1937-й, тюрьма, Шаламов: что читать, если вы читаете «Медиазону»

Не смог явиться по повестке, так как умер

«Вечером М. рассказывает, что Геде, живущий на той стороне улицы, принес известие о выселении всех немцев. Его жена уже голосит во дворе. Я советую М. никому больше не говорить, ведь в этом, может быть, нет ни капли правды: подлая ложь или чудовищная провокация».

С этой записи в тетрадке, первые страницы которой заполнены уравнениями (до депортации он работал школьным учителем), поволжский немец Дмитрий Бергман начал свой дневник, который вел почти до самой смерти. Он назвал его Unsere Reise («Наш путь»), записи делал по-немецки. В сентябре 1941 года семья Бергман: 46-летний Дмитрий, его супруга Маргарита и сыновья, Эрнст и Игорь, — вместе с другими жителями немецкого села Куккус в битком набитом товарном вагоне отправилась в Сибирь. Конечным пунктом назначения для них стала деревня Тигино в Новосибирской области. «Медиазона» подробно писала о массовой депортации этнических немцев в 1941-42 годах.

Бергман на страницах дневника (в издании есть и немецкий оригинал, и перевод) то сетует на судьбу, то бодрится и строит планы, то переживает за уехавшую в райцентр жену, то радуется, что сыновья делают успехи в русском языке. Он ироничен, иногда печален, иногда немного раздражителен из-за болезни, но чаще рассудителен и внимателен. Еще до вынужденного отъезда Бергман болел, но в ссылке совсем слег, работать за всю семью (счетоводом в колхозе) приходилось жене.

В феврале 1942 года автор дневника умер от туберкулеза. За несколько дней до смерти на Дмитрия Бергмана пришла повестка в трудовую армию, и когда стало понятно, что он явиться не сможет, забрали вдову. Детей Бергманов до 1945 года растили соседи. Вернувшись домой, Маргарита Бергман переписала дневник мужа и снабдила его своими комментариями. Через сорок лет после смерти отца его старший сын Эрнст перевел записи на русский язык, а в 2016 году — к 75-й годовщине депортации немцев Поволжья — дневник Дмитрия Бергмана издал «Международный Мемориал».

Путь в один конец. Дневник Д. Бергмана. 1941–1942. – Москва: Индивидуум Паблишинг, 2016.

«Жил в этом доме между арестами»

«Здесь он много раз прогуливался с женой и маленькой дочерью Еленой, родившейся 13 апреля 1935 года. В этом доме на кухне, где можно было курить, он вечерами и ночами писал свои первые рассказы. Здесь 12 января 1937 года он был арестован.

Спустя 17 лет — после Колымы — Шаламов вернулся в Чистый переулок к жене и дочери. Но по условиям освобождения жить ему разрешалось только за пределами 100-километровой зоны вокруг Москвы. Приезды домой были тайными. Старший брат жены, Борис Игнатьевич Гудзь, в прошлом сотрудник НКВД, заподозрив присутствие в квартире Шаламова, немедленно вызывал милицию. Шаламов был убежден, что донос на него в 1937 году написал именно шурин».

Варлам Шаламов переехал в Москву из Вологды в 1924 году. Как сын священника он не имел права сразу поступать в университет — должен был сначала получить рабочий стаж, — и поэтому устроился работать на Кожевенный завод. На карте в литературном путеводителе под названием "Когда мы вернемся в город…" отмечен и завод, и усадьба Алексея Толстого на Никитском бульваре, куда Шаламов ходил на подготовительные курсы перед поступлением в МГУ и где познакомился с будущим лучшим другом Лазарем Шапиро, и общежитие университета в Большом Черкасском переулке, и подпольная типография на Сретенке, где Шаламова впервые арестовали в 1929 году. Квартиры друзей, редакции, издательства, Ленинская библиотека и, конечно, тюрьмы — Бутырская и Лубянка.

Путеводитель издан в виде небольшой брошюры, но качество печати позволяет рассмотреть и фото отмеченных на карте мест, и портреты самого Шаламова, всё сильнее меняющегося от ареста к аресту, и других действующих лиц — от упомянутого Бориса Гудзя до сестры писателя Галины, дочки Лены и Бориса Пастернака. За полчаса все места, конечно, не обойти, но за выходные можно успеть. А потом всю неделю перечитывать «Колымские рассказы».

«Когда мы вернемся в город...». Варлам Шаламов в Москве. Литературный путеводитель. — Москва, 2016.

Тюремно-промышленный комплекс США

Питер Гелдерлоос — американский писатель-анархист. Среди самых известных его книг — «Анархия работает» (Anarchy Works, переведена на русский язык) и своего рода путеводитель по европейским анархистским движениям To Get to the Other Side (не издавалась в России). «Тюрьма» — это личный опыт автора, проведшего в 2002 году шесть месяцев в тюрьмах Джорджии и Мэриленда после ареста за акцию протеста на военной базе Форт Беннинг, а также сведения о состоянии дел в тюрьмах США: расизме, издевательствах охраны, лишении свободы за ненасильственные преступления, эксплуатации заключенных.

К политическим убеждениям автора и его предложениям воспользоваться опытом индейцев Навахо и прибегнуть к модели диффузных санкций, уничтожив тюремную и полицейскую систему, можно относиться по-разному. Но помимо политических разоблачений в книге много фактов и ссылок на исследования — и вот они представляют несомненный интерес. «Более 75% попавших за решетку людей не смогли позволить себе адвоката и пользовались во время суда услугами защитника, предоставленного государством». «Из всех несовершеннолетних, которых направляют во взрослые тюрьмы, 60% — черные и лишь 19% — белые». «80% женщин, сидящих в тюрьмах, являются матерями».

Отдельного внимания заслуживают несколько глав книги Гелдерлооса, посвященных так называемому тюремно-промышленному комплексу: частным тюрьмам США и коммерческим тендерам на поставку в тюрьмы медикаментов, мебели и постельного белья, на строительство новых зданий, поставку продуктов и так далее. В американских тюрьмах общего режима заключенные обязаны работать, пишет анархист: только в Калифорнии тюремные производства продают товаров на $150 млн в год. «Они обязаны работать, иначе их ждет наказание. К тому же оплата труда не покрывает даже элементарных расходов на проживание, поэтому тот факт, что заключенным платят, не делает их статус выше, чем у раба».

Послесловие к «Тюрьме» написал в 2014 году в Бутырке Алексей Полихович, осужденный на 3,5 года по «болотному делу».

Питер Гелдерлоос. Тюрьма. — Москва: Common Place, 2016.

Пленные, остарбайтеры, коллаборационисты

Издательство Института российской истории РАН выпустило книгу известного специалиста по демографии ГУЛАГа Виктора Земскова о возвращении в СССР советских военнопленных и жителей Белоруссии, Украины и оккупированных областей России, угнанных нацистами на работы в Германию. Работа историка вышла уже после его смерти: он скончался в 2015 году от аневризмы аорты в возрасте 69 лет. Последняя книга Земскова — о судьбе пяти миллионов человек, среди которых были и пленные, и коллаборационисты, и остарбайтеры, а кроме того — потомки эмигрантов из царской России, пожелавшие переселиться в СССР.

Историк приводит подробные статистические сведения о репатриации, продолжавшейся с 1944 по 1952 год, разбирает процедуру регистрации будущих переселенцев и «фильтрации», которую проводили НКВД и СМЕРШ, пишет об отношении к возвращающимся в СССР. Рассказывает, как бывших остарбайтеров переселяли в сборные пункты лагерного типа, чтобы они не устраивали самосуд над местным немецким и австрийским населением; как репатриированные из американской и английской зоны оккупации Германии бывшие коллаборационисты и «антисоветчики» направлялись прямо в ГУЛАГ; как вернувшихся из плена советских офицеров в 1945 году проверяли органы НКВД и восстанавливали на службе, а уже в 1946-м репрессировали.

Виктор Земсков известен тем, что с конца 1980-х годов последовательно публиковал данные о численности репрессированных, спецпоселенцев и расстрелянных в лагерях, опираясь не на публицистику и личные воспоминания, а на архивы ГУЛАГа. Некоторые историки и публицисты, в частности, Антон Антонов-Овсиенко в 1990-х годах обвиняли Земскова в сталинизме и преуменьшении масштабов репрессий, однако открытые на сегодняшний день архивные данные опровергают эти обвинения. Еще одна область научных интересов Земскова — реальный масштаб человеческих потерь СССР во время Великой Отечественной войны.

