда Россия взяла на себя обязательство обеспечить безопасность, мне накрутили "сливу" работники полиции на улице. Взяли просто и хамским образом — "А! Это тот, который в Страсбург написал, ха-ха, надзорное лицо" — и "сливу" крутанули».
Олег Краюшкин, 38 лет
20 сентября 2012 года, Павловский отдел полиции Нижнего Новгорода
Повод: «У меня была пилорама, я занимался лесом. Ко мне приехали сотрудники полиции, они меня задержали, отвезли в отдел и заявили, что моя пилорама оказалась ворованной. Я ее бэушной покупал — а они говорят, что я ее украл».
Пытка: «И сначала через запугивание — что надо сознаться в краже пилорамы. Это было целый день, к вечеру меня отвезли в другое отделение, и уже начался непосредственно допрос с пристрастием. Он происходил в течение трех часов, меня сковали наручниками и били резиновыми дубинками, в основном по ногам, по ступням особенно и по пяткам. Вдвоем меня удерживали, третий наносил удары.
Там были и угрозы изнасилования, много что было за три часа. Потом меня определили в следственный изолятор, там был произведен досмотр моих телесных повреждений, сотрудники увидели мои следы телесных повреждений на ногах. Составили рапорт и скорую мне вызывали».
Статус дела: Уголовное дело в отношении Краюшкина, который провел два месяца под домашним арестом, было закрыто — настоящих похитителей пилорамы задержали и осудили. Тем не менее, когда Олег обратился в суд с иском о компенсации за незаконное преследование, дело снова начали то возбуждать, то закрывать, препятствуя его реабилитации. Уголовное дело против бивших Краюшкина дубинками по пяткам полицейских было возбуждено лишь в 2013 году, с тех пор расследование приостанавливалось уже семь раз, к ответственности никто не привлечен.
О полиции: «Отношение к полиции в целом очень здорово поменялось. Теперь я на них смотрю маленечко по-другому, потому что правды здесь не найти. Такая ситуация, замкнутый круг. Вот есть работники полиции, есть Следственный комитет, который занимается их преступлениями, но правды не найти. Вообще, я теперь понимаю, что незаконно осужденных у нас в стране очень много. Потому что через что я прошел, как минимум половина бы призналась в совершении преступления».
Сейчас: «Я иногда встречаюсь с теми самыми сотрудниками полиции. Тогда внутри меня вообще колотит. Но и они как-то глаза стараются отводить, лишний раз, когда меня увидят, дорогу стараются перейти».
Александр Дмитриев, 58 лет
8 марта 2011 года, отдел полиции №7 Советского района Нижнего Новгорода
Повод: Дмитриев работал монтажником. По словам полицейских, в доме, где он работал, пропали инструменты. От него требовали сознаться в краже.
Пытка: «Я говорю, что никаких делов не знаю. Он подорвался: "Я тебе сейчас швабру засуну!". Начал оскорблять, грубить. Головой кивнул, и кто-то из них меня поднял, на середину комнату вывел, подсечку сделали, я упал на задницу. Перед этим мне наручники надели на руки сзади, вот по сих пор еще белые полосы остались. Он ремнем ноги мне связал, взял веревку, просунул между ремнем и наручниками. Один поднимает и давит, выгибает и прижимает. Потом один бьет меня коленями — по голове, по груди, а второй подошел, сел, голову мою между ног, сел на плечи и несколько раз прыгнул. Боль ужасная. Я думаю, хер с вами, начальник, заканчивай, я все подпишу».
Последствия: Сотрясение мозга и перелом двух позвонков.
Статус дела: К ответственности были привлечены полицейские Вадим Волков и Александр Соколов, в 2014 году суд признал их виновными и приговорил к пяти годам заключения. Однако в марте 2015 года Нижегородский областной суд отменил это решение и отправил дело на пересмотр. Сейчас оно снова рассматривается в суде.
«Меня в суде спрашивали, какое наказание вы им хотите? Мне без разницы, сломайте им позвоночники и отпустите. Честно и справедливо было бы».
Сейчас: «Пять инсультов уже было. Видите, я еще плохо разговариваю. Я на вытяжке полежал, более-менее стало со спиной. Так иногда хватает, болит. Иногда схватит — пару дней боли ужасные. В дурдоме лежал. Я могу выйти вот из квартиры, пойти в магазин, а оказаться где-то на Автозаводе или вообще в Арзамасе. Провалы в памяти и все».
О полиции: «Твари, шарахаюсь от них. Недавно вот иду, засмотрелся на кого-то, оборачиваюсь, два мента стоят. "Документы давай". Да в чем дело? "Давай, сказали", с криками, со всем. Посмотрели. "Ты че идешь-шатаешься?". Я инвалид второй группы, от болезни меня шатает. "Если инвалид, так не ходи". Твари они были, и остались твари. Никогда у нас не будет порядка в этой структуре, никогда».
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке