Гормональное нарушение

31-летний Сергей Баранов из Ростова-на-Дону проработал в медсанчасти ИК-10 семь лет. За эти годы с его коллегами случались разные неприятности — кого-то из врачей уличали в превышении должностных полномочий и неуставных отношениях с заключенными, пару лет назад одного из фельдшеров пырнули ножом в спину. Коллега Баранова выжил, но несколько недель ему пришлось провести в реанимации. Работа самого Сергея ничем не омрачалась до ноября 2015 года, пока в начале месяца к нему не обратился осужденный Сергей Кудашкин, по словам Баранова — «смотрящий» по колонии.

Четыре ампулы сустанона

Заключенный Сергей Кудашкин, рассказывает фельдшер, обладает в исправительном учреждении немалым авторитетом. На протяжении нескольких дней он настойчиво просил Баранова пронести ему в колонию сустанон — препарат, предназначенный для гормонозаместительной терапии и используемый спортсменами для набора мышечной массы; действующее вещество препарата — тестостерон. Сустанон не запрещен в России, однако в аптеке отпускается только по рецепту врача. По словам Баранова, заключенные и раньше обращались к нему с подобными просьбами, однако в этот раз уговоры переходили в угрозы.

«Он ходил ко мне каждый вечер под предлогом того, что ему нужна таблетка обезболивающего. На самом же деле он требовал передать ему сустанон. Через неделю он начал мне угрожать "Однажды вечером ты не вернешься к своей семье. Я знаю, на какой остановке ты выходишь и где живешь. Я знаю, что твою жену зовут Алена, и что у тебя недавно родился ребенок", — сказал он мне. Напомнил, как пару лет назад на моего напарника кинулись с ножом. Это были настоящие угрозы», — говорит Баранов. Осужденный, по словам медика, предупредил, что у него хорошие отношения с оперативным отделом колонии: жаловаться и искать защиты он настоятельно не советовал.

Поверив, что за ним и его семьей уже следят приятели Кудашкина, напуганный Баранов, по его словам, обратился к сотрудникам управления собственной безопасности ИК-10 Фомичеву и Гурьянову.

«До этого я видел Фомичева много раз, знал, что он работает в отделе безопасности. Он сказал, что этот заключенный уже находится в разработке, поэтому надо делать то, что он говорит, а они в отделе безопасности будут этот процесс полностью контролировать, и потом разберутся с Кудашкиным», — рассказывает Баранов. Так, по его словам, он согласился помочь осужденному. В тот же вечер неизвестные передали ему сустанон: когда фельдшер вышел из колонии, рядом с ним притормозил белый внедорожник, и молодой человек, сидевший за рулем, вручил ему четыре ампулы препарата.

Через два дня медик пришел на работу, прихватив с собой ампулы. Перед тем, как пройти досмотр, он подошел к стоявшему на улице Фомичеву.

«Он сказал мне, что все нормально — они процесс контролируют, и сказал, чтобы я спокойно проходил на территорию учреждения. При досмотре у меня ничего не нашли, хотя ампулы лежали прямо рядом с контейнером с едой. Я еще подумал, что сотрудника на КПП предупредили, чтобы он не афишировал эти ампулы у меня», — говорит Баранов. Однако после досмотра на входе Фомичев с коллегой преградили фельдшеру дорогу и попросили подняться в кабинет оперативных сотрудников.

«Меня спросили, есть ли у меня собой какие-нибудь запрещенные вещи. Я удивился, но показал им ампулы. Вот, говорю, препарат для набора мышечной массы для Кудашкина, по этому поводу я обращался ранее к сотруднику Фомичеву. Ну тут они совсем как-то начали грубить — говорить что-то типа: "А в заднем проходе у тебя ничего не спрятано наркотического?", в таком темпе разговор пошел. Сотрудник Фомичев все это время молча стоял в кабинете», — рассказывает Баранов.