Земсков В.Н. Возвращение советских перемещенных лиц в СССР. 1944 – 1952. — СПб; Москва: Институт российской истории РАН, 2016.

Токарь Белоусов и 1937-й

«Как чувствую себя плохо. Я вчера написал политруку докладную записку <с> сообщением, что муж моей двоюродной сестры Галкин арестован, поэтому меня отстранили от работы в областной партийной комиссии. Как горько и неохота переживать все это. Они не знают моего горького детства, не знают о моей жизни, поэтому так безжалостно огрустили меня. Я докажу им, что я не должен отвечать за дальнего родственника, с которым не имел никакого отношения. Я хочу успокоить себя, что все выяснится, и я останусь прав. Но вспомнив опять же детство, прихожу в отчаяние. После учебы до 12 ночи возили снег, здорово промерз, не знаю, как бы этим не утерять свое здоровье. Долго не усыпал, о многом думал и незаметно уснул. О жизнь, о молодость».

Николаю Белоусову в 1937 году 24 года. Он живет в Ленинграде, работает токарем на заводе, учится в «университете выходного дня» и мечтает поскорее попасть в Красную Армию. «Огрустившая» его история с репрессированным родственником не получает продолжения: в армию молодого человека призывают в ноябре того же 1937 года, там он учится в дивизионной партшколе на помощника политрука, пишет статьи в газету и страдает от неразделенной любви к девушке Шуре. В записях Белоусова (он старается писать в дневник каждый день) то восторг от посещения музея Ленина, то сочувствие Моцарту, о котором рассказывали на вечерних курсах, то тоска по семье, отнятой у него в детстве (Николай стал сиротой в 9 лет). И, конечно, последние новости: 20 лет Октября, спасение папанинцев со льдины в Гренландском море, процесс по делу Бухарина.

Дневник Николая Белоусова, изданный летом этого года, — первая книга проекта «Прожито». Его автор — прадедушка одного из волонтеров «Прожито». В феврале 2003 года (в 90 лет) Белоусов написал «Краткое объяснение к дневнику», в котором резюмировал: «Дневник читать неинтересно». Согласиться в этом с автором невозможно.

Дневник токаря Белоусова (1937–1939 гг.) — Москва: Common Place, 2016.

Чемодан Нюмы Штейна и другие подробности

«История старой квартиры» Александры Литвиной, проиллюстрированная Аней Десницкой — бестселлер Non/fiction и обязательный пункт в каждом «топе» книг выставки. Это книга-путеводитель по истории страны (Российской Империи, СССР, России) за сто лет — с 1902 по 2002 год — через историю одной московской квартиры. В 1914 году в ней ждут с фронта Первой Мировой отца-врача, в 1919-м жгут в буржуйке стулья и освобождают лучшую комнату для товарища Орлика, в 1927-м ругаются из-за примуса и колгот и стоят в очереди в туалет в коридоре «уплотненной» коммуналки на шесть семей.

Есть в книге, конечно, страницы, посвященные 1937 году. На них — сцена ареста подселенного после революции Орлика, вырезки из «Пионерской правды» («Фашиста Троцкого и его сообщников нужно стереть с лица земли — это единодушное мнение всех участников нашего митинга. Пионеры: Володя Науменко, Валя Москаленко, Оля Гриневич»), детские игрушки, первые жетоны на метро и фотография с вырезанными лицами репрессированных родственников. «Что значит — порядочный человек? Вы, Илья Степанович, политически близоруки. Вы что, газет не читаете? Сегодня нужно быть бдительным: всюду могут быть шпионы и диверсанты!» — рассуждает нарисованный художником Десницкой молодой врач Нюма Штейн.

На странице о 1953 годе тот же Штейн собирает чемоданчик на случай ареста: шерстяной свитер, сухари, теплые носки, нижнее белье, мыло и кисет с табаком.

История старой квартиры. Аня Десницкая, Александра Литвина. — Москва: Самокат, 2017.

Энциклопедия ГУЛАГа

Книгу американской писательницы Энн Эпплбаум «ГУЛАГ» издательство Corpus выпустило в 2015 году, но не упомянуть ее в этом обзоре невозможно. Эпплбаум написала настоящую энциклопедию ГУЛАГа, подробно изложив в своей книге историю создания, подробности устройства и функционирования системы, все стороны жизни лагерей — от рождения детей до массовых протестов, путь заключенного от ареста до освобождения или смерти, лагерную экономику и работу охраны.