Медик признает: он не сразу понял, что что-то не так. «Мало ли, может, так положено допрашивать в подобных случаях», — говорит фельдшер. В комнату оперативников были приглашены двое понятых в гражданской одежде. Не до конца осознавая, что происходит, фельдшер дал на камеру признательные показания: рассказал, что по просьбе заключенного пронес на территорию колонии гормональный препарат.

«Я тогда и не знал, что они только по рецепту отпускаются», — объясняет он.

Оперативники, говорит Баранов, убеждали его, что признательные показания — это лишь формальность, которая поможет привлечь осужденного Кудашкина к ответственности. Тем не менее, настаивали сотрудники службы безопасности, Баранов должен на камеру сказать, что проносил сустанол за денежное вознаграждение. Банковскую карту и мобильный телефон у него изъяли.

«Мне говорили, что никакого уголовного дела против меня не будет, максимум — будет штраф. Доказать факт перевода денег все равно никто не сможет, просто так нужно, говорили они мне. Так зачем же мне надо было в этом признаваться? Но, короче, все свелось к тому, что я подписал заполненную ими же явку с повинной. А потом, по их требованию, я уволился из ИК-10», —рассказывает медик. Ни у руководства, ни у коллег вопросов по поводу его внезапного увольнения не возникло.

«Никто мне даже не звонил, я в шоке был немного. Как-то все ровно абсолютно прошло», — удивляется Баранов.

«Ты понял, что нужно говорить?»

Фельдшер ИК-10 стал фигурантом уголовного дела по факту незаконного оборота сильнодействующих или ядовитых веществ в целях сбыта в крупном размере (часть 3 статьи 234 УК). Статья предусматривает до восьми лет лишения свободы. С Баранова взяли подписку о невыезде.

Несколько раз теперь уже безработного медика вызывали в следственный отдел для дачи показаний. По словам следователя, ведущего дело, осужденный Кудашкин заявил, что обвиняемого он никогда не видел и ни о чем его не просил. При этом сотрудники отдела безопасности колонии, по словам Баранова, продолжали звонить ему по несколько раз на дню — просили дописать или исправить что-нибудь в явке с повинной и осведомлялись, где он находится и что делает.

«Меня начали постоянно контролировать: могли несколько раз за день позвонить, спрашивали, где я нахожусь. Просили отзваниваться после разговоров со следователем, рассказывать, что он мне на допросе говорил», — рассказывает фельдшер.

Адвокат Юрий Чупилкин, представляющий интересы Баранова, настоятельно попросил своего подзащитного не подписывать никаких документов самостоятельно и все разговоры со следователями записывать на диктофон. В ходе одной из встреч с оперуполномоченным отдела собственной безопасности Баранов так и поступил — записал их разговор на телефон. Позже эта аудиозапись была отправлена на лингвистическую экспертизу.

«Из этого разговора становится понятно, что оперуполномоченные, говоря простым языком, Сергея разводят. Они фактически уговаривают его написать вторую явку с повинной», — поясняет адвокат Чупилкин.

Из расшифровки записи, сделанной лингвистами, следует, что в комнате беседуют двое мужчин, один из которых обозначен в документах экспертизы как М1, а второй, предположительно Баранов — М2. По ходу разговора становится ясно, что первый уговаривает второго переписать явку с повинной, второй отказывается делать это в отсутствие адвоката.

М1: Я тебе сказал: вот этот лист надо переписывать.

М2: Я понимаю.

М1: Ты мне че сюда пришел?

М2: Чтобы объяснить ситуацию.

М1: Я тебе говорю: вот это сначала перепиши, а потом…

М2: Не могу я это переписать. Мне надо объяснить ситуацию.

М1: Я говорю — вот это надо подписать.

По ходу разговора М1 начинает сердиться и переходит к угрозам.

М1: Да мне оно не надо на хер, я не буду с тобой разговаривать. Максим Юрьевич ведет тебя, вот сейчас он придет и тебе объяснит. Просто он [неразборчиво], вот и всё. И разговор будет с тобой короткий. По полной программе и то, и то сделает.

Второй собеседник повторяет, что он должен сперва объяснить подробности произошедшего. Затем в кабинет заходит третий мужчина и присоединяется к беседе. Обозначенный экспертами как М3, он надиктовывает М2 текст явки и возмущается тем, что адвокат его собеседника допустил возбуждение уголовного дела по статье 234 УК и вообще «насрал ему в голову». Он намекает, что защитник, возможно, сотрудничает со следователем и действует в его интересах. Его коллега напоминает, как он предлагал М2 нанять своего знакомого адвоката; защитника еще не поздно поменять, говорит он. По его словам, обвиняемый мог бы «съезжать, съезжать и съехать» на статью 285 или 286 УК — злоупотребление и превышение должностных полномочий соответственно. Обе статьи подразумевают более мягкое наказание.

М2: Командир, зачем я подписываю? Я оговариваю, получается, человека, Кудашкина.

М3: Он все равно от [невнятно] отказывается. Он ничего не скажет. Он уже сказал.

М2: Я понимаю, понимаю прекрасно.

М3: Доказать каким-то образом не получится.

М2: Смысл мне оправдываться от того, что я сказал, понимаете?

М3: Это не оправдание.

М2: Кому? Тебе?

М3: Послушай меня.

М2: Подпишу [невнятно].

М3: То есть ты понял всю историю, понял, что нужно говорить? Просто нужно перед фактом поставить: я хочу дать явку с повинной. Я превышал свои должностные полномочия.

М2: Ага…

В тот день, когда Баранов сделал эту аудиозапись, он все-таки подписал вторую явку с повинной — признался, что и раньше по просьбе заключенного проносил сустанол в колонию.

Жертва оперативно-розыскных мероприятий

Согласно выводам экспертов, собеседники, обозначенные на записи как М2 и М3, «отражают в открытой форме намерение склонить» третьего собеседника к подписанию некоего документа.

«Намерением коммуниканта М2 является разъяснение ситуации, при этом подписание предложенного коммуникантом М1 документа не входит в планы коммуниканта М2», —говорится в тексте экспертизы. По мнению лингвистов, М2 и М3 проявляют признаки речевой агрессии в отношении М2, а также осуществляют давление и угрожают ему. Таким образом, делают выводы эксперты, коммуникантами М1 и М3 осуществляется речевое принуждение коммуниканта к даче заведомо ложных показаний.

Адвокат Баранова уверен, что его подзащитный «стал жертвой оперативно-розыскных мероприятий». Сейчас Баранов находится под подпиской о невыезде.

«Мой подзащитный — человек очень доверчивый и наивный, а оперативники его очень грубо обманули. Переквалификация дела, несмотря на их уверения, на "превышение должностных полномочий" невозможна — Сергей не является должностным лицом. Уговорив его написать новую явку с повинной, они просто получили в деле новый эпизод. Наверное, для каких-то своих показателей», — говорит адвокат Баранова. Таким образом, по его словам, фельдшер уже дал две явки с повинной. Однако позже, в ходе беседы со следователем, выяснилось, что в материалах дела отсутствует первый документ, который Сергей подписал еще в кабинете отдела безопасности колонии: явка, говорит Чупилкин, просто пропала из дела.

По просьбе медика и его защитника следователь, помимо результатов лингвистической экспертизы, приобщил к материалам исследование на полиграфе, полностью подтвердившее слова Баранова. В прокуратуру Ростовской области была направлена жалоба на действия оперативных сотрудников службы собственной безопасности областного ГУФСИН.

В пресс-службе ГУФСИН по Ростовской области о задержании фельдшера осведомлены, однако с жалобой на действия сотрудников ИК-10 он к руководству ведомства пока не обращался.

«Сейчас, когда против фельдшера возбуждено уголовное дело, наши комментарии неуместны, поскольку им занимаются следственные органы. Возможно, эти сведения, которые он сейчас дает — одна из стратегий защиты, я не знаю. Если он обратится к нам с заявлением, то мы, конечно, проверим действия сотрудников ИК-10. Он, безусловно, может обратиться через адвоката или лично», — пояснил пресс-секретарь областного ГУФСИН Борис Марухян.