«Медиазона» в своих публикациях не раз ссылалась на книгу Эпплбаум: в частности, в текстах о прошедших через ГУЛАГ детях и работе врачей в лагерях.

Материал для книги писательница собирала в архивах, исследовала опубликованные и неопубликованные воспоминания, сама проинтервьюировала десятки человек. И хотя почти на каждой странице звучит прямая речь, Эпплбаум нельзя обвинить в излишней эмоциональности, а каждое обобщение сопровождается ссылками на документальный источник.

В 2003 году Энн Эпплбаум получила за свою работу о ГУЛАГе Пулитцеровскую премию. В 2006 году ее книгу перевели на русский язык и напечатали в издательстве «Московской школы политических исследований». Нынешняя публикация — переиздание, дополненное хорошо структурированной библиографией и примечаниями и доступное в любой крупной сети книжных магазинов.

Эпплбаум Энн. ГУЛАГ. — Москва: АСТ; CORPUS, 2015.

«Не спал, но пожил — писал вам письма»

«Дорогая моя доченька! Тебе посылаю два грибка, которых я никогда сам не видел: сухарь — жесткий, как бы сухой гриб, но съедобный, и трюфель. Этот гриб живет под землей, никогда над землей не показывается, и его ищут при помощи свиней. Свинки своими носами роют землю, отыскивают грибы, а человек из-под носу их у них выбирает. Один грибок-трюфель нарисован целый, а другой разрезанный пополам, в середке он почти белый. Напиши мне обязательно, сколько всего грибков ты получила. Я их выслал с сегодняшними — 30. Пиши, родная! Поцелуй крепко нашу дорогую мамочку. Тебя крепко и много целует любящий папа».

Создатель единой метеослужбы СССР Алексей Вангенгейм был арестован в 1934 году. Из лагеря на Соловках он написал своей дочери Элеоноре, Эле, 168 писем. Отец рисовал для девочки растения, животных птиц, виды моря; собирал гербарии. В 1937 папу Элеоноры расстреляли.

«Моему милому мальчику — Толе! Посылаю тебе на память тетрадь, которую я получил еще будучи в тюрьме. Записывай в нее свои уроки. Когда испишешь — сохрани, как память, что твой папа около пяти лет просидел в тюрьме. Когда мы встретимся с тобою, по записям в этой тетради — я буду судить о твоих первых ученических шагах. Учись так же хорошо, как хорошо учится твоя сестрица — Тамарочка. Крепко целую тебя. Твой неисправимый троцкист папа».

Убежденного оппозиционера-троцкиста рабочего Михаила Бодрова арестовывали несколько раз, в 1934 году сослали в Семипалатинск, откуда он написал единственное письмо сыну Анатолию. В 1935 году Бодров оказался в Карлаге, затем на Колыме. В сентябре 1937 года папу Толи и Тамары расстреляли.

«Вот план комнаты… Окон мало, но свет с двух сторон. Чисто; на кроватях белье и одеяла байковые. Масштаб не позволяет изобразить, что на столах валяются шахматы со вчерашнего боя, стоят чайники с кипятком. А я уже напился чаю, с хлебом, с маслом, с килечками ("юлькой", какую мне прислали вы, и я пробовал ее в первый раз, очень хорошая камса-килька). Я хорошо провел ночь: правда, не спал но пожил — писал вам письма...»

Преподаватель ботаники Рязанского пединститута Евгений Яблоков был арестован в 1938 году, письма детям — Ире и Юре — писал из лагерей в Архангельской области. В них он подробно описывал работу на лесоповале и лесосплаве, жизнь в зоне, делал зарисовки. В 1944 году папа Иры и Юры умер в лагере от недоедания и болезней.

Книга «Папины письма. Письма отцов из ГУЛАГа к детям» вышла в 2015 году и почти сразу исчезла из книжных магазинов — издание, проиллюстрированное автографами самих писем, рисунками и фотографиями отцов, писавших из ГУЛАГа, и детей, получавших эти бесценные письма, очень быстро раскупили. Недавно электронная версия книги появилась в Bookmate, но и печатную версию все еще есть шанс отыскать — например, обратившись непосредственно в «Международный Мемориал».

Папины письма. Письма отцов из ГУЛАГа к детям. — Москва: Книги WAM, 2015.